Страница 43 из 89
Я пожал плечами и с невозмутимым видом принялся рассовывать по карманам дожидавшиеся меня на столе ключи от дома, студенческий билет, кошелёк с мелочью и носовой платок. Вдел шнурки в кроссовки, ремень в джинсы. После этого генерал за руку попрощался с полковником, ещё раз гневно зыркнул на майора, и мы втроём вышли из администрации. На свободу, блин, с чистой совестью.
В чёрной «Волге» начальник УКГБ усадил меня сзади, рядом с собой, а Хомяков уселся на переднее пассажирское. Ехали молча, хотя Хлестков не переставая пыхтел, как кипящий самовар, раздувая мясистые, волосатые ноздри. Это я мельком заметил, как бы случайно повернув голову, так как пялиться на малознакомого человека — а мы до этого виделись лишь однажды — считал неприличным.
Наконец машина заехала во внутренний двор УКГБ по Свердловской области. Видно, не хотят меня светить. Ну и правильно, чем меньше народу знает о моих связях с чекистами — тем оно как-то спокойнее.
На служебном входе сидел лейтенант, при нашем появлении вскочивший и замерший по стойке «смирно». Однако Хлестком и Хомяков показали ему удостоверения.
— Этого молодого человека, лейтенант, вы не видели, — строго приказал Алексей Александрович.
— Так точно, товарищ генерал-майор!
Мы поднялись на третий этаж, в кабинет Хлесткова. В приёмной своему адъютанту он про меня ничего говорить не стал, видимо, тот был человек проверенный и умел держать язык за зубами. Только спросил, подать ли чаю, на что был получен утвердительный ответ.
Несколько минут спустя мы сидели за длинным столом, перед каждым стоял стеклянный стакан крепкого чая в подстаканнике. Дзержинский со стены вполне доброжелательно взирал на нашу троицу, даже, я бы сказал, по-отечески. Мне почему-то захотелось ему улыбнуться, но я сдержал неуместное желание. Зато взял с блюдца печенюшку, нагло обмакнул её в розетку со смородиновым вареньем и отправил в рот.
— Ешь, ешь, — подбодрил меня вроде бы успокоившийся хозяин кабинета. — Бутерброды тоже бери, не стесняйся, в СИЗО так не накормят…
А что, и возьму. Тем более с колбасой и сыром, как я люблю. Хлестков с улыбкой глядел, как я жую бутерброд, Хомяков тоже вроде расслабился, а то сидел, как штырь проглотил. — Ну, Евгений, рассказывай, как тебе там в следственном изоляторе жилось? — спросил Алексей Александрович, когда я умял второй бутерброд и решил, что, пожалуй, пока хватит.
— Да нормально, начальник! — решив как-то разрядить обстановку, хмыкнул я. — Повязали волки позорные, ласты скрутили, в «канарейку»[1] сунули… Ну а дальше в крытую, там оперсос[2] стал всякую байду гнать и в «пятёрку» определил.
Хлестков качнул головой, сдерживая улыбку.
— Ну и как там, в «пятёрке»?
— Душевные люди!
— Спросили тебя эти «душевные люди», за что к ним сунули?
— А как же, первым делом, начальник.
— Ну и что ты им, интересно, ответил?
— Да все как на духу, начальник! — заявил я, заметив, как напрягся Хомяков. — Мол, иду по майдану[3], вижу — «угол» бесхозный стоит. Я спрашиваю, чей «угол», граждане? Граждане молчат, как рыба об лед. Ну я взял значит чемодан и понёс в бюро находок. Не донёс — менты приняли.
— Вот видишь, Виктор Степанович, — сказал с улыбкой Хлестков, обращаясь к Хомякову. — Налицо тлетворное влияние криминальной среды. Наш советский гражданин, комсомолец, спортсмен и часа не провел с уголовниками — и на тебе! Как всю жизнь с малолетки по зонам скачет. Ну ответь мне, — обратился в мою сторону Алексей Александрович, — что сидельцы, так и схавали за чистое то, что ты им прогнал? Это я на более уже понятном для тебя языке вопрос задаю.
— Да нет, товарищ генерал-майор, — криво усмехнувшись, ответил я. — Не успели толком пообщаться. Я там был то всего ничего, меньше часа, наверное.
— Ну и хорошо… Сейчас иди в приёмную, посиди там полчасика, а потом мы тебя вызовем.
Я встал, демонстративно сцепил руки за спиной и напевая вполголоса «Веня-Чих, фармазон, подогнал фуфеля, скрасить вечер за стирами в очко…»[4], вышел из кабинета.
* * *
— Ну, артист, — крякнул Хлестков, когда за Покровским закрылась дверь. — А теперь рассказывай, майор, как ты до такой жизни докатился, что твои косяки приходится на уровне Москвы закрывать?
— Алексей Александрович! Ну кто же знал, что этот Кузнецов-Кузя смежникам информацию сольет?!
Начальник УКГБ по Свердловской области покачал головой.
— Ты должен был это знать или если не знать, то предвидеть такой вариант развития событий. У меня такое впечатление, что вся эта операция разрабатывалась не тобой, а летёхой после училища. Знаешь ведь, что при планировании надо учитывать все неожиданности, вплоть до падения метеорита, и что? Почему я не был в курсе дела?
— Так вы были в командировке, а тут как раз очень удобный случай… Человек из-за границы прибыл, может якобы валюту продать. Там дел-то было на полчаса! Взяли бы с поличным, нормально все раскрутили бы…
Хлестков устало вздохнул:
— Не понимаю… У тебя и у всей твоей группы приступ идиотизма приключился? Вы что, совсем думать разучились? Этот пресловутый Билл, он что — фигура союзного уровня, ворочающая миллионами долларов, что тебе пришлось Покровского засвечивать? А ты его почти засветил! Комсомолец, на отличном счету в институте, двукратный чемпион СССР, песни для правительственных концертов пишет…У тебя других людей не нашлось? Вы, бл…ь, не понимаете, что учудили?
Генерал-майор встал изо стола и принялся расхаживать по кабинету, заложив руки за спину. Хомяков тоже попытался вскочить.
— Сиди уж! — отмахнулся Хлестков и, оперившись о подоконник, уставился в окно. — Представь себе, едет он в Испанию… Если после твоих подстав он вообще туда поедет. И там в какой-нибудь газетенке появляется статья под заглавием «Агент КГБ на ринге». И напишут, что мы в своих секретных лабораториях выращиваем чемпионов. Там на Западе дай только повод — такую бучу подымут!
Он повернулся к бледному майору.
— Как ты думал выводить Покровского из дела? С МВД договариваться? А они тебе так прям навстречу за твои красивые глаза и пошли! Идиоты, бл…ь! Ты в курсе, что им там на самом верху заинтересовались? На таком «верху», о котором тебе лучше не знать. Представь, видел человека пару раз в газете… Это я про Чайлза. И в другой стране, в незнакомым городе, четко выделил его из толпы, рассмотрел окружение и сделал выводы. И, заметь, что никто его об этом не просил. Сам, походя так… Ты бы так смог? Я уж точно нет. И ты его к Биллу этому подводишь.
Хлестков вновь вернулся за стол.