Страница 39 из 89
— Билл, он же Худой, он же Алексей Владимирович Худяков, 1945 года рождения. По малолетке за воровство отсидел три года, ещё гол досиживал на «взросляке». По нашим сведениям, в последние годы переключился на скупку валюты. Сам понимаешь, какой серьёзный вред нашему государству наносит его деятельность. Место ему в тюрьме, это как минимум… Вот только взять его с поличным не удаётся. Хитрый, паразит, и очень осторожный.
Ага, кажется, я начинал понимать, к чему он клонит.
— Хотите сделать из меня приманку?
— Грубо говоря, да, — не стал юлить Хомяков. — Ты же недавно вернулся из Штатов, то есть чисто теоретически мог бы провезти в страну некую сумму в долларах. И у тебя могло возникнуть желание поменять их на рубли не по официальному курсу, а по тому, который предлагают валютчики, то есть в несколько раз дороже.
— Предположим, — кивнул я.
— Ну вот ты и подошёл якобы к этому Кузе, чтобы узнать, кто мог бы тебе обменять доллары на рубли. А он, зная тебя, уже направит тебя к Биллу, которого мы могли бы взять с поличным.
— Погодите, Виктор Степанович, — я выставил перед собой ладонь. — Слишком уж всё просто у вас получается. Во-первых, вдруг Кузя сам предложит мне обменять доллары на рубли?
— Не предложит, он от таких дел старается держаться подальше, поэтому сведёт тебя с нужным человеком, может быть, за небольшой процент от сделки. К тому же он у нас на крючке, ему намекнут, чтобы он свёл нашего человека с Биллом. Деваться ему некуда, ходит под статьёй не первый год.
— Вон оно что… А у нас в Свердловске только один Билл валютой занимается?
— Нет, помимо него ещё парочка человек могут купить у тебя валюту. Но Кузя и Билл знакомы, к тому же по легенде у тебя крупная сумма, а с большими деньгами рискнёт связывать только Билл.
— И насколько эта сумма крупная?
— Скажем, триста долларов.
— Хм, действительно, крупная, — я чуть было не добавил «по нынешним временам». — И откуда она у меня взялась?
— Предположим, продал в Штатах два фотоаппарата, трое часов фирмы «Заря» и пару бутылок водки. Согласен, немного притянуто за уши, но выглядит более правдоподобно, нежели ты сказал бы, что нашёл в аэропорту кошелёк.
— Да уж, действительно… А вы мне их выдадите, эти триста долларов? У меня-то самого ни цента.
— Конечно, выдадим, — кивнул Хомяков. — Задержание будет происходить во время обмена валюты на рубли, так сказать, возьмём с поличным, с валютой в кармане и с отпечатками пальцев на купюрах.
— Это-то понятно, но Билл может заподозрить, что я подсадной, работаю на Контору. В любом случае после того, как он назовёт моё имя на допросе, ради сохранения легенды я должен быть исключён из института, выгнан из сборной страны и вообще из спорта. Да и вообще это дело подсудное. И меня этот вариант совершенно не устраивает. А может и слушок пойти, что я внештатный сотрудник КГБ. Думаете, приятно будет слышать в спину, вон, мол, стукач конторский пошёл…
— Тут ты прав, к сожалению, не для каждого почётно выглядеть в глазах обывателя человеком, помогающим Комитету государственной безопасности. Встречаются ещё среди нас несознательные граждане. Но мы постараемся обставить дело так, чтобы слушание проходило в закрытом режиме. А после задержания для правдоподобия поместим тебя в ИВС[2]. Не в тот, куда поместим Билла, в другой. Посидишь там для виду, переночуешь — а наутро отпустим. В конце концов, это не что-то мерзкое, в чём постыдно участвовать, а своего рода подвиг, совершённый на благо Родины.
В голосе Хомякова заплескалась было патетика, и я невольно поморщился, что собеседник понял по-своему.
— Или ты боишься мести?
— Мести? Хм… Не боюсь, но… опасаюсь. Ничего не боятся только психи.
— Понимаю, — кивнул Виктор Степанович. — Хоть ты и крепкий парень, я думаю, способен за себя постоять, но ничего нельзя исключать. Поэтому первое время будем вести за твоим домом скрытое наблюдение.
Я вздохнул:
— Тоже не ахти какая гарантия… Как бы моей девушке не аукнулось. Кстати, её поклонники уже успели забор исписать, я на днях его весь перекрашивал.
— То-то я смотрю, забор какой-то не такой, слишком свежий. Сразу даже и не понял, в чём дело. Признания в любви?
— Ну вроде того. С этим ничего сделать нельзя?
— С забором?
— С поклонниками.
— А, с ними… Что-нибудь придумаем, — отмахнулся он. — Ты, главное, скажи, согласен помочь нам?
Я задумался, взвешивая все за и против. Хомяков выжидающе смотрел на меня. Наконец, приняв решение, я медленно произнёс:
— Хорошо, я вам помогу.
Встреча с Кузей — в миру Ваней Кузнецовым — у меня случилась на следующей неделе в указанное Хомяковым время у памятника-бюста Павла Бажова на берегу городского пруда. В руке тот держал объёмистый пакет.
— Привет!
— Привет!
Воровато — наверное, по привычке — оглянувшись, он пожал протянутую руку. Наверняка за нашей встречей наблюдают, возможно, вон из той серой «Волги» со шторками на задних окнах. Ну и ещё один темноволосый, лет тридцати фарцовщик, который стоял поодаль и не мог слышать наш разговор. Встреча специально была подгадана таким образом, чтобы был свидетель, который в случае чего мог сказать — да, этот парень подходил к Кузе, они о чём-то говорили. Возможно, как раз насчёт валюты.
Но для затравки Кузя сначала полез в пакет, достал джинсы «Lee».
— Твой размер, как ты и просил, — громко сказал он, явно рассчитывая, что топтавшийся неподалёку коллега его услышит. — Пойдём примерим?
«Примерочной» служила ближайшая подворотня, куда мы и направились на глазах брюнета. В подворотне и состоялся важный разговор.
— Короче, я так понял, тебе вроде как надо грины скинуть по хорошей цене? — спросил Кузя и нервно облизнул губы.
— Ага, привёз кое-что из Штатов.
— Мне-то уж не рассказывай, за тебя рассказали, — кривовато ухмыльнулся он. — Бля, если вы Билла крутанёте — мне придётся ходить и оглядываться. Короче, я так понял, эта наша с тобой встреча для отвода глаз, типа мы реально встречались, и ты со мной о чём-то перетёр. Сегодня позвоню Биллу, передам твоё предложение. Согласится или нет — это уже меня не касается. Если согласится, то передам, когда и во сколько. Телефон есть?
— Да, сейчас запишу.
Я достал маленький блокнотик с карандашом (на морозе у него никакие чернила не застывают в отличие от шариковой ручки) и записал номер домашнего телефона. Вырвал листок, отдал Кузе.
— Ну всё, жди звонка, а я пошёл. И вот, возьми, типа купил.