Страница 216 из 243
И тогда было бы сплошное счастье, а не горе!
Когда очухался от ослепительной боли в руке, появилась боль ещё хуже, из-за ссоры с Сашенькой.
К такому резкому переходу от любви до ненависти я не был готов. Ещё хуже, сильно болит рука, не могу успокоить, даже побежать за сестричкой не смогу, в окно выглянуть проблема.
Зубами разорвав пакетик с лекарствами, съел одну таблетку, не желая больше засыпать. Не так страшно, никто не умер, всё разъясниться!
Хотя, кого я обманываю? Всё и так предельно ясно, я подлец, ничтожная личность, а Костик пострадал ни за что!
Жалко, если нашей дружбе придёт конец, я привязался уже к ним обоим.
Так, сгорая от телесной и душевной боли я крутился на диване, пока не постучались в дверь ко мне.
- Саша, можно к тебе? – заглянула мама.
- А ты почему один? Где вторая Саша? – я ничего не мог сказать, только заскрипел зубами и заплакал.
- Опять поругались, что ли? – мама присела рядом со мной, положила мою голову себе на колени. Гладила по отросшим волосам:
- Ничего, помиритесь.
- Рука очень болит, ударил, - пожаловался я, приглядевшись, крови не увидел.
- Поэтому плачешь? – удивилась мама.
- И поэтому, тоже. Сашенька обиделась на меня, из-за Кости!
- Может, к лучшему? – осторожно спросила мама. – Я боюсь вашей любви, наделаете глупостей!
- А они там не наделают? Я же условие поставил им, а сейчас, после обиды?
- Мне кажется, Костя и Саша не такие глупые, как ты думаешь, Саша. То есть, Серёжа. Привыкла уже старшего так называть, а к тебе, как к Сашеньке отношусь.
- Тебе понравилось, когда я притворялся девочкой?
- Тебе неплохо удавалась эта роль! – мама поцеловала моё мокрое от слёз лицо. – Не плачь так горько, всё образуется! Давай, я тебе перевязь на шею сделаю, и пойдём, покушаем что-нибудь. Что хочешь? Яичницу? – мне сегодня ничего не хотелось, только волком выть. Кости грызть хочется ещё!
Я умылся по новой. Смыл слёзы, но прикушенные губы опухли, будто от поцелуев.
К счастью, Сергея мама, наверное, предупредила, чтобы не лез с расспросами, я попробовал яичницу, не почувствовал вкуса.
- Мы с мамой собирались в парке погулять, - сказал Сергей осторожно, - ты с нами?
- Нет, рука сильно болит, попробую разработать бисером, а то не всем ещё браслеты сплёл. Кстати, Сергей, а почему ты Афоню не приглашаешь в гости? Он же брат тебе? И что там за история с его сестрой? – намазав кусок белого хлеба сливочным маслом, спросил я.
- Разругались они с сестрой, братец ушёл жить к старушкам, поменял школу. Мы встречаемся, я снабжаю его деньгами, чтобы не голодал, одежда пока есть. Приходить почему-то стесняется, из—за тебя, наверное. Кстати, не хочешь познакомиться со своей тёткой? Немногим старше тебя. Она не такой монстр, как Афоня рассказывает.
- Приглашай, почему нет. И Афоньку, тоже. Мы с ним в одном клубе занимались, надеюсь, и дальше будем, когда с Черёмуховой вернутся.
- Мам, - обратился я к маме, помоги мне постель заправить, а то скоро папка прибежит, увидит там бардак, подумает ещё что-нибудь не то.
- А там было ТО? – попытался пошутить Сергей. – Кстати, - сделался он серьёзным, - а ты, случайно, ничего не сделал лишнего? Я слышал крик боли…
— Это я кричал от боли, - показал я на перевязанную руку, - задел нечаянно.
- Угу, нечаянно, - кивнула мама, пойдём уж, помогу. Складывать диван не надо?
- Можно и сложить. Мама, если меня ночью не будет, я у Татьяны Витальевны остался, ладно? Пойду, поработаю в мастерской, когда лучше станет, поеду.
- Милый мой! – обняла мама меня, - Зачем вы себя так мучаете? Нельзя, что ли, просто покричать и успокоиться? Обязательно вот так, разбежаться и страдать? Вот где сейчас Саша?
- Наверное, у Кости, если он ещё дома.
Мама только головой покачала, а на меня, наверное, лекарство начало действовать, плакать уже не хотелось.
Мама убрала мою постель в стирку, сложила диван и выдала мне комплект чистого белья, для похода в гости и для смены. Я поблагодарил её, и потихоньку начал плести браслетики для Виты и её братика. Мерил по своему запястью, руки у нас примерно одинаковые были летом.
Пока плёл, вспоминал наши с Сашенькой ночные разговоры. Мы ведь засыпали, просыпались, целовались, говорили, опять засыпали.
«Сашенька, а ты хотела бы стать мальчиком? - Сашенька подумала, потом её даже передёрнуло: - Нет, ни за что?!». «Почему это? – удивился я. – Ты же рассказывала, как плохо быть девочкой. Ну, это…»
«Сашка, к этому привыкаешь, к тому же, весь организм обновляется, поэтому мы живём на десять лет дольше вас. Нам рассказывали, для девочек, конечно, когда объясняли, почему у нас идёт кровь. И ещё говорили, что, когда это прекращается, женщина начинает стареть, а некоторые богатые дамы даже пересаживают себе яичники обезьян или молоденьких девочек, чтобы продлить молодость…»
«Как это, пересаживают? – не понял я. – Вырезают, что ли? – у меня опять картина перед глазами, как у меня вырезают, у живого, органы и съедают или пересаживают старику. Старик тут же молодеет».
«Чему вас на анатомии учат? – хихикнула девочка. – О пересадке сердца слышал? Сейчас могут почти всё пересадить, кроме мозга, наверное. Но это было бы совсем плохо для нас».
«Почему? – не понял я» «Потому что воровали бы красивых детей, и меняли бы нам мозги! – крепко поцеловала она меня. – Мы же красивые, да? – я кивнул, тоже трогая её лицо губами»
«А ещё, как представлю, что у меня между ног вот это болтается, прихожу в ужас! – ласково гладила она мой членик и яички»
«Разве это плохо? – сильно удивился я. – Очень удобно!»
«Когда у тебя, удобно, а если бы у меня, тоже, было так же? – я представил и тоже содрогнулся: - Нет, Сашенька, так тебе гораздо лучше! – То-то!» – и мы снова радовались друг другу.
Я вздрогнул, потому что пришёл отец. Сначала услышал, как кто-то пришёл, потом разговор, и ко мне зашёл папка.
- Ты, наверное, за великом? – спросил я его.
- За каким великом? – удивился папка, я его, видимо, перебил, даже не поздоровавшись. – Я за дочкой. Где она?
- Наверное, у Кости, - предположил я, расковыривая свою кровоточащую рану в душе, - он её, скорее всего, утешает.
- Как, утешает? – не понял отец.
- Как? По-взрослому, наверное. Мы же с ней дети, не можем по-взрослому ещё…
- Ты мне мозги не е**! – крикнул мне отец. – Где Сашка?!
- Папа, сядь сюда, - показал я на диван, - я сейчас тебе расскажу, покажу, а дальше ты сам решишь, что делать. Хорошо? – папа сел на диван, я передал ему досье на Костю.
- Что это? – спросил отец.
- Понимаешь, папа, я очень люблю Сашеньку, и, когда она начала засматриваться на Костика, попросил собрать на него всё, что можно, потому что слухи о нём ходили разные. Я его предупредил, что, если он обидит Сашеньку, эту папку отдам ей. Он согласился, а мне принесли это дело, только я его не читал, а Саша нашла…
- Она что, копалась у тебя в столе? Или оно лежало здесь? – показал он на место, откуда я взял папку с делом.
- Нет, папа, я подарил ей вот эти фломастеры, и вышел в туалет, а она, наверное, хотела попробовать нарисовать что-нибудь, и нашла это…
- И начала читать? – удивился папа, даже не предпринимая попытки открыть папку.
- Начала, - вздохнул я.
- И за это разозлилась на тебя? – удивился он, но, подумав, кивнул головой. – Теперь ты видишь на своей шкуре, куда ведут благие пожелания. Вот дура! – сказал он в конце.
- Можно посмотреть?
- Посмотри, - кивнул я, - вполне возможно, нормальный пацан, мы в последнее время с ним подружились.