Остров. летние приключения

- Да, сынок. Куда пойдём?

- Хочу в «Русские блины».

- Дорого и далеко. Может, в столовку?

- Да ну её. Устал я в автобусах трястись, с больной рукой, ещё в столовой толкаться, - я вышел на край дороги, проголосовал такси.

- Садись, Сашка! – крикнули оттуда.

- Вы один таксист в городе? – удивился я, просовывая голову в окошко и протягивая руку, поздороваться.

- Смотрю, уже сменила имидж? Теперь Серёжкой будешь?

- Ага. В «Русские блины» подвезёте, с папой?

- Отчего же не повезти, садитесь. Ещё подпишешь мне фотки?

- Подпишу, - вздохнул я, показывая папе, чтобы садился на заднее сиденье. Сам сел на переднее, взял фотки детей таксиста, очень симпатичных девочки и мальчика, подписал, от имени Саши Дальченко.

- Как рука? Заживает? – спросил таксист, выезжая на дорогу.

- Заживает потихоньку. Вчера швы сняли, болела сильно. Сейчас не могу ни спортом заняться, ни в театр сходить, там сестрёнка сейчас занимается, вместо меня.

- Узнавал я, что за ремонт делают в «Ровеснике». Обещают к октябрю сдать.

- Кому сдать? – поинтересовался я.

— Вот об этом не спросил. Думаешь, не вернут?

- Нас уже выперли из одного, где мы мастерили деревянные игрушки для дошкольного детского дома и садиков, так что, даже не уверен, что вернут.

- Надо будет сделать депутатский запрос.

- Вы депутат?

- Нет, бригадир ку нас депутат, вот его и напрягу, а то безобразие какое-то, детей на улицу выгоняют, а потом жалуются, «кто вырастает из наших детей!». Пионерскую организацию совсем запустили. Ты же пионер?

- Пионер, - согласился я.

- А права свои знаешь?

- Какие права? – удивился я.

— Вот видишь, не знаешь. Знаешь лишь обязанности. А ты имеешь право пойти в комитет комсомола, и пожаловаться на ЖЭУ, строителей, да и на сам комитет, спросить, почему они не организовывают ваш досуг? Почему детей выгоняют из детских клубов? И так, загнали в подвалы, так и оттуда выгоняют! Вас же много, а вы всё ждёте, когда руководитель всё для вас сделает! Пришли бы всей толпой, или хотя бы десятком, в комитет, устроили бы там гвалт. Не послушались? В «Пионерскую Правду» писать, в «Комсомолку!».

- На самом деле, - пробормотал я, - а я и не знал, что у детей есть какие-то права.

- Так что, действуй, Сашка! Я верю в тебя! Вот и приехали!

- Сколько с меня?

- Рубль.

Я протянул купюру.

- Я думал, папка заплатит.

- У нас сегодня свидание. Я его пригласил.

- А-аа! Тогда, конечно! Тогда за мой счёт!

- Что вы, Сергей Игоревич, какие расчёты, я вполне могу за себя заплатить!

- Ценю твою самостоятельность! Пока! Голосуй! Я всем скажу, как увидят мальчика или девочку с перевязанной рукой, пусть тормозят! - и уехал.

- Ну, пойдём, папа, накормлю тебя! – я взял папу за руку, повёл в отдельный зал, где мы почти прописались.

- Зачем нам сюда? – удивился папа.

- Здесь тихо, можно поговорить.

К нам подошла молоденькая официантка, сначала не обратила на меня внимания, но, когда я заказал себе пару блинчиков и компот, она удивлённо посмотрела на меня:

- Саша? Ты что с собой сделала?

- Теперь я Серёжа! – улыбнулся я Ольге. – Знакомься, Оля, это мой папа.

- Очень приятно! – поклонилась Оля. – Вам что принести? Вот, посмотрите меню, или на Сашин выбор?

Папа опасливо посмотрел на меня, отказался есть то, что выберу я, и сам почти всё это заказал. Мы с Олей переглянулись, хихикнули, и она ушла выполнять заказ.

- Смотрю, ты уже состоялся, Серёжа, - вздохнул отец, - не выйдет у нас разговора на равных?

- Почему же? – удивился я. – Я тебя пригласил, я угощаю. Ты пригласишь, будешь угощать и водить по парку. Договорились?

- Ты меня хочешь в парк сводить? – улыбнулся папа.

- Сегодня нет, нам надо ещё в кафе-мороженое, там… - я замолк. Мы же договорились, что там я девочкой должен быть! Значит, сам по себе, просто сынок с папой.

- Что там? – спросил папа, но нам уже принесли заказ.

- Ничего, мы там мороженого поедим вкусного. Во всём городе я ел только в парке вкуснее, такое, когда из банок в вафельные стаканчики накладывают.

- Да, это вкусно, - согласился папа. Я в это время расправлялся с блинчиком, фаршированным красной икрой.

- Не заказывал такое? – спросил я. – Попробуй, вкусно, - предложил я папе второй блинчик.

- Спасибо, я люблю с мясом и ветчиной, - отказался папа, доедая шницель.

Я запивал блинчики компотом, папе предложил вина, но он отказался: «с ребёнком гуляю, вино не буду».

- У нас очень вкусное вино, - сказала Оля, - столовое, почти без градуса.

Папа всё равно отказался.

- Я тоже сюда приведу папу! – улыбнулась Оля. – Я как-то не задумывалась. Что папе будет очень приятно, когда дочка угостит его чем-нибудь вкусненьким! – папа чуть не подавился, но справился.

Когда Оля ушла, папа спросил, на самом деле я буду всё это оплачивать?

- Папа, если бы не мог оплатить, разве привёл бы тебя сюда? Чтобы опозориться? Между прочим, это наше с Сашей любимое кафе

В это время к нам подошёл бармен, принёс два высоких бокала с безалкогольным коктейлем, с трубочками, с зонтиками и дольками лимона, нанизанными на край стаканов.

- От заведения! – улыбнулся парень, поглядывая на меня.

- Спасибо! – покраснел я.

- Ну, ты даёшь! – пробормотал папа, пробуя коктейль. – Мохито, что ли?

- Не знаю, пока не дарили, это, наверное, тебе. Так о чём ты хотел поговорить со мной?

- Хотел попросить у тебя прощения, за всё, что сделал тебе плохого, приходи в гости. Хоть к Саше, хоть к нам с Милой.

- А Костя к вам ходит в гости?

- Саша перестала его приглашать, он на улице теперь ждёт. Не знаешь, почему?

- Потому что мне, родному сыну и брату запрещено к вам ходить, а какому-то Костику можно всё! – чуть ли не крикнул с обидой я.

- Ну, перестань! – опешил папа, не ожидая от меня такой ярости. – Я же извинился! Постараюсь загладить свою вину.

- Чем? – с тоской посмотрел я на красивый подвесной потолок. – Вернёшь меня на 10 лет назад? Моё детство кончается, папа, а у меня ещё не было папы, ты согласен? Да и мамы, собственно, тоже. Вы решали свои проблемы, и не замечали меня. Думаете, я был просто ничего не понимающей собачкой?

- Я вижу, ты вырос неплохим человеком, когда у тебя будет семья, ты будешь знать, чего твоим детям не хватает, не совершишь моих ошибок. А Сашу я от вас прятал вовсе не затем, чтобы тебя обидеть. А затем, чтобы мама не мучилась, что её дочь живёт совсем рядом, у чужих людей. Тебе надо было сказать? Ты не выдержал бы, рассказал.

- Кому рассказывать? Вы меня слушали? Только смотрели, чтобы уроки делал и в школу ходил. Одни штаны в год, пара рубашек и четверо трусов, вот и всё, что у меня было.

- А сейчас у тебя откуда это всё? Мамин жених зарабатывает?

- Не знаю, что он там зарабатывает, это всё моё, заработанное собственным трудом и своей дырявой шкурой.

- Неужели за спектакли так хорошо платят? – поняв, откуда часть заработка взялась, спросил папа.

- Там тоже платят. Для меня нормально.

- Ну да, такие подарки сестре делаешь. Думаю, неплохо зарабатываешь.

- Для Сашеньки мне ничего не жалко.

- А она с Костей гуляет, да?

- А у меня есть шанс, с ней жить?

- У вас вряд ли, вы же близнецы.

- С годами схожесть исчезнет.

- Подумай о детях! – усмехнулся папа. – Ты же нас упрекал в жестокости, а сам, ради собственного счастья, хочешь родить больных детей.

- Не хочу я этого, - тоскливо сказал я, отвернувшись. На самом деле, я же захочу собственного ребёнка, а Сашенька родит только своего. Я смогу где-то на стороне заиметь семью, как папа. Если бы Мила могла рожать, у папы могли быть ещё дети.