Страница 107 из 243
- Нам туда нечего ставить! – с вызовом сказал я.
- Теперь будет, что. Я поговорил с маминым начальником, её приняли на постоянной основе.
- Спасибо, - одними губами сказал я.
- Ты, Серёжа, наверное, во всём виноватым считаешь меня, - вздохнув, решился папа Ники, - я тоже так думаю, - Николай Петрович снова замолчал, видимо, ему нелегко давался этот разговор. Я хотел одного, чтобы он быстрее убрался, в туалет хотелось сильно.
- Саша, Ника в больнице, - выдавил он. Я пожал плечами.
- Ты очень сильно на неё злишься? – задал странный вопрос папа, - я подумал.
- Нет, совсем не злюсь на Нику. Я поражаюсь, какими бывают вероломными люди вообще.
- Саша, лучше обижайся на Нику, чем на весь мир. Мне понятно, ты в депрессии после того, что случилось, мама Ники в депрессии, я в шоке. И во всём виноват я сам. Я позвонил вашему участковому, чтобы он проверил, как ты поживаешь. – Я вздрогнул. – Узнал, что живой, решил сам заехать. Что ещё? Саша, Ника хочет тебя увидеть. – Я распахнул глаза. Вот бессовестная девчонка!
- Подожди. После того, как ты ушёл, она нашла вот это, - папа вынул из портфеля голубую тряпку. Развернул. – Твоя вещь? – я узнал свои шорты, вернее, мамины. Кивнул. – Когда Ника нашла их, разрыдалась, впала в дикую истерику, во всём стала винить меня и себя, пыталась выброситься из окна. Хорошо, доктор не ушёл, укол сделал, вызвал машину, и Нику увезли в больницу. Нервный срыв. – «Это в психушку, что ли?», - подумал я. – Маму тоже пришлось отпаивать. Я не стараюсь тебя разжалобить, Саша, я рассказываю, как мне аукнулось моё увлечение детишками. Прости. Не отказывайся, я хочу от чистого сердца хоть немного компенсировать твои душевные страдания, - папа вынул из портфеля несколько пачек банкнот, - здесь пятьсот рублей. Это не подарок, гонорар за выступления, так сказать, на сцене и дома. Саша, только ничего не говори! – я и не собирался, мне как-то нерадостно было при виде этой кучи денег, которой я ещё никогда не видел.
- Во-первых, ты должен вернутся в труппу, продолжить выступление, иначе мы потеряем уйму денег. Жаль, конечно, что ты постригся, конечно, но не так страшно, если бы ты тоже оказался в больнице. Нельзя было тебя сразу отпускать.
- Во-вторых, Ника очень хочет тебя видеть. Поедешь со мной?
- Не сегодня, - ответил я, практически соглашаясь. Почему-то на самом деле, не злился на запутавшуюся девочку.
- Конечно, я заеду за тобой. Когда тебе удобно? У них часы посещений с 15 до 17, почему-то. Я позвоню твоей маме за день, хорошо? – я кивнул. Человек передо мной сидел на самом деле могущественный, мог меня стереть одним щелчком пальцев, однако, не хочет. А вот и разгадка!
Николай Петрович встал, подошёл ко мне, приобнял и поцеловал в макушку:
- Полюбил я тебя, Саша. Придёшь в гости? – Я вытаращился на него.
- Не бойся ничего, мне хочется, чтобы ты был рядом, понимаешь? У меня жена с ума сходит, Ника в пограничном состоянии, ты тоже, наверное, не лучше, был, по крайней мере. Мне нельзя бросить работу, она там одна страдает. Маму ты не винишь, надеюсь? Подумай, Сашенька!
- Я Серёжа, - тихо сказал я.
- А я что, против? Я рад был бы, чтобы ты взял в жёны Нику, когда она повзрослеет и перебесится, конечно. Лучше тебя я ещё не встречал кандидатуры. Серёжа, - Николай Петрович встал, прошёлся по комнатам, - здесь надо ремонт сделать, а ты бы пожил у нас, пока Ника в больнице, маме было бы легче. Мы очень перед тобой виноваты.
- А я что там должен буду делать? – полюбопытствовал я.
- Ничего, то же, что и здесь. Маму поселим в служебной квартире, однокомнатной. Пусть займётся личной жизнью, не держи её.
— Это моё дело, - процедил я.
- Все дети эгоистичны, меня не удивишь своим цинизмом. Когда приеду за тобой, обдумай моё предложение.
- Ну и стрижка у тебя! – улыбнулся папа, - Можно потрогать?
- Трогайте, - дёрнул я плечом. Папа осторожно потрепал меня по остаткам волос. Обнял покрепче, снова поцеловал в макушку, пошевелил колечко в ухе, и со вздохом ушёл. А я призадумался. Ремонт было бы неплохо сделать, в квартире давно его не было. Мама может согласиться, но отпустить меня куда-то? Не знаю, перевесит ли её любовь к сыну, к неизвестному мне пока мужчине?
В это время позвонили в дверь. Я открыл, и был сметён вихрем из двух завизжавших девчонок.
- Сашка! Как мы соскучились!!! – кричала Алина, Вера её поддерживала. Они мяли меня и целовали, чуть не плача.
- Классная стрижка! – увидела, наконец, Алина. – Вера, ты видела?!
- Видела. Теперь будет очень удобно на татами. Ничего не мешает. Где делала?
- У Карины! – я не мог не улыбаться от радости: девчонки пришли! Они не забыли и не предали!
- Девочки! – на глаза навернулись слёзы, я обнимала и целовала девчонок, и мы ревели, проливая счастливые слёзы.
Наревевшись, умылись и прошли на кухню, где я тут же поставил чайник на плиту.
- А это что? – спросила Вера, тыкая пальчиком в кучку денег.
- Говорит, мой гонорар, - смутился я, не думаю, что папа остальным тоже заплатил.
- Ты бы осторожней с ним, - нахмурилась Вера, - наплачешься.
- Девочки, я вроде бы, понимаю, будто паутиной обволакивает, и выхода не вижу. Сказал, маме помог с работой…
- Благодетель! – Фыркнула Вера. – Небось, сам приказал придержать её должность!
- Зачем? – удивился я.
- Сашка, какая ты глупая, поражаюсь, за что тебя люблю? Наверное, за глупость и веру в людей! – пафосно закончила речь Вера. – Для того, чтобы кормить тебя, голодного, с рук! – я чуть не уронил чашки.
- Ради меня, столько сделать? – поразился я. – Мамина работа, (мамин ухажёр, добавил я для себя), клуб, театр…
- Сашка, - наставительно сказала уже Алина, - для них главное, даже не результат, для них главное – охота, загон дичи, когда дичь сама к ним приходит!
- Для кого, для «них»? – поражённо спросил я. Девочки, наверное, поняли, что сболтнули лишнего, замялись:
- Ну, для таких людей.
- Каких? – расставил чашки на столе.
- Сашка, давай, немного позже, когда сообразим, что можно говорить, а что нельзя? – попросила Вера. – Мы предупредим, что можно тебе, что не надо или нельзя. Ладно?
- Николай Петрович предложил пожить у него, пока здесь будет ремонт. Это как?
— Значит, дичь сама идёт в клетку, - кивнула Вера, - по-моему, там тебе уже ничего не будет грозить, кроме ласки.
- В смысле? – насторожился я, вспомнив, какими «ласками» награждал меня папа. Невольно вспомнился засов на дверях комнаты Ники.
- В том смысле, что твоей невинности может ничего не угрожать, но это не точно.
- Невинности? – не понял я.
- Сашка, ты же омежка! – рассмеялась Алина. – Нет, на самом деле, полностью походишь под описание! Красивый, умный, не во всём, правда, сильный и нежный одновременно. Любишь всех. Вот и тебя любят. Не оставайся наедине со взрослыми мужчинами никогда! Если даже нас плющит от тебя, что говорить от мужчин?!
- Ничего не понял, - жалобно сказал я. Алина только рукой махнула.
- Да трахнуть тебя всем хочется! – сердито сказала прямая Верка. – мне тоже, вот прямо сейчас!
- В смысле? – затупил я. – Как тогда, на пляже? Пальчиком?
Девочки ползали по полу и вытирали чай, разбрызганный по всей кухне от их хохота, а я уныло размышлял о будущем.
Когда девчонки пришли в себя и успокоились, объяснили, что трахнуть можно не только девчонок, но и мальчиков, их же пенисом, девочку. Всегда думал, что только мальчишки могут насиловать девчонок, а никак не наоборот!
- Только учти, Сашенька, - напомнила Вера, - если не согласишься, охота на тебя продолжится. Как там? Кнутом и пряником, да, Алина? – Алина почему-то шмыгнула носом.