Страница 103 из 243
- Ну, что? – зашептала Ника.
- Ничего. Записали меня папой! – хихикнул я.
- А что так долго?
- Не понимаешь, что ли? Лекцию мне читала, что раньше 18 лет нельзя нам этим заниматься.
- Ну, нам уже поздно об этом думать, поехали ко мне.
- Поехали, хоть переоденусь в нормальную одежду! – Ника сверкнула глазами и рассмеялась:
- Как ты теперь жить будешь, Серёжка? Без любимой одежды, в этом тряпье?
- Как на каторге. В театре буду переодеваться!
Мы приехали к дому Ники, поставили велики, и наперегонки взбежали на третий этаж. Ника позвонила. Никто не открыл.
- Никого! – радостно шепнула Ника, доставая ключ. Мы разулись, пошли на кухню.
- Ты голодный? – спросила она меня, заглядывая в холодильник.
- Я всегда голодный, - пробурчал я.
Ника разогрела суп, гороховый, с копчёностями, сделала салат, нарезала хлеб.
- Руки мыть будешь?
- Утром мыл! – посмеялся я, убегая.
Когда покушали, Ника предложила отдохнуть. Всё равно до прихода родителей час.
- Снимай футболку, так поваляемся, - я снял футболку, Ника тоже. Она подошла, обняла меня, прижавшись голой грудью к моей тощенькой груди.
- Саша!.. – прошептала она. – Давай, напоследок, а то у нас может больше не получиться. Меня могут отправить куда-нибудь.
- Ладно! – сглотнул я, потому что начал возбуждаться. Ника разделась, легла на кровать, смотрела, как я раздеваюсь.
Я медленно снял носки, стал расстёгивать шорты.
- Серёжка, быстрее, я вся теку! – хихикнула девчонка. Я медленно снял шорты, положил на спинку стула, начал пританцовывать. Показывая своё тело и подёргивая тазом. Ника веселилась. На самом деле, на такое стоило посмотреть! Спереди плавки вздулись палаткой, волосы рассыпались по плечам.
Вдруг я услышал какой-то звук. Явно поворачивался ключ в замке!
Я быстро надел шорты, футболку натягивал уже под гневно-удивлённым взглядом Николая Петровича.
- Сашка? Ты?! Зачем в мальчика переоделась? А ты почему голая лежишь? – обратился он к дочери.
- Папа, это не Саша, это Серёжа! О нём я тебе говорила! – воскликнула Ника. Я нахмурился, ничего не понимая.
- Ты мальчик? – спросил у меня папа. Я кивнул.
- У тебя есть сестра Саша? – я снова кивнул, стараясь не смотреть на девочку.
- Ты воспользовался своей похожестью и переспал с Никой? – я не понял, удивлённо смотрел на папу.
- Папа, не видишь, что ли, что он мальчик? – шипела из-за папы Ника.
- Всё надо научно подтвердить, а то ничего не выйдет. Тебе есть тринадцать лет? – спросил он у меня.
- Нет ещё, - осипшим голосом ответил я.
- Павел Егорович, заходите! – позвал он кого-то. К нам зашёл мужчина лет сорока. Как? Они были готовы к моему приходу? Что-то рано, не могли чуть позже? Ника тоже что-то выговаривала папе, но тот отмахнулся:
- Сейчас узнаем! Раздевайся! – приказал он мне. Я неторопливо стал раздеваться.
- А ты жалеешь, что не успела? Пожалуй, не стану наказывать мальчика, накажу тебя.
- Но, папа!
- Молчи, развратница!
- Гррр! – рычала Ника, стоя на четвереньках и не думая одеваться. Доктор ей запретил.
- Ложись сначала ты, - приказал он ей. Когда легла, осмотрел её.
- Сегодня близости не было, - заявил он.
- Конечно! Вы припёрлись на полчаса раньше! – кричала Ника.
- Теперь вы, молодой человек, - обратился доктор ко мне, надевая перчатки. Я снял последнюю одёжку.
- И ты хочешь сказать… - брезгливо начал Николай Петрович, увидев мою сосисочку.
- Тише, товарищи, тише, - попросил доктор, или эксперт, не знаю, доставая баночку для анализов.
- Слейте сюда семенную жидкость, - попросил он.
- Я не знаю, как, - растерялся я.
- Всегда одно и то же! – вздохнул он, взяв мой членик в руки. Начал мять его, а когда заставил подняться, попытался обнажить головку.
- У мальчика фимоз, ещё детский, - произнёс доктор, - не он, конечно, - однако продолжил двигать кожицей.
- Придурок! – шипела мне Ника. – говорила тебе, что надо делать! – я молчал, униженный и оскорблённый.
Она и папа с удовольствием маньяков смотрели за действием доктора.
Доктор добился своего, я содрогнулся в конвульсиях, из членика выделилась капля прозрачной жидкости.
- Ну и что? – папа скептически посмотрел на доктора. Тот пожал плечами:
- Похоже, смазка. Спермы нет. Смазку будем изучать? Была бы сперма, легко можно было обвинить мальчика в изнасиловании, но наказать не смогли бы. Неподсуден пока.
- Ника, говори, кто подлец? Зачем его покрываешь? Зачем подставила брата замечательной девочки? Чтобы она больше у нас не появлялась? Я хотел ей сделать прекрасную карьеру, окружить друзьями. Ты всё сломала. Неужели ты не знала, что твой друг ещё бесплоден?
- Я не знала, что ты привлечёшь дядю Пашу! Ты же мог бросить Сергея в камеру, и всё, пусть там бы доказывали! – кричала голая Ника. Мне стало жутко и противно. А ведь, застав нас за процессом, папа мог разгневаться не на шутку! И отправить «расследовать» дело в отдел по делам несовершеннолетних! В комнату милиции, в камеру, до выяснения. Выпустили бы, но когда? Даже сутки страшно провести среди малолетних преступников! Сказали бы, что подозревается в изнасиловании, и… я вспомнил парней, попавших в милицию по нашей вине, вздрогнул.
А я уже хотел Нику! Было же подозрение, что что-то здесь нечисто, но потерял нюх.
- Можно мне уйти? – сипло спросил я.
- Да, одевайся, только подожди, сейчас девочку проверю, - разрешил доктор. Нику так и увели куда-то, голую, потом привели, велели одеться. Ника не смотрела на меня, красная.
- Тест показывает беременность, - согласился доктор, - но надо взять из вены кровь, провести анализ, взять мазок.
- У меня уже есть назначение, - сказала Ника, - и показания, с росписью Сергея, что он отец ребёнка.
Папа посмотрел на меня. Я кивнул:
- Да отцом я записал Сашу Дальченко, - сказал я.
- Что? Свою сестру? – расхохотался папа. А Ника рычала, как Багира.
Подхватив свой рюкзачок, я вышел из квартиры, где полчаса назад был почти на вершине счастья, и вот, раздавленный, иду вниз по лестнице, забыв переодеться.
Взял велик, поехал в театр, зачем-то.
В театре с удивлением на меня уставились Вера и Алина.
- Сашка, ты чего? – я сел на стул, сняв рюкзак.
- Наверное, попрощаться, - с трудом выговорил я, - Ника подставила меня… Вот, вместо этого негодяя, - показал я на Ромку.
Ромка облегчённо вздохнул, сел поблизости от меня, гаденько улыбнулся:
- Я же говорил, что он пацан! Когда Ника рассказывала, что он влюблён в пацана, я не обратил внимания, думал, ревнует девчонка, а оказывается, они там!.. – и Ромка рассмеялся. – Как оно, с мальчиком, а? Не порвал…
Из положения сидя я врезал Ромке ногой в голову. Пацан вылетел из стула с подлокотниками, только тапочки мелькнули. Я же молча забрал рюкзак и пошёл домой.
Можно было к ребятам, в клуб, но там, увидев мою кислую рожу, пристанут с расспросами, а мне сейчас меньше всего хотелось с кем-то разговаривать.
Приехав к своему дому, отдал Машдаш велик, чтобы немного покатались, сам пошёл домой.
И что я тут забыл? Лучше съездил бы на карьер, там хоть утопиться можно.
Прошёл на кухню, сел в уголок, из окна доносились весёлые крики, где-то светило солнце.
Встав, зашторил окно, нахохлился, сидел, втянув голову в плечи.
Я не мог понять, как можно так поступить с живым человеком? Ещё вдруг понял, как можно мою весёлую игру и настоящую детскую любовь смешать с такой липкой и вонючей грязью, что не отмоешься!