Страница 5 из 7
– Круто! – воскликнула я.
*
Примечание 9:
Из этой части рассказа становится понятно, что Гарика Анна интересовала как продуктивный профессиональный работник. Путем раскачки, пользуясь трагичным положением Анны, он вошел в ее жизнь и быстро начал применять. Расплачивался он тем, чего у Анны не хватало внутри – любви к ее «Я», позитивного взгляда в будущее и умения социализироваться. Очевидно, что в детстве она могла подражать только такому отношению к себе. Любовь – это подражание и отражание, другой любви не бывает. Когда мы любим, мы отражаем то, как отражают нас.
Судя по тому, какую Анна выбрала профессию, ее мать отражала а позитиве ее способности рисовать, судя по всем остальному, у Анны или не было отражения совсем, либо оно было отрицательным, во всяком случае формы манипуляции очевидны.
Глава 7. Обещания лучше исполнения
– В общем, – продолжала Анна. – Все было прекрасно, кроме одного – с моей выставкой дело никак не продвигалось, и я страдала. После того, как мы с Гариком получили деньги за его (наши, точнее) работы, Гарик принялся тотчас за новую коллекцию, он сказал, что галерист хочет, чтобы Гарик сделал еще такие арты. Но я решила все-таки продолжить свою, несмотря на то, что большую часть времени я доводила холсты Гарика до состояния продукта.
Гарик торопил меня сроками, и я мне трудно было находить время для себя, кроме того, голова была занята его проектом.
– Почему? – удивилась я. – Ведь у вас же уже были деньги, ты могла просто заняться собой!
– Могла бы, – сказала Анна. – Но Гарик сказал мне, что ему надо сдать выставку галеристу через два месяца. Это очень короткий срок, чтобы сделать тридцать крупных полотен. Я попробовала предложить Гарику заявить обе наши фамилии, но Гарик сказал, что галерист не хочет путаницы в фамилиях. Типа, все уже привыкли, что это работы и стиль Гарика. И хочет именно его выставку. Я, конечно, расстроилась, спросила: «О`кей, сейчас мы будем вдвоем впахивать на твое имя, а мне что останется?» «Мы получаем деньги на двоих!» – возразил Гарик. «Ок, – ответила я. – А если с тобой что-то случится? Или ты уйдешь от меня к другой? Что со мной будет? У меня не будет ни имени, ни денег, ни времени».
На это Гарик помолчал и сказал, что он сделает мне выставку персональную. Уговорит галериста. Я успокоилась, и мы принялись за холсты. Вторая выставка ушла еще быстрее и дороже. Галерист был счастлив. И Гарик, хотя он не подпускал меня к разговорам с галеристом, но я верила ему, что галерист недолюбливает женщин. К тому же, я видела, как у Гарика отлично получается договориться там, где у меня не было никаких шансов. Я так думала. Я так думала, что он, действительно, хочет мне помочь. И он, действительно, помогал мне.
Примечание 10:
Гарик ставил Анну перед постоянным выбором: он и его карьера или Анна, но без него. Поскольку у них уже сложились отношения, у Анны было две причины дорожить Гариком:
– обещание, что и ей тоже сделают персональную выставку;
– эмоциональная привязанность, социальный статус семейной пары, она перестала быть неудачницей
В обмен на это она все силы вкладывала в его проекты.
Ну и к тому же, обещание-то впереди, и оно держит. А когда ты уже выполнил его, надо еще что-то придумывать, чтобы снова держать.
***
Мы сделали с ним выставку еще одну для него, и я сумела закончить с трудом мою собственную выставку. Хотя мне было очень сложно это сделать. Он был очень обидчивым, иногда он начинал меня обвинять в каких-то безумных грехах. Например, однажды он начал обвинять меня в том, что я его обманываю. Я пыталась выяснить, в чем я его обманываю, но он так и не сказал, этот пустой бессмысленный разговор продолжался час. Я отвечала ему на вопрос, а он словно не слышал, постоянно привязывался к какому-то неважному слову, и я снова оказывалась виноватой. Наконец, я не выдержала и разрезала свою картину, если бы я этого не сделала, я бы точно лопнула от напряжения. Я реально думала, что он просто не понимает меня. Пыталась объяснить ему, а он говорил мне: «Не оправдывайся!» Тогда я говорила, что я не оправдываюсь, а пытаюсь объяснить. Он спрашивал: «Что я хочу объяснить?» Я начинала объяснять, а он говорил мне: «Прекрати врать!» Это было бесконечно, адский бег по кругу.
В конце концов, я зажгла огонь на плите и сунула в него руку. Мне было дико больно, но стало легче. Странно, да?
– Нет. Не странно. Физическая боль дает разрядку. Отвлекает тело от умственного страдания, потому что физическое выживание важнее. К тому же кровь и лимфа отливают от воспаленного мозга и направляются к месту травмы.
*
Примечание 11:
Гарик продолжал раскачку Анны, несмотря на то, что она честно отдавала ему все силы. Но, как всякий манипулятор, он понимал, что однажды жертва начнет думать, а если она начнет думать, она может принять какое-то ненужное манипулятору решение. Он пользовался правилом «Чем глубже падение, тем меньше надо энергии на то, чтобы обрадовать человека». Нищий будет рад и конфетке, а миллионеру мало и дорогого бриллианта. Именно поэтому Гарик не позволял Анне выйти из состояния нищего – те более, это была ее зона комфорта. Он играл для Анны родителя. А родитель не только обеспечивает и радует, но и наказывает. Эта раскачка удерживает, но не дает стать доминантой. Здесь можно возразить, что такое обращение быстро приведет жертву в негодность – постоянный высокий уровень кортизола испортит ее здоровье, когнитивные способности, понизит эмоциональный уровень еще ниже того, в котором жертва встретилась с манипулятором. Все правильно! Именно поэтому манипуляторы и меняют жертв время от времени. Обычно пять лет достаточно, чтобы выжать из жертвы все соки. Как им не стыдно? Им не стыдно. Они это делают продумано.
***
– Говнюк! Зачем он это делал? Я же и так готова была ему помогать, – неожиданно яростно воскликнула Анна.
– Думаю, что это психопатия. Психопат воспринимает как агрессию, когда жертва не выполняет его планов или хочет уйти от него.
– Мне тоже так казалось, но я не понимала, почему, – задумчиво произнесла Анна. – У него была очень нежная кожа, и мне нравилось, что он не похож на заросшего шерстью зверя. Он был чувствительным, иногда, как девчонка. И мне именно это нравилось. Это правда, он очень тонко чувствовал других. И меня тоже. Я потом читала разные книжки, он точно не психопат.
Психопаты холодные, от них хочется сразу отбежать подальше. Он все время врал. Даже тогда, когда это было ненужно. Кстати, я от него узнала кучу таких вещей, о которых не подозревала. Как-то он сказал, что много изучал эриксониановский гипноз.
Но я уверенна, что у него был талант. Я видела потом разных гипнотизеров, они только смешили меня. У Гарика был реальный талант. Он словно передавал веру в свое вранье. Он божественно владел голосом. Его интонации были настолько разнообразны и естественны, что хотя я и видела частенько, когда он врет, но все же в самом главном я ошиблась. А самое главное было то, что он хотел меня сожрать. И он делал это очень тонко, он даже сделал мне выставку, персональную, чтобы заставить меня поверить ему до конца.
– Ого! Это подвиг! Но ты же понимаешь, что это было ему выгодно. Только и всего.
– Да. Так и есть. Хотя… У него был большой план. Грандиозный. Деталей плана я до сих пор не знаю. Я была только частью плана. Несомненно, он любил меня, как охотник любит добычу… Или собаку. Он очень много приятного делал для меня. Я попросила его не курить, он бросил.
– Понятно. Ты была ему нужна, но он не верил в то, что может удержать тебя на доверии. Это первое. И второе – ты была фигурой в игре. Можно ли любить фигуру на шахматной доске? Почему нет?
*
Примечание 12:
Логично, что Гарик что-то делал для Анны. Во-первых, она бы ушла все-таки, судя по ее характеру, она могла бы устроить скандал в тусовке. Ненужный. В-третьих, некий статус Анны был нужен Гарику, чтобы торговать Анной и собой успешнее. Он понимал, что у Анны есть уровень экспертности. Но есть два варианта использовать партнера, и оба они успешны: опускать партнера, чтобы показать свою доминантность, поднимать партнера, чтобы показать свои положительные моральные качества. К тому же эксперт, которого назвали экспертом, воспринимается окружающими более экспертно, чем просто эксперт. Зеркальные нейроны, подражание – это работает более надежно, чем оценка. Люди склонны сомневаться, когда предоставлены сами себе, и охотно подражают, когда кто-то рассказал, как нужно воспринимать реальность.