Страница 5 из 6
Руби обращала внимание на то, что Клэй, возвращаясь после «встреч» с Эш, выглядит задумчивым, грустным и даже подавленным. Порой доходило до того, что даже общество любимой не могло разогнать тоску льва.
Когда же Руби, не вытерпев, собиралась сама поговорить с мужем, Клэй сам обратился к ней:
— Я наблюдаю за Эш после смерти — и с каждым днем меня все сильнее терзают сомнения, что я поступил неправильно.
Руби наклонила голову:
— Почему ты так решил?
— В моем понятии неправильно, когда ты, будучи счастливо замужем, горюешь из-за того, кто не мог быть твоим избранником, да и в живых его нет. Вижу сейчас, как Эш читает мои письма или как она стоит над моей могилой во время похорон — и всякий раз я начинаю обвинять себя в том, что я, старый идиот, двадцать пять лет молчал в тряпочку, хотя мне стоило еще на первом месяце знакомства подойти к ней и сказать, что я ее люблю. Хрен бы с ним, с осуждением, с разницей в возрасте — но тогда она бы не была в такой скорби сейчас, видя мою смерть.
Будучи весьма эмоциональной при жизни при вечно собранном Клэе, Руби словно поменялась с ним местами после смерти — она зачастую являла собой голос разума и умиротворенности при мятущемся и потерянном муже после смерти:
— Ну допустим, скорбела бы она в любом случае, даже если бы ты признался ей во всем еще в первый день знакомства. Я присутствовала при вашем первом разговоре на крыльце дома, и слышала, когда Эш сказала «Иметь в живых того, кто предал тебя, ничуть не лучше, чем потерять того, кого искренне любил». Будь вы вместе — на твоих похоронах она выглядела бы так же, как и выглядела. Ее участь в этом плане ты бы точно не облегчил.
— Допускаю, Руби. Но вдруг она и своего нынешнего мужа нашла лишь для того, чтобы избавиться от любви ко мне? Вдруг он стал эдаким «суррогатом», чтобы принудительно изгнать меня из своего сердца и больше не страдать?
Руби хитро посмотрела на Клэя:
— Знаешь, Кэлли, я расскажу тебе одну историю. Я не рассказывала тебе ее при жизни, потому что не считала нужным этого делать, но сейчас она как нельзя лучше подходит к нашему разговору. Помнишь, как ты спрашивал меня, первый ли ты у меня парень, на что я отшучивалась, что ты первый, кого я запомнила?
Клэй кивнул:
— Помню. Кажется, я еще тогда хотел уточнить, что ты имела в виду, но ты меня отвлекла какой-то болтовней, и я больше не вспоминал об этом.
— Ага, так и было. Так вот, ты был не первым. Еще до тебя я сохла по одному волку, которого звали Джаред Мастертон. Если бы ты его видел — ты бы понял, почему. Он примерно как Брэд Питт в степени Тома Круза — казалось, что он случайно ошибся дверью и должен был попасть на страницу модного журнала, но уж точно не в университет. Возможно, ты его помнишь, он был капитаном университетской команды по футболу.
Клэй напряг память, пытаясь вспомнить событий более чем полувековой давности. С большим трудом он вспомнил какого-то смазливого волка, с которым практически не пересекался в университете, так как они учились на разных курсах и потоках:
— Кажется, припоминаю. По мне был обычный красавчик, каких сотни.
— Ну это для тебя. А для меня он был романтической иконой. Знаю, тогда на него западало куча самочек, и я отчаянно надеялась, что он обратит на меня внимание — но все тщетно. Порой мне вообще казалось, что он гей — но тут я свечку не держала и в комнате у него не бывала, не знаю. Помню, я дала себе дурацкую девичью клятву — что я выйду замуж только за него и ни за кого больше. Сколько я ни пыталась как-то привлечь его — не получалось. И в один день я решила — хватит, если у меня не получается привлечь его внимание, как и разлюбить, то мне нужно искусственно забить его в своем сердце чем-то еще. Так я познакомилась с тобой.
Клэй потрясенно выдохнул:
— Так ты… познакомилась со мной лишь затем, чтобы не страдать из-за этого Джареда!
Руби виновато опустила голову:
— Вот поэтому я никогда при жизни не рассказывала об этом, боясь, что ты засомневаешься в искренности моих чувств. Да, я познакомилась с тобой из-за «корыстной» цели — мне требовалось заглушить свою душевную боль. Моя мама часто говорила мне, что лучше заводить отношения с парнями своего вида, и я решила последовать ее совету, хотя раньше не была против отношений с волком.
Лев молчал, потрясенный. Он понимал, что отношения у него с Руби сложились крепкими, но мысль о том, что знакомство с ним было фактически сделано ей ради какой-то цели, огорчало его. Видя, как Клэй опустил уголки губ, львица нежно обняла его и прижалась головой к его пышной темно-русой гриве:
— Причины неважны, Кэлли. Важно, что в итоге получилось. Да, я увидела тебя в коридоре, когда ты толкнул меня, и моей первой мыслью было: «О, это ж тот рокер из университетской группы. А он ничего такой!» Я думала, что мне придется как-то тебя подталкивать к тому, чтобы ты захотел встретиться со мной еще раз, но стоило мне увидеть, какими ты влюбленными глазами посмотрел на меня, пока я сидела на полу, и поняла, что дополнительно тебя упрашивать не придется — ты сам за мной пойдешь. Для проформы, конечно, я устроила тебе микро-испытание с поиском меня в зале, но поверь — это была скорее невинная шутка. И ведь знаешь что?
Клэй опустил голову:
— Что?
— Знакомство с тобой было намеренным с моей стороны и даже корыстным — но я ни разу в жизни не жалела об этом. Когда ты отменял ради меня концерты, чтобы быть рядом в день открытий биеналле в Метрополитен-Гардене или когда ты силой проходил сквозь охрану в своем сценическом костюме, чтобы не оставлять меня одну на фотовыставке — я понимала, что именно ЭТО и есть настоящая любовь. Всякий раз, когда мы заходили в гримерку, и я видела на столе брусничный отвар, я знала — ЭТО и есть любовь. И когда ты кричал на меня за предложение оставить меня одну во время моей болезни — я знала, что именно ЭТО и есть любовь. Стал бы этот Джаред Мастертон кормить меня с ложечки, когда мои лапы были не в силах держать приборы? Стал бы этот Мастертон каждый день катать инвалидное кресло со мной на прогулке, когда мои лапы отказывались ходить? Стал бы он целовать меня, мерзкую каргу с залысиными, слезящимися глазами и торчащими ребрами и говорить мне, что я самая красивая львица на свете? Возможно. Но я не хочу это проверять — ты сполна дал мне это, и я никогда не сомневалась в том, что я решила выбрать именно тебя. Так и Эш — возможно, она и была бы счастлива с тобой, но она выбрала свой путь со своим нынешним мужем, и я сомневаюсь, что она жалеет о своем выборе. Все ее сожаления по поводу твоей смерти — скорее некая ностальгия, чем реальные переживания о том, что ее жизнь пошла не тем путем.
***
Руби встала с дивана, где они были с Клэем, и щелкнула пальцами:
— Давай посмотрим, какой концерт в честь тебя сделала Эш? Ты говорил мне во время прошлого визита к ней, что она хочет сделать что-то такое.
Дом вокруг них заволокло дымкой, после чего они оказались прямо посередине концертного зала, где на сцене стояла Эш, как раз обращавшаяся к зрителям.
Потрясенный Клэй мог только стоять между рядами вместе с Руби и слушать, как Эш произносит со сцены его имя и имя Руби, отдавать дань уважения и им обоим.
— Воистину, она произносит все так, как бы сам произнес со сцены, будь я жив! — лев удовлетворенно кивал, когда дикобразиха упоминала соавторство Руби и то, что творчество Клэя было невозможно без ее участия.
Но стоило ей пригласить на сцену трех участников его старой университетской группы и анонсировать совместной выступление большей части группы «Колледж индастриал бойз», как Клэй бросился бежать на сцену, пользуясь тем, что он был невидим для всех в зале, кроме Руби — и та не стала его догонять, оставшись между рядами. Хотя он с друзьями и созванивался после ухода из группы, их последняя личная встреча была датирована сорокалетней давностью, когда они приехали втроем поддержать его во время болезни Руби.
Стоя прямо перед ними и спиной к залу, Клэй внимательно вглядывался в постаревших зверей, грустно улыбаясь и едва сдерживая слезы. Как же были похожи и одновременно непохожи не себя прежних Сет, Гривз и Кеннет! Гривз заметно обрюзг и стал больше, а его шерсть стала более серой и седой. Сет остался худым доходягой, но обзавелся лишь печальными глазами и дрожащими лапами. Больше всех себя молодого напоминал лишь лис Кеннет — пухлый, с круглыми чертами морды, пусть его уши и хвост подернулись серебром, а задние лапы с трудом двигались по сцене, и поэтому Гривз и Сет помогали ему подниматься и стоять на сцене, держа его с двух сторон.