Прапорщики по адмиралтейству

Двигаться я решил в сторону Нижнего. Там железная дорога, с её помощью и доберусь до Москвы (начать решил с неё). Отдохнув, я осмотрел свои трофеи. Ремень, ливрея, сапоги и нож – это понятно. В кошелях я нашёл связку ключей; чёрт, тут и от кладовки, и от ледника (теперь поздно каяться, без еды остался), ну и разную мелочовку. Но главное, несколько медных монет, которых набралось почти на два рубля – рубль и восемьдесят три копейки. Богатый халдей, для тех времён сумма солидная. Хватит, чтобы приодеться на рынке в Нижнем, а дальше разберёмся.

К этому времени я уже убедился, что сверх умение у меня всё же было. Ночное зрение. Хм, и на войне пригодится, особенно во время ночных боёв. Попасть бы на миноносцы, ох я там развернусь. Эх, мечты, мечты…

До Нижнего я добрался только на вторую ночь. Питался рыбой и ягодами, собранными в лесу: нашёл неплохой малинник. Дождь к тому времени прекратился, солнце палило, за сутки всё вокруг высохло. Одежду и трофеи я тоже просушил. Ягоды понятно как добывал, а вот рыбу бил длинной лесиной, найденной в лесу. Река вообще была заметно полна рыбой, видел я и очень крупных рыбин. И вот раз десять бил и двух достал – крупных лещей. Оглушил их, сразу прыгнув за ними в воду, а потом пожарил на костре.

Откуда огонь добыл? В кошелях было огниво с кресалом и трут. Я просушил их в лучах солнца, как и другие вещи, и с третьего раза научился добывать искру и раздувать огонь в костре.

К окраинам Нижнего я вышел ближе к полудню. Я не знал, до какого времени работают тут рынки, но знал, что открываются они с рассветом. А потому решил поспешить и бежал бегом до окраины, а после и дальше по улочкам. Одет я был во всю ту же рванину, хотя и тщательно постиранную, а в кулаке зажимал узелок халдейского платка с монетами, тоже чистый, я и его выстирал.

Уточнив пару раз у прохожих, я выяснил, где находится рынок. И вот я на месте. Пока не заметно было, чтобы торговцы собирались уходить, но то, что основное время продаж прошло, было видно: уже не было особого ажиотажа и не слышны были зазывающие крики.

Я стал быстро двигаться между рядами. Многие торговцы поглядывали на меня настороженно, присматривая за товаром, вид мой им был подозрителен. У входа на рынок я купил два холодных пирожка с картошкой и полстакана молока – последнее, что не успела продать торговка. Ох, с каким наслаждением я поел! А то рыба, даже без соли, да ягоды – это не то. Хотя и это ел с жадностью, потому что есть постоянно хотелось.

Я не спал больше суток, старался двигаться ночами, осваивая умение ночного зрения. Там есть свои особенности: ночью цветов нет, всё чёрно-белое, хотя могу рассмотреть всё на горизонте, как днём. Вот и второй ночью я до рассвета двигался по лесам и полям, а как рассвело, решил рискнуть и дал рывок до города. Был я уставший, голодный, но времени терять не хотел.

Ну, голод на входе я слегка утолил, теперь займёмся тем, для чего я сюда вообще пришёл.

– Здравствуйте, – поздоровался я с мелким, с редкой бородкой торговцем, подходя к одному из прилавков, на котором кипами лежали штаны разных размеров.

– И ты здрав будь, – ответил тот степенно. Хотя, глядя на него, я скорее ожидал суеты и быстрых скороговорок. Есть такие люди: глянешь на него – и ясно, что он электровеник. Вот и этот из таких, а вот ведь удивил меня такой своей… медлительностью.

– Я в порту с разгрузкой помог, четыре дня работал, мне заплатили. Хочу одежду купить. Вы мне поможете подобрать штаны? Хорошие, крепкие, немаркие.

Торговец окинул меня профессиональным взглядом, на глазок определяя размер, и кивнув, сообщил:

– Тридцать копеек.

– Побойтесь бога! – тут же заголосил я. – Десять!

Торг шёл минут пять, и мы оба получили от него удовольствие. А что, я дважды в Египте был (турков не люблю, туда не летал), торговаться очень любил, что и делал с удовольствием, и с египтянами, и у нас на рынках. У египтян я все рынки обошёл, в основном там время проводил, а не на пляже. Через неделю меня там уже все знали, уважительно по имени называли. При этом других языков, кроме русского, я не знал, и ничего, это не мешало мне общаться и торговаться. Это мне от матери передалось.

Так что сторговал я штаны за восемнадцать копеек. Мотнув головой за прилавок, торговец пригласил меня пройти на примерку. Сначала он подал мне коричневые штаны, ничего так, широкие, но мне не понравились. А вот другие, чёрные, и материалом были получше, и пошиты куда качественнее, и имели эти – лямки? не знаю, как они называются, – куда ремень продевать, и два кармана спереди. Да и размер был мой. Вот их я и купил.

Наблюдая, как торговец убирает монеты в кошель, я поинтересовался:

– Не подскажете, уважаемый, где я могу ещё рубаху купить и заплечный вещевой мешок?

– Это можно.

Насчёт вещмешка он решил быстро: кликнул соседа, и тот принёс новенький, литров на тридцать. Двадцать копеек содрал, и торговля не помогла: за двадцать одну предлагал взять, всего на копейку сбил. Свои старые штаны я убрал в вещмешок, а новые надел, закатав до колен. Конечно, со старой рваной рубахой новые штаны не смотрелись, но это ненадолго.

Где рубаху брать, торговец мне тоже подсказал. Неподалёку матрона стояла, она швеёй была, свой товар продавала, у неё и рубахи, и штаны были. После недолгого торга я взял у неё рубаху серого цвета за шестнадцать копеек, которая вполне стоила этой суммы. Переодеваясь, я старался не поворачиваться к женщине спиной, где у меня ещё не сошли следы кнута. У неё же я взял неплохие белые кальсоны, а то как-то непривычно мне было без белья.

Торговцы передавали меня друг другу, как ценного клиента: мол, платёжеспособен, честен. Так что после матроны я у ещё одного купил чёрную кожаную жилетку, которая отлично шла к моей одежде, и ремень, чтобы штаны не спадали, а у второго – картуз, тут с непокрытыми головами не ходили.

И осталось у меня после всех покупок двенадцать копеек. Однако я не отчаивался, и с рынка первым делом направился к цирюльнику, где, отстояв очередь, попросил обрить меня налысо. Да, копна волос мешала, но не это главное, а вши. Тело мне вшивое досталось. Я, когда купался, даже нырял, задерживая дыхание на пределе сил, и сидя на дне, думал: может, передохнут? Да какое там. Хотя заметно меньше их стало, и чесался уже не так часто.

Цирюльник с брезгливой миной быстро обработал меня и содрал аж три копейки. Однако я уплатил без возражений и покинул цирюльню. Надел картуз – чёрт, на глаза спадает, теперь он мне не по размеру. Ну и ладно, зато лысую голову с расчёсами скрывает.

Сбив картуз на затылок, я поспешил к рынку. Там уже собирались, но я успел. Купил кусок солёного сала с чесноком, свежий, этого года, грамм на двести хватило, полкаравая хлеба и одну луковицу. Это всё.

Покачав головой – какой дорогой хлеб, я-то хотел целый каравай взять, – направился к окраине города. Там, на опушке леса, у меня были спрятаны мои трофеи, завтра утром на рынке буду их продавать. А сейчас – как же я хочу спать…

Утром следующего дня с полным вещмешком за спиной я вернулся на рынок. Было часов семь, но рынок уже давно работал. После вчерашних покупок я был прилично, по-городскому, одет, но денег не осталось, всё потратил, до последней копеечки. Вот и будем продавать трофеи.

Вчера я купил кусок дёгтя, и сегодня утром, позавтракав (доел и хлеб, и сало с половинкой луковицы), на костре на ветке растопил дёготь и оторванным рукавом своей бывшей рубахи навёл лоск на сапоги халдея. Ливрею я высушил и пригладил двумя нагретыми на костре камнями, она тоже на продажу пойдёт. Всё сложил в вещмешок. А свою рванину выкинул, больше она не нужна.

Сначала я прогулялся по рынку, посмотрел цены. Мне удалось за полтора рубля продать ливрею: очень она заинтересовала одного торговца, занимавшегося скупкой. Дорога не сильно сказалась на её внешнем виде, берёг я её. Ну и торговался, конечно. Торговец рубль давал, а я с трёх начал, в итоге на полутора остановились.