Страница 2 из 3
Ведь так обычно бывает, когда женятся?
А ещё и потому, что после свадьбы Стася должна обзавестись большой и дружной семьей. И чем больше в ней будет человек, тем лучше. Мне так кажется.
Но сначала на отдельной картонке в уголке я рисую Стасю такой, какая она есть на самом деле: серые глаза, маленький нос, рот с обветренными губами, кривая чёлка, заостренный овал лица, шея, худенькие плечи. Я даже «одеваю» её в синюю футболку и спортивные штаны с полосками – в одежду, в которой она сейчас.
Такой мне Стася нравится больше, потому что она почти как настоящая.
И я её вырезаю.
Сегодня воскресенье, и Наталья Сергеевна сидит рядом с нами. Она смотрит в свою книгу и временами улыбается. Я верю, что делает она это неспроста, а потому что приготовила необычный сюрприз для Стаси.
Может, она прячет Арчебальда у нас в раздевалке, а потом под торжественную музыку распахнет дверцу Стасиного шкафчика, и разведчик выйдет оттуда с шариками и пирожными?
Было бы здорово!
И я снова берусь за карандаш для того, чтобы дорисовать Стасе улыбку.
Ко мне подсаживается Канюша. Он долго смотрит на свадебный стол, трёхъярусный торт и нарисованные конфеты в высокой вазочке, а потом вдруг разжимает ладошку и спрашивает:
– А если я Стасе этот леденец не подарю, как ты думаешь, она обидится?
Я раскрашиваю военную форму Арчебальда и поэтому не смотрю на Канюшу:
– Я бы не обиделась, – жму плечами.
– Ты не умеешь обижаться, – серьёзно отвечает Канюша. – Я это знаю, поэтому в твой день рождения дарить тебе ничего не собираюсь. А Стася… Стася больно дерётся. Вот, посмотри, – и сует мне под нос свой ободранный локоть.
– Ты же мужчина. Терпи.
– Я и терплю, – надувает щёки Канюша, и становится таким смешным.
Но я не смеюсь.
Я отрезаю от картона небольшой прямоугольник, размером с напечатанную фотографию, и протягиваю ему:
– На.
– Я не умею, – пыхтит ещё громче Канюша.
Но леденец в карман всё-таки прячет.
А потом, вздохнув, тянется за стаканчиком с карандашами.
Ура! Теперь у Стаси будет целых две именинные открытки!
А вечером мы поздравляем Стасю с днём рождения. Приходят все-все воспитатели.
Наталья Сергеевна больше остальных радуется, когда наконец-то появляется Алёна, и сразу же уходит, даже не съев ни одного кусочка пирога с чёрной смородиной, который Алёна принесла в Центр на огромном круглом подносе.
Наверно, Алёна немного опоздала к своей смене, потому что сама пекла его.
Стася тоже оживляется. Алёна для неё – хорошая примета, ведь Арчебальд приходит к своей сестре только в дежурство Алёны. Так было и в прошлый раз, и в позапрошлый, и поза-позапрошлый… Надеюсь, он не влюбился в нашу воспитательницу?
Интересно всё-таки, как он выглядит.
Когда Арчибальд приезжал к Стасе в сентябре, мне не удалось рассмотреть его – я держала Канюшу, чтобы он не успел наябедничать.
Из-за того, что военным нельзя называть точного места, где они сейчас находятся, Стася по большому секрету рассказала об этом только нам: Пашке, Сонечке, Мике и мне. А Канюше – нет. Потому что Канюша обязательно проговорится воспитателям, а те доложат, куда не надо, и Стасиному брату влетит.
Но Канюша всё подслушал, и по его глазам я вычислила страшное! Поэтому прикрыла ему рот своей ладонью, схватила за руку и держала так долго, сколько могла. А потом еще полчаса просила прощения и дула на его покрасневшую кожу чуть выше ладони.
Алёна достаёт чашки, которые она прячет в обувной коробке на стеллаже в маленькой комнатке, где спят воспитатели, и мы устраиваем пир.
Вообще-то кушать в игровой не положено, но Алёна умеет хранить секреты. Она даже сама их частенько придумывает, а потом берёт с нас честное слово, что мы – «могила». Как сейчас. А когда я представляю себе могилу, то говорить почему-то совсем не хочется.
Однажды я уже видела могилу, когда увязалась за мамой – она направлялась по какому-то важному вопросу к дяде Славику.
Когда мы пришли на работу к дяде Славику, его ещё пришлось поискать. Я шла вслед за мамой, а по пути разглядывала таблички с фотографиями разных людей за оградками. Мне было неудобно, что они приветливо смотрят на меня, а я молчу. Поэтому я тихонько здоровалась с каждым, и когда улыбнулась столетней старушке, то даже не заметила, как оказалась возле неё.
Она была такая чёрная, вонючая и ужасная, похожая на чей-то гигантский гнилой рот, который дядя Славик с равнодушием ковырял лопатой. Из-под лопаты земля улетала наверх и падала к нашим с мамой ногам. Мама ругнулась на дядю Славика, наверно, потому что тот попал на её шлепанцы. А мне всё казалось, что это не он, а сама могила плюнула.
Брр! Не хочу больше об этом.
Мы сдвигаем два письменных стола и ставим вокруг них стулья – получается очень празднично. Правда, без скатерти. Но мы с мамой тоже всегда пируем без скатерти. Хотя белая скатерть с миленькими цветочками – это моя мечта. Когда я вырасту, я обязательно куплю себе такую.
Или сошью.
Или свяжу.
Если у меня не будет денег на покупку.
Канюша выбирает себе самый румяный кусок пирога и откусывает загорелый бочок. Потом принимается слизывать растаявшую смородину. А я кусаю, как кусаю – от заостренного носика к центру. Смородина кислит, а коржик под ней очень сладкий.
Когда мы съедаем почти весь пирог, Сонечка спрашивает разрешения отнести в соседнюю группу последний кусочек Маринке, своей младшей сестре. Но Стася хочет вручить ей пирог сама, ведь это она у нас именинница.
Алёна разрешает, и Стася убегает.
А я подхожу к окну и вглядываюсь в сумрак за воротами. Я очень надеюсь, что где-то там, в вечерней тишине, Стасю поджидает её Арчибальд. Странно, что он сегодня так и не поздравил свою сестрёнку. Может, у него были дела?
Вообще-то он часто звонит Стасе на мобильник, который та никогда никому не показывает и прячет где-то очень хорошо, что даже у Тамары Васильевны найти не получается.
А может, он звонил, да только Стася не слышала?
Но когда я вдруг замечаю чью-то крохотную фигурку, молнией рвущуюся вдоль ограждения, всё понимаю: он звонил! звонил! звонил! И сейчас ждёт её за воротами. Просто Стася теперь держит язык за зубами.
Вообще-то мы всегда за неё дружно переживаем: не хочется, чтобы кто-нибудь из взрослых в очередной раз всё испортил. Всё – это секретный план Стаси и её брата. Арчебальд обещает увезти свою сестру на Байконур и поселить в своём личном космическом штабе, с крыши которого можно наблюдать за взлетающими ракетами.
Ра-ке-та-ми…
Я представляю, как это здорово и прекрасно!
– А где же Настя Перегудова? Наша Стася, именинница? – охает Алёна и выскакивает в коридор. А когда возвращается, мечется от окна к окну и взволнованно спрашивает у меня, кивком указывая на улицу: – Лиза, ты её там не видела?
Я молчу. Я же не знаю, видела я её или мне просто хотелось её там увидеть. С Арчебальдом. Но Алёна же ждёт ответ. А я всё молчу.
Тогда Алёна хватается за телефон и звонит кому-то – наверное, Тамаре Васильевне. А если Тамаре Васильевне, то… всё.
Всё.
Спустя полчаса, Стася уже в Центре.
Инспектор Прибытко по обыкновению находит её на рынке, возле киоска с сухофруктами. Стася всегда там отсиживается, в засаде – заметает следы, свои и военных. Она очень смелая и отчаянная девочка, и сильно любит своего брата, поэтому Арчибальда никогда не находят. Ни-ког-да! Как и Стасин мобильный телефон, с помощью которого она через недельку-другую снова свяжется со своим спасителем, и он обязательно за ней приедет. Я-то точно знаю.