Еретик

/Эмели, ТЛ/

Жрица не спит уже второй день. Она пытается молиться, но… вера покинула её. Произошло это из-за того, что в какой-то момент, переводя золотые заповеди, она прочла притчу. Про коня в поле и привязанного коня. В точности, как говорил тот еретик. Перечитав эту притчу несколько раз, Эмели раз за разом понимала мораль. Конь должен сидеть в стойле на привязи. Даже не стоять, сидеть. Однако… Эмели понимала, что сама природа против этого. И это ломало её мир.

Как никогда раньше, Эмели ощущала на шее этот «ошейник». Что-то будто душило её. И ей это нравилось все меньше и меньше. Стены давят, а витражи, в которых она раньше находила успокоение… теперь же кажется, что там изображены демоны. Еще и этот Ёске… Верный пес Аласы, не иначе. Стоит указать пальцем — без разбора уничтожит. Настоящий демон, и не из-за боевых навыков. Нет. Просто моральный урод.

Устав от подобного, Эмели решила… прогуляться. Она редко выходила из храма, так что, в очередной раз никто и не удивится…

Стражи, стоявшие у входа в храм, просто распахнули двери перед Святой. Несмотря на то, что ночь. Один из них последовал за Эмели, когда она вышла в город. И это чем-то бесило Эмели. Как будто кто-то ведет её за поводок, продолжая сдавливать шею.

Девочка шла по улицам, смотря, как живет ночной город. А жизнь кипела. То тут, то там шмыгали тени, шла теневая торговля. Правда, при приближении Святой и Инквизитора все старательно расползались, как от огня.

Эмели вдруг остановилась, и повернулась к Инквизитору.

— Благодарю вас за службу. Вы хорошо постарались. Идите домой и отдохните.

Латник покачал головой.

— Пока вы не вернетесь в храм, я не позволю даже волосу упасть с вашей головы.

Удавка сжалась. Эмели стало труднее дышать. Она раньше не думала, что словами можно задушить.

— Ну что вы, идите, я доберусь… до храма.

— Прошу прощения, Святая. Ваша жизнь значительно ценнее моей.

Кажется, Святая начала кое-что понимать. Не только она в ошейнике. Еще и этот Инквизитор на поводке. И ей никак не разрубить этот поводок… Но при одном взгляде на храм в ней что-то перевернулось. Это белое, сверкающее даже ночью величественное здание вызывало омерзение. Эмели замечала несостыковки текста золотых заповедей, и здания перед ней. Религия Аласы прогнила еще до рождения Святой… И как она могла быть слепа? Впрочем, про это тоже было в заповедях. Истинный верующий должен быть наивен и слеп, чтобы не сомневаться, и громогласным, чтобы славить Аласу. Ну уж нет. Эмели больше не закроет свои глаза. И увидит мир с другой стороны.

Рядом шевельнулся канализационный люк. Очередной воришка выбирался после дела, и не заметил присутствия за своей спиной Инквизитора. Не успел латник нахмуриться… Как вдруг Святая провалилась в люк. Кощунство! Вор обернулся, наткнулся взглядом на блестящие в ночи латы…

— Во попал…

Сверкая пятками, вор помчался по улице, пытаясь нырнуть в ближайший переулок. Но ему повезло. Инквизитор был озабочен другим. Святая упала в люк! Однако спустившись вниз, он не увидел девушки. А следов на камне не было — видимо, воры тщательно следят, чтобы за ними не оставалось следов.

Инквизитор бродил по канализации еще некоторое время, однако не смог найти маленькую девочку. К его ужасу, Святая пропала. И именно он за ней не уследил… Какой позор. Он готов сам снести себе голову, однако сначала нужно доложить в орден.

Эмели же поступила просто. После прыжка в люк она побежала в ближайший туннель, несколько раз завернула, и закопалась в кучу тряпья. Непонятно, что оно тут делало, но тем не менее. Её инквизитор проходил несколько раз через это место, однако тормошить тряпки не стал. Он не мог и подумать, что Святая будет пытаться от него прятаться. А поэтому и отметал все нелогичные, по его мнению, варианты.

Эмели выбралась из тряпья лишь когда услышала, как задвинули на место люк. Прошло довольно много времени. Однако идя по узкой, вонючей канализации, Эмели чувствовала… свободу. Ересь оказалась неожиданно приятной, и вовсе не сжигала. Хотя запашок бы убрать. Впервые в жизни Эмели задумалась — а куда ей идти?

— Эй, мелкая, не заблудилась?

За её спиной вдруг возникла девушка в маскировочном плаще. Эмели видела такие на некоторых инквизиторах. Они скрадивают силуэт, из-за чего в темноте человек почти невидим.

— Вы — инквизитор?

— Дура что ли? Нет, милашка, я твой враг. Еретик. Ну? Будешь проповедовать или мне сразу тебя резануть?

— А… Как вас зовут?

— Хм, забавно. Ну, я Туки.

— Леди Туки… можете помочь мне?

Девушка, уже достававшая скрытый нож, замерла.

— Помочь? Ты оглохла? Я тебя тут резать собралась!

— Я понимаю… просто, понимаете, мне некуда идти.

Туки зависла окончательно.

— А… храм?

— Я сбежала.

Убийца несколько секунд смотрела на Святую в полном молчании… И вдруг расхохоталась.

— Да ну?! Ты? Сбежала?! Да ну нет, бред! Надо меньше по ночам работать, фух… Точно не мираж?

Девушка быстро приблизилась и ткнула пальцем Эмели в лоб. Та наморщилась и с недовольным сопением потерла пострадавшую кожу.

— Не мираж… Жаль. Лааадно, мелкая. И нахрена ты сбегла?

Эмели замерла. А ведь и правда, зачем? Наверно…

— Храм будто давил на меня. А все эти проповеди… будто ошейник. Или…

— Или петля виселицы?

— Ам… да.

Туки увела взгляд, на секунду задумавшись. После чего протянула руку.

— Пошли. Есть, где ты можешь… раздобыть нормальную одежку.

Так они отправились в пеший тур по канализации. Туки не стала вести обваленную в канализационной грязи святую в главный бар. Нет. В канализации достаточно консервативных убежищ. В одной из них нашли неплохой набор простой одежды. Юбка, рубашка — ничего необычного. Эмели часто такое видела на крестьянках. Удивительно, но стоило ей снять балахон жрицы, так будто последние кандалы упали с её рук. С сожалением Эмели смотрела на свою ладонь. Да, скорее всего у нее уже отобрали силу лечить… Или калечить? Хм. И не скажешь точно.

— Че зависла, мелкая?

— Да так. Куда дальше, леди Туки?

— Отбрось все эти «леди» и так далее. Здесь, в Ночном городе, ты будешь выглядеть странно. А дальше… Ну, я кое с кем поговорю, и найдем, куда тебя пристроить.

Эмели чуяла — это чем-то похоже на новые кандалы… но другие. И из них она сможет выбраться, если просто будет сильной. Она станет сильной. Если бы Туки обернулась, то увидела бы в глазах Святой дьявольский огонь азарта.

/Варп/

Анутати висела близ планеты. Её цепкий божий глаз позволял видеть все, что происходит. Кроме серых мест, где обосновались культисты Маднесс. Черт бы их побрал. Они будто плесень — один раз проглядел, и все, тут как тут, ширятся и устраивают перевороты! Огромная аватара вздохнула.

А ведь она гордилась своей работой. Используя свои силы, она смогла объединить все страны этой планеты в одну единую теократию. Наверху, естественно, еще одна аватара Анутати. В общем, планета под полным контролем. И вот, появился свободолюбивец, за ним еще один… за сотню лет столько культов сменилось, что и не упомнить. Возможно, не стоило создавать в своей религии противоположную силу. Не знай они имени зла, не смогли бы ему поклоняться. Да, стоило просто уничтожить слова, обозначающие эти понятия. Тогда никто не смог бы объяснить происходящее. Да… жаль, Анутати поняла силу этих слов так поздно.

Аватара нервно обернулась. Оттуда, из мрака космоса, сквозь Бездну несется корабль Сестер. Она пыталась перенаправить его, однако упрямству капитана можно позавидовать… Остается придумать что-то здесь. Анутати собрала несколько сильный эмоций в одном месте. Что бы из них создать? Немного любви, капелька ярости… нет, разваливается. А что, если страх и любовь смешать, и вытянуть в струну? Любовь скрепляет, страх — отпугивает. Должно получиться. А для надежности стоит взять самый сильный страх — страх смерти. И ни одно живое существо не посмеет сунуться на её личный рай. Аватара стала оплетать планету новым защитным полем. Рядом раздался скрип астральных шестеренок — Система усиленно пыталась пересчитать изменения в каких-то там полях и энергиях… но кому это интересно? Тем более, что эта Система — бессердечна. Сколько Анутати не пыталась сделать своих людей сильнее и счастливее — она отказывала. Вот теперь пускай мучается! Это будет маленькая женская месть.