Страница 1 из 20
Василий Вобленко
Осколки льда
Эта книга – скомканные странички дневника ребёнка, приговорённого к казни замедленного действия ещё до рождения. Воспоминания малыша, осуждённого никогда не попробовать вкус материнского молока и до конца жизни бороться со смертельным вирусом в крови.
Влюблённого юноши, познавшего, что невозможно выбраться из болота жестокости и людского безразличия.
Мужчины, обречённого доживать век среди стен психиатрической больницы и молиться в поисках ответов на главный вопрос: «ЗА ЧТО?»
Но время не терпит работы над ошибками, а прошлое безразлично к мольбам смертников…
А я пока летел в преисподнюю. О многом думал и многое понял. Я окончательно скончался или помер… Krec
Эти хроники – посмертный дар Вам, живущие после, от сородича, которому разума осталось на сто корявых строчек посмертного эпикриза собственной жизни. Время обесцветит чернила, обратит в прах целлюлозу.
Я отмотал плёнку кассеты памяти карандашом, сдул пыль. Воспоминания, исчерченные белым шумом, ожили. Одержимые демоном кадры прошлого вселились в бумагу. Под траурный марш титров я почтил памятью главные роли. Поблагодарил, проклял. Золото Оскара оказалось сплавом дешёвых металлов.
…………………………
Перестань обманывать себя, ублюдок. Твоя рукопись не увидит свет. Волокна чернил не найдут покой на бумаге. Никто из homo sapiens не затянется кумаром свежеотпечатанных страниц. Не заскрипит девственный переплёт. Да, да, сожгите тетради на алтаре mass media! ОН всё равно не прочтёт! ОНИ не позволят!
………………………..
Мой нерождённый сын… Ты мог стать наследием назло року… Генетическим кодом бессмертия! Но остался жертвой вакуумной аспирации, и я не смогу объяснить, почему тебя выскоблили из утробы матери.
Прости, я не должен каяться… Ты крепкой детской ладошкой держишь мою, но сегодня нам не поиграть в футбол. Будет трудно понять, но твой отец – больная особь, пережёванная естественным отбором.
…………………………
Молю, господи, похорони меня заживо, отправь в ад, но упокой его душу. И ты, перевернувший страницу, прочти до конца. Скомкай лист, сожги в пламени церковной свечи. Не жалей слёз: они панацея…
осень 20?? года
Не помню, с каких пор мир стал серого цвета. Словно неведомый паразит прогрыз ткани реальности, переварил и испражнился внутрь. С соками впитал палитру красок. По капельке вытянул лимфу контраста. Оставил бесцветный небосвод и полупрозрачные своды кельи с паутиной трещин на исчерченной молитвами побелке.
Интересно, ты тоже видишь бабочку на моей ладони? Если нет, и насекомое – плод покалеченного сознания, жаль. Она прекрасна: ярко-оранжевые крылья, лазурная «волна» и багровый глазок. Движения грациозны: ленивое порхание, танец в вихре восходящих потоков.
Яйцо пожертвовано сквозняком и щелями в оконных рамах. Теплом солнца выпестована гусеница, вскормлена гниющими листьями. Я охранял эмбрион, созревающий внутри куколки. Я подарил ему жизнь.
Знаю, что вы думаете! Расскажите ЕЙ, что рождённый ползать – летать не может! Поймай парящее по воздуху существо, опали крылышки. Поиграй: отпусти ненадолго зарубцевать раны и вдохнуть ущербную свободу. А после, когда поймёт, что быть калекой не приговор, втопчи в землю. Получишь брызжущую ядом озлобленную тварь.
Так вы считаете? Так хотите, чтобы я сдох?
…Как же хочется курить… Пару затяжек, шматок тлеющего табака, клубочек отравленного дыма… Впрыск нейромедиаторов, дофаминовый оргазм.
Они тебя не выпустят, ублюдок. НЕ ВЫПУСТЯТ НИКОГДА.
ЗНАЮ…
Рассказать, как здорового человека превратить в шизоида?! Да, я причмокиваю, сдуваю щёки, мочусь под себя, но поверьте!
Я НЕ ПСИХ!
Статья 29 Закона РФ (1992 г.) «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» регламентирует госпитализацию в стационар в недобровольном порядке, а именно:
«Лицо, страдающее психическим расстройством, может быть госпитализировано в психиатрический стационар без его согласия или без согласия его законного представителя до постановления судьи, если его обследование или лечение возможны только в стационарных условиях, а психическое расстройство является тяжелым и обусловливает:
Однажды ты просыпаешься от терзающего сквозь веки света. Хочешь укутаться в одеяло и разбить фонарь за окном. А каучуковые пояса, словно кольца удава, сковали мышцы, перемалывают кости. Шторы – сожранная коррозией решётка из легированной стали. Твоя VIP палата изолятор. Чугунная койка с обмоченным матрасом поскрипывает в такт сердцебиению. Немая дверь, центнер металла на петлях, ехидно щурится глазом бронированного стекла.
… его непосредственную опасность для себя или окружающих.
… существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.
Они придут. Они всегда возвращаются…
Сдохните.
Моё существование – наркотический кошмар, изношенная лента диафильма.
Мозг должен отдыхать не менее десяти часов.
Так говорит доктор.
Ты серьёзно болен.
Так утверждает доктор.
Мы тебе поможем.
Так лжёт доктор.
………………………………………………………………
ОНИ ВЕРНУТСЯ ЗА НАСЛАЖДЕНИЕМ. Садизм, умение превращать боль в искусство – сильнейший наркотик. С годами власть над дефективными параноиками, апатичными жертвами психоза и диссоциативных расстройств приедается. Беспомощность потворствует чувствовать себя высшим существом, но даже богам бывает скучно.
Я конвульсирую, исхожу пеной. Прикусываю язык до мяса, харкаю кровью в санитаров, визжу. Шокер целует сонную артерию. Энергия в чистом виде, десять киловольт непреднамеренного оргазма, дарят паралич и рефлекторный шок. Прямая кишка расслабляется. Мочусь под себя, мараю пелёнки «жидким».
Обмякшее тело вяжут жгутами. Пояса блокируют ключицу и кисти. Медсестра неспешно «отгрызает» ампулу и наполняет шприц. Игла, рыскающая в поисках вены, возвращает в реальность. Боль – мой проводник в этот мир. Молю, ошибись! Пусти пузырёк воздуха гулять по вене, даруй смерть и забвение!
Вещество наполняет капиллярную сеть и блокирует спинной мозг. Потеют и мгновенно остывают подмышки. Удары сердца – эхо в полой грудной клетке. Слюна едва увлажняет запёкшиеся губы. Жуткий зуд в мошонке, слёзных железах и на кончиках пальцев, счищенные о матрас когти. Череп сморщивается, словно воздушный шарик на холоде. А позже… разбухшие минуты тишины… Температура, хладнокровная ящерка, ползёт вниз по ртутному стержню.
Я для вас лабораторная крыса? Она тоже считает секунды опытов?
Ты привыкнешь.
Ты лжёшь, доктор. Ты, сука, всегда лжёшь!
***
здвСтвуй дАрагаЯ МАМА у миня вСе харошо нО очинь очин сильно хочу кушать
пишу тиБе пеВрый раз нО чесно чесно думаю о тиБе каЖдый дЕнъ мне ужЕ 6 лет и лиНа ГавОрит у миня сиГодня дЕн роджения
анА принисла мнЕ малеький Торт с свекчами чтоБ я зАгаЛал жилание Я ни знаю што такое ЖИЛАНИЕ но она скАзаЛа што это То чиго я хачу боЛьшъе всиго. я загадал штоб ты пРишла на моё деНь рожДения Я лажусь спаТь НО кАгда ты пРидёш раЗбуДи Миня я аставил тибе Кусочик торта он очинь вквуснЫЙ
***
Это случилось несколько лет назад, осенью.
НЕНАВИЖУ осень: смрад гниющих листьев. Рвотные сгустки пресыщенных туч, клочков грязной ваты. Туманы-миазмы отравленных болот.
НЕНАВИЖУ дожди. Цунами, сморщившие труп города. Сырой прелый воздух, сквозняками гуляющий в переулках…
ПРОКЛИНАЮ апатию: коррозию, обгладывающую душу.
ПРОКЛИНАЮ себя, что позволила ЭТОМУ случиться. Осенью, несколько долгих лет назад.
Я была молода, глупа, наивна. Закрой глаза на секунду, вспомни: тебе семнадцать. Единственная подруга пока не увела любимого, и слово «месть» – режущий набор букв. Над беспомощным после мартини телом ещё не надругался озабоченный сокурсник. Не случился первый аборт. Ты чиста и девственна. Линзы ссохлись, крошатся, но розовые осколки не кромсают радужку глаз. Ты не плачешь кровавыми слезами. Ты вообще не плачешь, потому что веришь: сказка и любовь рядом.