Сумеречный Фронтир

По толпе прошёл шёпотный гул. Тема магии всегда считалась чем-то низким для обыкновенного гражданина, о ней говорили тайком, за закрытыми дверьми. Если случалось, что в семье кто-нибудь обнаруживал у себя способности поджигать хворост силой мысли или замораживать воду в стакане мановением руки, то такого родственника очень быстро "убеждали" в отказе от подобной ереси, иначе святой гнев Инквизиции мог пасть на всю фамилию. И совершенно неверным было бы считать, что при обнаружении у себя задатков чародея стоит сразу же бежать в ближайший храм и проситься в послушники храма Ордена Афинора, потому что с большой долей вероятности способности эти из несчастного мага выжгут калёным железом. Я знаю об этом не понаслышке, потому что сам обучался в детстве в одном из подобных храмов. Один из наших настоятелей был потомственным магом, но ему, в отличие от "случайных" чародеев, повезло, потому что вся его династия уже много столетий обучалась колдовству в стенах главного храма Ордена Афинора. То есть, он колдовать мог без задней мысли, и так же без задней мысли имел возможность карать тех, кто слишком уж своевольничает. Собственно, именно этим он и занимался в свободное от преподавания время.

Не могу сказать, что я одобряю подобные методы, слишком уж они на мой взгляд жёсткие. В конце-то концов, человек же не виноват, что его при рождении в макушку поцеловала Шадра – богиня магии и всяческих знаний, не только магических. Но и полностью не согласиться с методикой Инквизиции не могу: бывали случаи, когда такие вот скрывающиеся самоучки по незнанию получали невиданную силу и использовали её далеко не во благо. И в этом даже не их вина, ведь магия не берётся из воздуха, её подпитывает, если верить словам инквизиторов, тёмная сила из какого-то очень мрачного параллельного мира. Не знаю, так ли это, и подтверждений у обычных людей этому никаких нет, но также нет причин не доверять инквизиторам. Также они говорят, что учиться контролировать магию в одиночку – верный путь в лапы демонов, но если делать это аккуратно, планомерно, под присмотром Ордена, то тогда эта сила послужит исключительно добру.

Хвала Афинору и Шадре, что они не дали мне проклятия быть колдуном.

А, тем временем, король продолжал:

– …властью, данной мне богами, я благословляю вас на эту войну. Помните, что впереди будут лишь свирепые жаждущие вашей крови северяне, а позади – ваши дома, ваши семьи, ваша жизнь. Бейтесь достойно, всегда помогайте товарищам, не сдавайтесь и не поддавайтесь панике, а если и отступать – то только по приказу старшего по званию, и только для того чтобы собраться с новыми силами и снова ринуться в бой! За свободу! За мир на наших плечах! За Ахариам!

– За Ахариам! – вторила королю толпа, да и я в том числе. – А-ха-ри-ам!

Я взглянул на стоящего рядом Грома. Он, разумеется, сложив руки на груди, молчал. По его презрительному взгляду всё было ясно: для него эта война – просто фарс, ещё один способ времяпрепровождения, чуть хуже, чем рыть киркой шахты, но чуть лучше, чем бриться у палача на плахе. Как знать – может, я смогу повлиять на него. И даже если ему будет абсолютно плевать на мои идеалы и приоритеты королевства, он всё равно принесёт всем большую пользу, если пойдёт на фронт.

Король ещё несколько минут продолжал свою воодушевляющую речь, рассказывая о важности момента, а благословлении богов, о чести и отваге, но я этого уже почти не запомнил. Йозеф Дарф, несомненно, превосходный оратор, прекрасный политик и отличный воин, но, как говорится, краткость – сестра таланта, и столь долгий монолог под его конец стал восприниматься как преждевременная эпитафия. Хотя, большинство людей вокруг слушали короля непрестанно, впитывая каждое его слово. И пусть, это очень хорошо.

Когда Йозеф закончил и сошёл с помоста, его место занял наш верховный главнокомандующий, всецело исполняющий на поле боя волю короля, маршал Гораций Борлинг. Этот высокий темнокожий мужчина с седыми волосами и усами повидал на своём веку немало битв. За его спиной почти пятидесятилетняя служба во всех частях света, и уходить на покой в свои семьдесят он всё ещё не собирается. Один его вид всегда вдохновляет и воодушевляет солдат ничуть не меньше чем явление самого короля.

Гораций не умел произносить длинных и красивых речей. Он постучал кулаком по своему латному нагруднику, откашлялся, и произнёс:

– Воины! Мой старый друг и ваш король Йозеф уже сказал всё, что было нужно. Почти всё что нужно. Он как следует ободрил вас, вселил надежду на то, что мы обязательно победим, ведь с нами боги и всё такое. Да простит меня наш правитель, но этого мало! Мало уповать на богов и собственную веру в победу. Надо в первую очередь быть сильным, выносливым, и, главное, нужно уметь быстро убивать и правильно защищаться. Также немаловажно выдерживать баланс между спокойствием и злобой, ведь в одних случаях вам может потребоваться полная концентрация, чтобы не попасть под шальную стрелу или чей-нибудь топор, а в других необходимо выпустить всю свою ярость, заставить вырваться из вашей груди наружу зверя, рвущего и метающего всё вокруг! И именно этому вы должны будете научиться за те несколько недель, что пробудете в нашем лагере.

Маршал снова откашлялся и утёр рот тыльной стороной ладони. Видимо, здоровье у Горация Борлинга всё-таки сдавало свои позиции в таком возрасте. Выдержав недолгую паузу, он продолжил:

– Вас ничто не должно отвлекать во время боя. Где-то на задворках вашего разума вы должны помнить, за что сражаетесь, и что произойдёт, если вы проиграете бой и погибнете, но в сам момент рубки в вашей голове должно быть только две вещи – вы и ваш противник! От того, насколько чистой будут ваши головы в сражении, зависит исход всей этой войны. Так что…

И снова Маршал закашлялся, на сей раз сильнее. Он даже слегка согнулся и отступил на пару шагов, чтобы не упасть с помоста, но когда к нему подошли два гвардейца, чтобы поддержать его за руки, он лишь отмахнулся от них и снова заговорил:

– Мне недолго осталось. Никакая магия не в силах исцелить меня от скверны, что поселилась во мне. Лекари говорят, что до доживу я от силы до месяца Последнего Тепла. И всё это время я собираюсь разрывать северян, Хаотик их задери, в клочья! Ну, кто со мной?!

Толпа взревела. Пожалуй, им эта речь понравилась даже больше, чем выступление короля. Что же, оно и очевидно: все прониклись положением маршала. Им было его жаль. Но также все видели его рвение воевать за своё государство даже на пороге смерти, что не могло не воодушевлять.

Маршал не стал продолжать. Он сошёл с помоста, и вместо него вышел глашатай, который стал объявлять основные правила поведения в лагере. Как выяснилось, правил оказалось немного: выполняй приказы и ещё выполняй приказы, а потом выполняй приказы. Но если тебе и этого оказалось слишком мало, то продолжай беспрекословно выполнять приказы. Всё просто. Затем глашатай сказал, что все могут отправляться за обмундированием, а затем идти на покой, потому что к завтрашнему рассвету вся армия рекрутов уже должна быть на ногах. А тем, кто уже приписан к определённому офицеру, нужно было его отыскать и спросить о дальнейших распоряжениях уже у него. Нас как раз приписали к сержанту Кроули, так что мы сразу направились его искать. Это было не очень сложно: офицеры обитали в двухэтажных бараках, в отличие от рекрутов, которые отдыхали в палатках на свежем воздухе. В одном из бараков нас направили в нужное место, где мы и нашли нашего нового наставника.

Несколько офицеров собрались у костра и попивали что-то горячительное из большой кожаной фляги, передавая её по кругу. Мы встали рядом, и только я хотел вежливо спросить, как нам найти нашего сержанта, Гром зачем-то решил открыть свой рот и продемонстрировать всем свой несносный характер:

– Где этот ваш Кроули? – небрежно бросил он, бесцеремонно подсаживаясь в круг и протягивая к костру единственную свою ладонь и крюк.

О, боги, что за идиот, – подумал я, пряча лицо в ладонях.