Невозможное

   - Да, спасибо. Всю дорогу мечтала о кофе! Ты его варишь особенно вкусно, Рио. Так вот! Мы с Говорухиной зашли на выставку неожиданных товаров. Представляешь? Мишин, ты слышишь? Выставка неожиданных товаров!

   - Да?! - деланно удивился с кухни Мишин, развернулся и включил чайник, достал банку растворимого кофе. Кофе от Рио сейчас встал бы поперек горла. - Что бы это могло быть?

   - Мы торопились. Обед, сам понимаешь. Там я купила одну вещицу. На кухне, на шкафу. Видишь?

   Мишин поднял глаза. Ничего. Развернулся. А, на другом шкафу! Странно. Действительно, неожиданно.

   - Это ступка. А кто-то из посетителей сказал, что опасно держать ступку дома, плохая примета.

   - С чего бы? - пробормотал Мишин, заварив кофе, насыпав сахар и принявшись размешивать.

   - Вот и я удивилась! - рассмеялась Вера.

   Смеялась она самым чудесным образом. Очень мягко, при этом появлялись ямочки на щеках, а грудной ее смех заставлял улыбнуться хоть кого, кто оказывался рядом. Мишин и улыбнулся. "Чего взъелся на этого домохозяина?" - подумал он.

   А Рио сказал, приподняв Веру и пересадив в кресло, передвинув диван и пропылесосив под ним:

   - Ступка в доме - к покойнику.

   Мишин опешил, сел на табурет и хлебнул кофе. Обжёгся и скривился. "Всё-таки гад он", - подумалось опять. А вслух буркнул с кухни:

   - Какие в наше время покойники, бред! Откуда такая экспрессия...

   - Администратор, он из ваших, Рио, начитанный, наверное, как ты, тоже так сказал, - Вера вздёрнула решительно подбородок. - Я хотела запустить в него ступкой! А Говорухина странно засмеялась, сказала: "Да в ней килограмма четыре!" и утащила меня оттуда. Что за люди, всё настроение испортят!

   Мишин промолчал. "Настроение испортят, - подумал он, - вечно как что-нибудь скажет... То ли ей жаль, что зря ступку купила, то ли что ступкой запустить не дали - было такое настроение, да всё испортили... Четыре килограмма?" Мишин хмыкнул. Он пил кофе и смотрел на ступку. Вернее, на один её, видневшийся снизу, бок. Аккуратная такая, на ножке, с ушками-ручками. Неужели, бронза? Даже прозелень виднеется? Подделка? Мишин встал, подтянул табурет и взгромоздился на него. Провёл пальцем по ножке. Поднял пестик. Кивнул сам себе - вещица внушительного веса, да, тяжело легла в руку. Он слез. Продолжил пить кофе, он уже ненавидел его.

   А за спиной разговор стих. Рио переместился с уборкой в прихожую. Вера смотрела сериал. Мишин допил кофе, машинально слопал все печенья в вазочке на столе. Любимые Верины, никогда их не ел - отметил он растерянно, но что уж теперь. И ушёл к себе. Рио проходил мимо и закрыл дверь в его, Мишина, комнату! Мишин обиженно поджал губы, уставился в окно. Про работу думать не получалось, а надо бы всё ещё раз проверить, завтра проект сдавать. За окном в прорехи чёрно-серых обрывков туч проглядывало солнце.

   "Роман конечно сам по себе - страсти египетские те ещё, - думал Мишин, щурясь на солнце. - Нет, ну в самом деле, трудно же себе представить, как можно так сойти с ума, чтобы в кровищу влезть по локоть в буквальном смысле из-за девицы".

   Он подумал, а из-за чего он мог бы "в кровищу влезть по локоть"? Из-за Веры? "Да ну, мы взрослые люди, разойдемся по-хорошему, останемся друзьями, Рио я ей и так отдам... Новенькая в отдел симпатичная пришла", - благодушно улыбнулся Мишин, откинувшись в кресле. И решил, что тут и сомнений быть не может, никаких смертоубийств он не осилит. Это ж какой накал страстей требуется, чтобы вот так... Да и вообще на героя он не тянет, ни на отрицательного, ни на положительного. Белых коней у него нет, шпаг тоже, и даже забрала. И даже ступки... Нет, ступка теперь была. Мишин представил пестик в руке. И кивнул сам себе: "Невозможное. Ну не знаю... Только спасти если кого, идёшь по тёмной аллее, иногда ведь сам от себя не ожидаешь, вдруг всякое такое... и пестик в кармане..." Он расхохотался, один, сам с собой, как идиот.

   Встал, пошёл Вере рассказать, распахнул дверь. И остановился. Свет был приглушен. Вера спала на диване, пушистые волосы разметались по подушке. На Веру наброшен плед. И ушко закрыто, как она любит. "Наброшен, да... Сам так не укроешься, ни складочки, - проворчал про себя Мишин, - Рио хлопочет... хлопотун пластмассовый, или он не пластмассовый? Из чего делают эти саморазвивающиеся интеллекты?"

   Он потоптался возле Веры и ушёл спать в одиночестве. Долго ворочался, смотрел что-то на видео панели, кажется, "придурошный хоррор, ну не страшно ведь, кто-то сам боится и пишет-пишет. Под одеялом", - как говорила обычно Вера. Уснул он незаметно. Проснулся в холодном поту - приснилась Верочка под пледом с Рио, возились они очень шумно, н-да... поэтому и проснулся. Убил бы... Мишин сел на кровати, зло уставился на себя в зеркало. Отвёл глаза. Чёрт, на лице его такое отчаяние... Он помотал головой, выдохнул. "Надо выпить кофе, крепкий!" - подумал и решил выбросить всё из головы.

   Улыбнулся. Верин голос раздавался из кухни:

   - Ты знаешь, всю ночь шёл дождь. Я вроде бы спала, но слышала его. Идёт и идёт. Как время летит, опять скоро осень. Листья желтеют, но цветут георгины, люблю георгины. Однолетние, они как солнышки разноцветные, невысокие и славные. На меня опять напала депрессия, Рио. Сегодня пойду в гипермаркет, буду бродить в толпе, зайду в парфюм. Когда так тоскливо, мне почему-то надо, чтобы было много людей, очень много. Пусть они бегут мимо, разговаривают, кричат, смеются, пусть просто идут и молчат. Мне надо потеряться в толпе, почему-то становится легче среди незнакомых людей. И много духов. Правда, я потом от них как пьяная. Поэтому зайду попью чай. Там, в маленькой чайной на втором этаже, чудесные миндальные пирожные... Мишин, я тебе куплю, знаю, ты их любишь, - крикнула она.

   - Да, Вер, пойти сегодня с тобой не смогу. Купи. Но ведь съешь их по дороге домой, я тебя знаю, - рассмеялся Мишин, входя в кухню.

   - Ох, ты прав, эта осень, я схожу с ума, могу идти и идти по усыпанным листьями аллеям. Воздух стылый, горький, пронзительный какой-то. Всё, я ушла!..

   Вера стремительно вышла, хлопнула дверь.