Счастливое число Кошкиной

"Feelings" — единственный, вне зависимости от того сколько их было разбросано по городу, клуб, который существовал для фанатов и особенно фанаток Фила. Место притягивало. Даже тех, кто в принципе не слушал рэп — все же клуб с первого дня своей работы запулил такую планку по крутости, что остальным нечего было ему противопоставить. Оно появилось немногим раньше, чем Фил выпустил свой первый трек в сеть, а после того, как догадливые совместили обложку с фотографией вывески и саму вывеску, превратилось в место паломничества. А когда мы узнали, что клуб ещё и обитель кумира, а потом и увидели его самого среди посетителей… О-о-о… Нас уже ничего не могло остановить. Даже стоимость входного билета не отпугивала от того, чтобы при первом удобном случае рвануть в "Feelings" на пару часов. Ни нас, ни других фанаток. Но только у нас троих был доступ к сокровищу, узнай о существовании которого остальные, поубивали бы и нас и друг друга — секретный чат с пиар менеджером Фила, Клейстером. В него-то я и отправила сообщение, что мы с девчонками приехали и стоим у входа в клуб. Пока ждали, когда нам махнет охранник, поржали над мелюзгой, решившей размалеваться под взрослых и наивно полагающих так просочиться внутрь клуба, потрещали с девчонками, состоящими в фан-группе и договорились с ними устроить какой-нибудь флешмоб при первом удобном случае, а после короткого свиста поскакали к дверям, на ходу разворачивая паспорта, чтобы секьюрити убедился в том, что пропускает действительно Кошкину и двух Корюшкиных.

— Не бузить, ясно? — уже не в первый раз, как бестолковкам, повторил бугай, открывая дверь в святая святых.

— О-о-о!!!

Кто бы со стороны посмотрел, сказали бы, что мы три идиотки, но разве можно удержаться, если из колонок на танцполе звучал ремикс на последний хит Фила, где текст закрученный Мистиком в запредельный по скорости речитатив, едва успевал отпечатываться в сознании. И такого варианта этой песни у нас не было.

Лялька с визгами рванула на этаж танцпола упрашивать Мистика скинуть ей запись, Люлька не долго думая полетела за сводной сестрой, чтобы та не отчеблучила что-нибудь дикое, а я сперва шагнула за ними, но, глянув на часы, пошла к чил-аут зоне, где договорились встретиться с Клейстером. Сфотографировала вечно забронированный столик за бархатными канатами на возвышении в ВИП-зоне и дернулась от сдавленного смешка, раздавшегося чуть не в самое ухо:

— Гелька, ты сколько его фоткать собралась? — Макс, тот самый Клейстер, которого ждала, толкнул меня в спину, обхватив одной рукой за талию. Подвёл вплотную к канатам и показал на центральное место. — Вот тут он сидит.

— Очуметь!

От близости к святому месту у меня затряслись руки, а перед глазами возникла виденная уже картинка — Фил, сидит на этом самом диванчике, неторопливо затягивается сигаретой и выпускает дым через нос.

— Очуме-е-еть!!!

— Да ладно? — парень снял один крючок со столбика и приглашающе повел ладонью. — Плюхайся. Перетереть вопросик надо.

— Глыть… Э-э-э… Да?

— А близняшки где?

— Там, — махнула я в сторону танцпола, опускаясь с опаской на край диванчика. — И они не близняшки. Сводные сестры, — поправила Клейстера, не сразу догадавшись, что он шутит.

— Ха-ха-ха! Гелька, выдохни уже, это просто диван! — захохотал Макс, щёлкнул пальцами свободному официанту и спросил. — Чё пить будешь? И сестричек зови. Им тоже в тему будет.

— Ага! Да! Сейчас! — закивала, давя на иконку дозвона, выбрав Люльку. — Люля! Давай вниз!

— Чего!? Не слышу нифига!

— Вниз идите! — проорала я, безуспешно силясь перекричать гремящую в динамике музыку. — Фил!

Кодовое и волшебное слово сработало на раз-два. Вызов сбросился, и уже через пару минут около столика застыли двумя статуями Корюшкины с открытыми в изумлении ртами.

— Это… это же… — первой отмерла Лялька, с жадностью смотря на диванчик, меня на нем и три бокала с бутылкой шампанского. — Люля, я сейчас кончу! Ущипни.

— Потом, — захохотал Макс, кивая щипающим друг друга девчонкам садиться. — Разговор к вам есть.

— Ага… Да… Глыть… — синхронно повторили они, аккуратно протискиваясь между столом и диванчиком, стараясь не касаться того места, которое было обозначено Клейстером едва ли не святыней. — О-о-о!

Хлопнула пробка, по тонким стенкам бокалов поползли первые пузырьки, а мы, ну три дуры одним словом, не нашли ничего лучшего, как сделать селфи. Такого у нас ещё тоже не было.

— Алло, гараж, — хохотнул Макс. — Завязывайте. Ещё не хватало после вас обивку менять.

2. Тарелочный фреш, девочки!

Я уж не знаю каким чудом утром смогла оторвать свое тельце от дивана с первыми трелями будильника, дотащить его до "Прованса", в котором работала посудомойкой, и не опоздать. Не самая престижная работа для кого-либо. Но потерять единственную, где не требовалось диплома и при этом неплохо так платили, чтобы потом снова зависеть от мамы и ее настроения, мотивировало очень сильно. Тем более, в ресторане можно было прихватить смену-другую официанткой, а это уже чаевые. Иногда очень щедрые. Шик же! Правда, предложи мне кто сегодня подмениться, не согласилась бы и сама доплатила. Халява, в виде свалившегося шампанского под переговоры, а потом и вторая бутылка, для закрепления хорошего настроения и договоренностей, в купе с пустым желудком сыграли со мной злую шутку. Да, признаюсь, напилась я до состояния еле ползающего поросёнка, и выключилась где-то в промежутке между Лялькиным предложением пойти танцевать и Люлькиным: "Ляля, вызывай такси!" Наверное, именно прозвучавшие буквы слова "такси" и стали тем самым воспоминанием, после которого организм решил, что на сегодня ему эмоций с перебором, и резко перешёл в состояние анабиоза. Выключилась я по щелчку, а вот проснулась вроде как тоже по щелчку, но с такой гудящей головой, что минут двадцать не могла понять как попала к Корюшкиным, почему рядом с диванчиком надувной матрас с дрыхнущим без задних ног Сморчком и куда делась память, где уже давно пора высечь прописную истину о моей непереносимости шампанского и последствиях его распития. Такой вот прикол — два глоточка я ещё нормально переношу, но стоит добавить поверх хоть каплю и все — утро и половина следующего дня с треском внутри черепушки обеспечены. И ведь как назло никакие таблетки не помогали. Хотя я очень надеялась и до победного верила в силу "Нурофена", принесённого Лялькой. Лучшайшие подруги на то и лучшайшие, чтобы сперва и в огонь, и в воду, и в медные трубы, а потом думать зачем нам все это было нужно, если можно обойтись и без таких последствий.

Я ещё раз зареклась пить шампанское. Домыла очередную гору тарелок. Подняла гудящую голову и чуть не разревелась — слева стояла точная копия той, которую только-только отправила в полоскание, и ещё Павел Николаевич. Его Императорское Величество "Прованса". Хотя по должности — старший менеджер. И это Угребище с маниакальной фобией и паникой на каждую пылинку протянуло свою длань — чтоб она у тебя отсохла! — к намытым тарелкам. Выбрало одну из середины и принялось изучать на наличие тех самых пылинок, растягивая процесс до неприличия и мешая мне слинять на перекур. И вот что-то мне подсказывает, что гаденькая улыбочка на его роже возникла ни разу не просто так. А через секунду прочувствовала каждой клеточкой и без того раскалывающегося мозга, насколько омерзительным и болезненным бывает простейшее движение — Павел Николаевич изволил провести пальцем по мокрой тарелке, а та издала такой звук, что все мое нутро сжалось в одну точку и заныло.

— Как праздники, Ангелина?

Чего? Какие, блин, праздники? Я сдохну сейчас!

Сдохнуть не получилось, но и выдавить улыбку тоже. Вернув тарелку обратно, их Скотинейшенство решило не останавливаться и пытать до победного. Теперь уже бокалом.

Уй, твою ж, свинота-а-а-а!

Если бы не шапочка, под которую я убирала дреды, стояла бы сейчас с торчащими из головы палками — волосы дыбом вставали от "поющего" бокала. И после такого издевательства в меня даже силой не получится залить ни глотка шампанского. Даже за миллион. Который Павел Николаевич не предложил, но включил заслуженного инквизитора всея Европы — вернул бокал и вцепился уже в блюдо.