Удача любит смелых

Стулья затряслись от хохота, только немец скупо улыбнулся.

— Полученные на войне рефлексы не забываются, — назидательно сказал он, когда все успокоились. — Это на всю жизнь.

— Кстати, насчёт войны, — я решил использовать удобный момент. — Слышал, что ты и другие парни, прошедшие Афганистан, помогаете своим боевым товарищам, получившим ранения и ставшими инвалидами.

— Ребята рассказали? — немец кивнул на товарищей.

— Да.

— Помогаем, конечно, — сухо подтвердил командир. — А как иначе? Государство что-то делает для них, но все проблемы решить не может. Нужны деньги. А проблем много. Кому-то уход ежедневный требуется, кому-то — хороший протез, кто-то в лекарствах нуждается. А ещё надо о санаториях для реабилитации подумать, с машинами, хотя бы инвалидками, помочь. Кто-то в комнате отдельной нуждается, кто-то в сиделке. Проблем много на самом деле. Что можем, делаем, деньгами скидываемся, пытаемся заработать, чтобы ребятам помочь.

— И как зарабатывать, получается? — полюбопытствовал я.

Герман окинул оценивающим взглядом, но просвещать меня не торопился.

— Командир, говори, как есть, — вмешался Сергей. — Сам знаешь, мы бы к тебе кого попало приводить в гости не стали. Миша — наш человек, проверенный. Можешь ему, как нам доверять.

— Получается, — коротко ответил немец. — Но мало. Всем помочь не хватает.

— Как деньги достаете, если не секрет?

Герман молчал, пристально разглядывая меня.

— Не секрет, — наконец ответил он. — По-разному. С зарплат скидываемся. Людям помогаем, они нам платят.

— Командир с деловыми работает. Парочку цеховиков наши ребята охраняют. Валютчиков тоже. Ну и ещё кое-кого из дельцов. Грузы с «леваком» сопровождают.

— За большинство подобных дел, уголовную статью могут пришить, даже таким охранникам как вы за компанию, — я с интересом посмотрел на Германа. — Не боишься?

— Нет, — лаконично ответил он. — По-другому деньги нормальные не достать. А с зарплат выделять много не получается, у ребят семьи, свои бытовые заботы и дела. Приходится рисковать.

— Понятно, — я встал, вытащил из кармана заранее приготовленные деньги. — Вот возьми. Это для твоих ребят. Здесь два косаря.

Тонкая пачка зеленых полтинников легла на стол. Герман искоса глянул на неё.

— За что? — немец не шелохнулся, только взгляд стал колючим и настороженным.

— Ни за что. Можешь считать нашей помощью, безвозмездной, — подчеркнул я. — Денис и Серый тоже прошли афганскую войну, и мы решили помогать тем, кому не так повезло. Поэтому и приехали к тебе, чтобы деньги передать.

— Такие бабки «ни за что» не дают, — тяжелый взгляд немца прожигал лицо. — Я давно разучился верить в добрых Дедов Морозов, раздающих подарки. Не пацан уже. Не гони пургу, говори прямо, что от меня понадобится.

— Герман, ты не прав, — начал Сергей, но командир злобно рявкнул:

— Отставить. Я хочу Михаила услышать.

На кухне воцарилась гнетущая тишина, напряжение грозовой тучей злобно нависло над нами, готовое взорваться оглушительным громом ссоры. Мне даже показалось, что длинные тени наших силуэтов в светлом квадратике окна как-то хищно удлинились. Олег подобрался, рука, держащая вилку с кусочком колбасы замерла, Денис переводил растерянный взгляд с меня на командира и обратно, хмурый опер стиснул зубы и демонстративно изучал взглядом стенку с прыгающими на ней солнечными зайчиками.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, твоё дело. Но эти деньги передаются без каких-либо условий. И напрягать тебя за них в будущем никто не будет, — выдержав небольшую паузу, спокойно ответил я. — Сказал же, помощь безвозмездная. Мы и дальше будем поддерживать ребят, как сможем. Если будет нужно, может и обратимся, всякое бывает. Но в таких случаях будем договариваться за отдельную плату. Твои друзья — часть нашей команды. Даже если ты нам в чем-то откажешь, все равно будем вас поддерживать. Просто потому, что кто-то это должен сделать и это правильно.

Минуту Герман пристально изучал моё лицо. Затем ледяные голубые глаза немца немного потеплели. Лицо расслабилось, потеряло чеканную суровость. Командир чуть улыбнулся, уголками губ, и напряжение спало.

— Нормальный подход, — кивнул он и решительно протянул руку. — Спасибо. Чувствую, ты правду говоришь. Извини, но мне и моим товарищам таких подарков никто никогда не делал. А подставить и кинуть много раз пытались. Поэтому, и подозрительный. И, конечно же, можешь всегда ко мне обращаться, по любым вопросам. Чем могу — помогу.

— Пока ничего не нужно, — отмахнулся я, пожимая крепкую ладонь. — Единственное, хотелось бы с ребятами посмотреть на результат. Как эта помощь будет распределяться, и поддержать парней лично.

— Не доверяешь? — прищурился «Лунгрен».

— Наоборот, доверяю полностью, — я смотрел открыто. — Иначе бы ни копейки не дал. Для меня слова ребят — лучшая рекомендация, они очень хорошо о тебе отзывались. Просто знаешь, мы хотим увидеть результат. Это наше правило. Люди, вкладывающие деньги, должны видеть, куда они идут и как распределяются. Во-первых, для нас это хороший стимул для дальнейшей поддержки, а во-вторых, ощущение, что делаем нужное и важное дело, будет поддерживаться примерами и фактами и только крепнуть. А в-третьих, никто тебе предъявить не сможет, что бабло идёт куда-то не туда. Это тоже важно. Речь даже не о нас. Как я понял, в Ленинграде, у вас своя тусовка и команда. И ребят, которые вместе с тобой занимаются поддержкой инвалидов, хватает.

— Так и есть — подтвердил командир.

— Вот, — подхватил я. — И по любому возникнет вопрос, откуда деньги, кто дал и сколько. И не связано ли это с гоп-стопом или другим серьезным криминалом. А у тебя всё подтверждено до копеечки. Мы, разумеется, светиться не хотим до последнего. Но если вопросы серьезные к тебе возникнут, кто-то из нас разъяснит за бабло. Даже легенду под это придумаем. Например, что заработали бригадой на Севере и скинулись для пацанов. Хотя это на самый крайний случай, лучше до такого не доводить.

— Понимаю, и поддерживаю, — сдержано кивнул Герман. — Даже отчет полный составлю, экскурсии проведу и с ребятами познакомлю, никаких проблем.

Вот и отлично, — я энергично зажевал ломтик «Голландского» сыра и довольно зажмурился. — Значит договорились.

— Договорились, — немец остался невозмутимым, но в глазах промелькнула искорка удовлетворения.

— Герман, как там подопечные? — поинтересовался Денис.

— Не очень хорошо, — помрачнел командир. — Ивана родственники с санатория забрали, но состояние не улучшилось. Так же по ночам кричит. Вроде вменяемый, но вялый и заторможенный, в себя часто уходит, никого рядом не слышит. Хороший психолог нужен, чтобы ему помочь. Но где их взять? А Коле сильно протез натирает. Носить, мучение, он после часа ходьбы кривиться начинает, и хромать при каждом шаге. Мы людей подключили, узнали, что в Москве есть одно предприятие, протезами занимается. Работает ещё с тридцатых годов. «Повесть о настоящем человеке» читал? Так вот, именно спецы этого предприятия Маресьеву протезы когда-то делали. Пообещали нам его проблемой заняться, но чего-то тянут.

— У Ивана товарищ был Саня Фролов. Земляк. Они друг друга ещё до армии знали, а в Афгане крепко скорешились, всё время вместе были. Во время разведывательного рейда в Панджшерском ущелье наша группа нарвалась на засаду. Пришлось отступать под огнём. Обнаружили, что Сани нет. Думали, убили парня. А через пару дней духи подкинули к нашему КПП мешок. А там Саня по частям. Руки, ноги отрубили, глаза выкололи, всего изрезали. А Ваня, как раз в карауле стоял. И всё это увидел. До этого, у него свои неприятности были, любимая девушка письмо прислала, что встретила другого, а потом ещё и друга, порубленного на куски, увидел. Психика не выдержала. Кричать начал, на людей кидаться. Его еле-еле скрутили пятеро здоровенных парней. Потом комиссовали и долго лечили. Пришлось даже в психушке полежать. Вроде немного привели в норму. Но не до конца, этот мешок с другом ему часто снится. А Коля на мине подорвался, ступню потерял. И с тех пор с протезами мучается, — пояснил мне и Олегу опер.