Удача любит смелых

— Боксом, — усмехнулся я. — Сейчас тренируемся вместе с Олегом в одном зале, когда работа позволяет. В юности самбо пару лет посвятил, ну и каратэ немного пробовал.

— Миха отлично боксирует, — подтвердил десантник. — На моем уровне, точно. А я КМС.

— Так что там, насчёт возникших вопросов, — уточнил я. Развития темы о своих бойцовских навыках не хотелось. Корчить из себя неуча желания не было, а поражать знаниями Германа преждевременно.

— Всё на самом деле просто, — улыбнулся немец. — Контраст того, что я смотрел на видео, и что мы пытались изобразить, был огромен. Понятно, что кино, всё приукрашивает, но корявость и механистичность била в глаза. Интуитивно чувствовал, это немного не то, в плане боевой эффективности. Ну и проверить свои мысли решил в спаррингах. Поработал с действующим спортсменом — мастером спорта по боксу и военным-самбистом. В первом случае напропускал в голову и по корпусу. Когда боец такого уровня пробивает трехударные комбинации в движении, среагировать на второй-третий удар банально не успеваешь. Во втором случае меня атаковали ногами и руками, вошли в клинч, бросили и взяли на болевой. Тогда понял, что каратэ далеко не панацея, как боевое искусство. И начал практиковать что-то вроде синтеза — с элементами каратэ, бокса и борьбы.

— Реванш получилось взять? — улыбнулся я.

«Ты смотри, как разговорился, то лишнего слова из него не выдавишь, а сейчас какую речь закатил», — отметил мысленно. — «Точно фанат единоборств. И пацанов своих энтузиазмом заразил».

— С военным больше не пересекался, — ответил Герман. — Он в отпуск к матери приезжал, а потом опять к себе в место дислокации на Дальний Восток уехал. А у боксера потом выиграл. Постоянно смещался, предплечьями голову прикрыл и ногами бил, приблизиться не давал. Бедра и голени отбил, он стоять не смог, на этом бой и закончился.

— А потом, прикинь, Мих, наш командир познакомился с настоящим монстром — Ву. Приехал учиться к нам из Вьетнама, — подхватил Денис. — Его папаша, Нго был инструктором подразделения Дак Конг — настоящей легенды вьетнамской войны — диверсантов, разведчиков и ликвидаторов. Говорят, что американцы чуть ли не срались от ужаса, при их упоминании. Отец Ву, кроме инструктажа по диверсионным операциям, был мастером вьет во дао, черным поясом по таэквондо и джиу-джитсу. И своего ребенка дрессировал индивидуально по своей системе с рождения. Знакомые студенты указали на вьетнамца, мол, чудеса творит и парочку наших за деньги тренирует. Командир, естественно, захотел с ним поработать.

— И как? — я с интересом рассматривал Германа.

— Ву победил, — невозмутимо ответил немец. — Но не с сухим счетом. Я его тоже пару раз прилично достать сумел.

— Говорили, что вьетнамец даже был шокирован немного, — добавил Денис. — Представь, непобедимый, тренируется почти с рождения, великий мастер. Никто, не то, что точно попасть, коснуться в спарринге не мог. А тут какой-то советский два раза хорошо приложился, хоть и проиграл.

— Мы начали тренироваться вместе, — продолжил немец. — Два года занимались. Потом он уехал. А я сейчас группу на заводе веду, под видом самбо. Охранников тренирую и наших парней. Даже пропуска им специально оформил. Хотя таких по уровню, как Денис и Сергей, пока нет.

— Получается, твои бойцы могут спокойно через проходную на тренировки проходить? — недоверчиво хмыкнул я. — А директор не против? Руководители такого ранга — консервативная публика. Боятся лишний раз инициативу проявить или чего-то непонятное разрешить, чтобы им потом не прилетело.

— Нет, — кратко ответил Герман. — С Александром Васильевичем я договорился. Все парни на проходной собираются, а потом я их забираю к себе в зал. Сопровождаю туда и обратно.

— Я же говорю, директор на него молится, — ухмыльнулся Денис. — Ещё Николаевич, художник вместе с завхозом, когда мы туда приехали, такие серенады командиру пел. Герман с несунами и пьяницами на заводе разобрался. Человек тридцать, пытавшихся разные железки, инструменты и детали через проходную пронести, приняли с поличным. Троих уволили, один даже под суд пошел. С остальными дело раздувать не стали, ограничились выговором с предупреждением. А с пьяницами всё просто. Пришел на завод подшофе, уходишь обратно, а бригадир пишет прогул. Бухнул на территории завода, сидишь пару часов в кабинете у охранников, пишешь объяснительную, получаешь выговор. Бухарикам тринадцатую зарплату режут и премии. Работяги сначала бурчали, даже было, подкараулить Германа в темном углу пытались, так командир быстро им мозги вправил. Одному руку вывихнул, второго нокаутировал, а парочка других сразу остыла. Работяги поворчали, поругались и успокоились. Подлости он никому никогда не делал, а о том, что спуску несунам и алкашам давать не будет, предупредил заранее. Свои обязанности выполняет безукоризненно, подхалимажем не занимается. Руководство на него только не молится. Воровать с завода почти перестали. Новички, хоть их предупреждают, пробуют изредка что-то вынести, но получают по полной, и успокаиваются. Дисциплина на заводе повысилась, пьянки на территории прекратились полностью, и уже работники без дел по территории не шатаются. Соответственно, выпуск продукции увеличился. План начали перевыполнять. И в заводскую секцию самбо работяги из молодых потянулись.

— Откуда ты такие подробности знаешь? — полюбопытствовал я. — Завхоз и художник рассказали?

— Они самые. Когда в прошлый раз на завод приехали, все уши прожужжали, какой у нас командир замечательный. А в заводской столовке тетки двойные порции выдали и булочками с компотом угостили, как друзей начальника охраны, — в голосе опера вступившего в разговор слышались нотки гордости за командира.

— Давай сменим тему, — Герман внешне оставался бесстрастным, но щеки чуть покраснели, выдавая немца. — Не думаю, что нашим гостям интересно слушать хвалебные отзывы обо мне.

— У вас не командир, а ангел просто, все любят, все довольны, — ухмыльнулся я. — И скромный к тому же.

— Я просто хорошо выполняю свою работу и отношусь к людям с уважением, — сухо пояснил капитан. — Предлагаю на этом закончить обсуждение моей личности, и перейти к другим темам.

— Да запросто, — кивнул я, накалывая вилкой кусочек сыра. — Парни, хотите прикольную историю?

— Конечно, хотим, — кивнул опер и аппетитно захрустел зеленым огурчиком. — Излагай.

— У меня товарищ один во флоте служил. Был на его судне замполит. Любил немного выпить и почитать лекции морякам, а потом задать каверзные вопросы. Например, как кораблю уходить от ракет «воздух-земля», и прочую ерунду. И задает он однажды вопрос механику: «Товарищ Руденко, за сто метров от судна, прямо по носу ядерный взрыв. Ваши действия»?

— Сразу же подаю сигнал тревоги.

— А потом?

— Стою, обугливаюсь.

Замполит замолк. Качнулся, снял фуражку, озадаченно поскреб пятерней затылок. Глянул на ухмыляющегося механика, давящихся от сдерживаемого хохота матросов и молча, пошатываясь, ушел. А потом напился ещё больше и больше моряков не доставал».

Ухмыльнулся опер, заржал Денис, коротко хохотнул Олег. Даже Герман отреагировал. Каменное «Лунгрена» лицо дрогнуло, краешки губ поползли вверх.

— Хорошая история, — одобрительно кивнул десантник, закинув в рот кружок салями и прожевав его. — А у меня другая была. Батя с дедом, царствие ему небесное, футбол любили. Как только какой-то матч интересный, Динамо «Киев», московский «Спартак» или сборная играли, всегда у телевизора усаживались и с чувством болели за наших. А дед у меня был героический. Всю войну прошел, от лейтенанта до майора, полная грудь медалей и орденов. Фрицев уничтожил кучу. Правда, особо про это вспоминать не любил. После ранения, прихрамывал всю оставшуюся жизнь и ходил, опираясь на палочку. Так вот, играет сборная ФРГ против наших. Комментирует, естественно, Николай Николаевич Озеров. Вечер, деда в сон клонит, начал клевать носом и задремал. А напряжение нарастает. И Озеров начинает голос повышать. Вдруг в одном из моментов, он как пронзительно закричит «Немцы пошли в атаку». Дед дернулся, схватил палку и наставил вперед как ружье. А потом открывает глаза, и «тьфу, мля, как в сорок первом побывал».