VHS

А камыш не похож на ракету: как жарят на ветке суфле над чуть асимметричным огнём

(он от этого только милее), точно так же камыш собирают из высохших веток, пирожных «картошка»,

и непреодолимости их единения. И как только, в камыш превращаясь, пирожного вкус, зелень ветки умрёт,

всё в обратном пойдёт направлении. Это несложно.

Чуть прикрыв взгляд округлостью неба,

я слышу всё разом; в полусне мне мерещатся пух и резиновый розовый мяч.

Знаешь (не обижайся, ей-богу, что я улыбаюсь), – но если тебя бы и не было,

я была бы счастливой; всё сущее так бы хотело уметь забывать,

знаешь, по-настоящему, —

только вот это возможно в известных нам космосах вряд ли.

Так что, как бы то ни было, ты остаёшься родным,

пряно-яблочным сном на весь здесь отведённый мне день;

на твоём капюшоне не видно ни меха, ни снега – одни бумеранги,

на которых ты сможешь вернуться всегда в летний вечер за домом, в тягучую тень,

прикоснувшись к которой, всё сущее – знаешь, как паззл, – составит одно.

Мои лета – даже когда почему-то чуть дальше ты – дремлют между тобой – неизменно – и тающим льдом.

bogenslied (арочная песня)

I

Я давно поняла, что начало должно быть беззвучным и лёгким.

Не должно быть – скорее, я так признаюсь себе, всё понимая заранее,

без глухих лишних слов, так – что даже немного похоже

на момент, когда можно одеться в весеннюю свежесть ветровки,

и она будет к месту, как раз по погоде. И люди другие над лужей,

бесконечно разбившейся в гладь по асфальту, пятнистые столь же,

сколько листья пятнисты, и женщин лосины пятнисты животно,

и асфальт сам пятнист облаками и крышами. Я вдруг подумала,

что хотела бы встать где-нибудь на краю Красной площади

и поставить тебя с собой рядом, из сумки извлечь – и пускать пузыри —

да, из сумки извлечь – надувая округлые круглости – взять изнутри

и извлечь пару флюгеров, взять их из сумки; те флюгеры вылить в ветра

(в арках ветрено вечно – ты любишь их? арки?), а впрочем,

это глупо и мне не к лицу. Так ведь? Честно – я очень старалась,

я всё делала, чтобы быть правильно: там, где нельзя, не смеялась,

там, где пошло, (весной) – не влюблялась, не рубила с плеча и спала

в день не меньше восьми часов. Да говоря откровенно – мне не в чем

упрекнуть себя. Но нет границ и пределов:

ты огромину дуешь;

– без лукавства – немыслимо крупный пузырь, обожжённый в печи для стекла;

и он всей своей крупностью (цельный внезапно – вот отличье от круп,

что понятно бы было, слова раз похожи) пускает, (отпу-), выпускает —

отпускает устройство в твоей руке; – ты остаёшься на месте,

губы так и застыли вулканом, крадущимся вслед пузырю,

ты внимательно смотришь – что в этот момент происходит?

ты внимательно смотришь и ждёшь, что теперь происходит

и как это изменит пространство. Пузырь поднимается выше,

и ещё, и вращается в искрах, возможно, касаясь

потолка бурой арки, в которую прямо и без ухищрений заправил —

я бы даже сказала не так, не заправил; вот слово точней – подоткнул —

кто-то важный сюда этой площади край:

и так – аккуратнее, тише; и так – всё сочится порядком,

будто не было тех виноградин, которые в спешке

или из-за неряшливо-

сти растоптали поверх кладки го-

сти самых древних царей. Поверх каменной кладки разгладили – ох, про-

сти нас, хозяин! – гроздей пять, не меньше (бордовых, хрустящих, без косточек).

Я люблю здесь гулять; хотя – я ненавижу

здесь гулять; слишком много – я помню, как в детстве бесстыдно

(и ещё раз, и снова) всех водят на площадь и в храмы, как будто специально

подгадав время так, что мучительно скучно

суждено стать,

поскольку неясными – кем? – для кого-то, непонятно когда, и как долго, как страстно —

вообще страстно ли? – обволакивать холм за холмом

кто-то выстелил дуги брусчатки, дразнящей всё сущее,

будто вязаный свитер, плед либо – из шерсти,

от которой так чешется шея, так чешутся пальцы, безумеют рёбра;

каждый сгиб тоже чешется, родинки чешутся – чешутся веки,

и лицо, и ушей мочки чешутся – даже внутри

то ли лёгкое, то ли желудок – всё ёжится; сыпясь, зудит и шипит; —

вот и наш с тобой город

испокон веков тянется сделать хоть что-то,

но бессилен и стонет.

(ты слышишь ли?) Время – за то время, друг другу что мы улыбаемся,

мы, сбавив шаг до нуля здесь, как будто задумавшись

об ушедшем, – привычно всей аркой смотрел город тихо

на тебя и устройство в твоих пальцах, тихих и сдержанных;

Он молчал и смотрел, как в ветрах пузырятся шары вроде ёлочных, —

а они рассыпались на искры и блёстки, впритык вспрыгнув к арочной

полукруглости свода.

Как на диско-, – я жёлто сквозь смех промурлыкала, – теке?

Шар, как в клубе на танцах? – мурлыкая, плавно

я скрутилась, желтея, в усатую мягкость, полоски на мехе.

Беззвучно и точно

изогнулись шаги мои, и ветер замер.

Замер, замерло всё остальное и блики

на летящих планетах из жидкого мыла;

как лимон, я лежу, всё сложив поудобней – локти, ноги, запястья, тень, шрамы и когти –

под тепло своего же урчащего тела. Такое

может длиться вот столько, вот так, дольше времени, дольше, чем долгое,

и когда мне угодно, и так, как захочется –

ничему не отнять моё право вот так вот (вечность; две; пятьдесят; сто; сто веч-тей по сто)

поглазеть на тебя.

(И ещё сто по сто).

II

С тобой пусто и холодно – за это я тебя и люблю.

Так, наверное, любят снег или тянутся к янтарю.

Так, пожалуй, смотрят в ночь, ненавидя её часы,

Обожают сильней котов, если те не пародисты.

В горизонте лиловый лес прорастает, копит пыль.

Я бывала в аду; там – только «Нана» и «Копперфильд».

Может быть, так глядят на стол, с губ метнув – уходи!

Я люблю тебя за твой снег: чтобы крепко янтарь в груди

дальше спал (не буди).

III

Вот

твой

ножик.

Твой ножик – бери.

Бог

крошит-

ся

(шелест)

в двери.

Из бумаги

ненужной

снег

режь –

от печали

твой

смех

дивно свеж.

Верно – нам же

печаль

(смелым)

в плюс.

И нестрашно:

пьёшь чай,

смеюсь.

IV

Раньше мне нравились аттракционы и цвет каждой ветки метро,

Но мне не кажется, что стало хуже, – жалеть мне не свойственно.

Ты не язык, чтоб скучать или сохнуть мне по тебе, и не Сартр, -

А потому никуда не спеши, лучше мы встретимся завтра –

Завтра всегда будет завтра.

Сколько же сладости и красоты в этом завтрашнем дне:

Лучше, чем взгляд без очков на своё тонкое отражение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.