Страница 24 из 30
Когда пройдет еще лет десять, сын придет ко мне и попросит: «Папа, покажи мне хорошего человека», надеюсь, что мне будет в кого ткнуть пальцем, кроме изворотливых политиков и корыстолюбцев. Некоторые из тех, кто в 1917 году сел за свои убеждения в тюрьму, принадлежат к моему поколению, – некоторые из тех, кто оставил руки и ноги во Франции и вернулся назад, проклиная не Германию, а государственных служащих – тех, что воевали, не вылезая из своих кресел. Даже в моем поколении были писатели, которые бесстрашно поднимали голос против лицемерия, обмана и коррупции, – Каммингс, Отто Браун, Дос Пассос, Уилсон, Фергюсон, Томас Бойд.[81] Среди политиков были молодые люди вроде Кливленда и Брюса в Принстоне, имена которых попадали в газеты, когда им не исполнилось еще и двадцати, потому что они критиковали, а не принимали слепо те институты, под властью которых жили. Да, будет нам что показать своим сыновьям, во что ткнуть пальцем и сказать – нет, не «Вот идеальный человек», но: «Вот человек, который действовал, который считал, что жизнь может быть более полной и свободной, чем сейчас, который надеялся, что может этому поспособствовать».
С женщинами моего поколения возникает несколько иная трудность – я имею в виду молодых женщин, которые начинали как эмансипе, а теперь держат младенцев у груди. Лично я вряд ли бы когда влюбился в старомодную девицу, как никогда не влюбился бы в амазонку, – но я считаю, что в целом молодые женщины из состоятельных средних классов несколько уступают мужчинам. Я имею в виду женщин зависимых, бывших светских девиц. В юности она была слишком занята, так занята, что ей некогда было получать образование, и того, что она знает, она поднахваталась у умных мужчин, с которыми ее ненадолго сводила судьба. Куда более симпатичный тип – работающие девушки из среднего класса, тысячи молодых женщин, которые есть истинная сила за спиной какого-нибудь недалекого мужчины в тысячах контор по всем Соединенным Штатам. Я не хочу сказать, что они способны породить расу героев только потому, что сами с борьбой пробивали себе путь, – напротив, своим детям они, скорее всего, будут внушать преувеличенное уважение к конформизму, трудолюбию и коммерческому успеху, – однако это куда более возвышенный тип женщины, чем тот, который порождают наши колледжи и элитные клубы. Лучший учитель женщины – не книга и не ее собственные мечты, а действительность и первоклассные мужчины, с которыми она вступает в соприкосновение. Мужчина может всю жизнь прожить с дурой, и ее глупость никак на него не повлияет, однако умная женщина, выйдя за туповатого мужчину, рано или поздно заразится его тупостью или, что еще хуже, узостью его мировоззрения.
Из этого проистекает утверждение, которое многие станут оспаривать с пеной у рта, утверждение, которое покажется реакционным и вовсе здесь неуместным. Я надеюсь, ради блага нового поколения, что женщины будут участвовать в его воспитании менее активно, чем в воспитании предыдущего. Отцы наши были слишком заняты, чтобы как следует в нас всматриваться, пока мы не вырастем, а в результате возникла ситуация, которую очень верно описал Бут Таркингтон: «Все американские дети принадлежат к материнским семьям». Когда несколько дней назад я заявил в присутствии нескольких членов Лиги Люси Стоун[82], что большинство американских мальчишек осваивают науку лжи у колена своей учительницы, все ошарашенно умолкли. Тем не менее я убежден, что это именно так. Плохо, когда мальчиков растят исключительно женщины, – а в Америке это именно так. В самом складе мужского ума присутствует нечто, что заставляет лицемерить в присутствии женщины и вертеть ею – чего мальчик никогда не позволит себе с мужчиной.
– Если одноклассники будут тебя задирать, говори мне, – советует мать сыну.
– Если одноклассники будут тебя задирать, тебе придется мне объяснить, почему тебя задирают, – говорит отец.
В идеале в домашней жизни мальчика должны присутствовать обе этих точки зрения, однако детям моего поколения доставалась только первая – и мы выросли хлюпиками; и по сей день оставались бы хлюпиками, презренными хлюпиками, не исправь нас два года военной дисциплины.
Так что, если молодых людей, которых я вижу каждый день, можно назвать типичными представителями своего поколения, поколение это отнюдь не свернуло своих знамен, не изменило своих взглядов и не вознамерилось воспитывать детей «в добрых старых традициях». «Добрые старые традиции» для нас – отнюдь не добрые. Само собой разумеется, что мы готовы использовать все достижения науки для сохранения здоровья наших детей; но мы готовы пойти и дальше – мы хотим дать им возможность свободного старта, мы не станем нагружать их своими идеями и своим опытом, не станем требовать, чтобы они жили по нашему разумению. Нам время от времени случалось обжигаться, однако – кто знает? – возможно, огонь не будет обжигать наших детей, но если мы скажем им не подходить к нему близко, может, они так никогда и не согреются. Мы даже не станем внушать им свой цинизм, как наши отцы внушали нам свою сентиментальность. Единственное, что мы, возможно, зароним в них, – это толику сомнения; мы попросим, чтобы они оттачивали это сомнение на наших идеях, равно как и на всех преходящих вещах этого мира. И вот они уже вышли на широкий простор, чаруя нас странными обещаниями в глазах, открытых миру, своей свежестью и красотой и своим здоровым, беззвучным сном. Мы не будем просить у них многого – любви, но без всякого принуждения, толику вежливости, вот и все. Они свободны, они уже и сейчас – маленькие люди, зачем становиться перед ними и заслонять им свет? В какой-то момент они вступят с нами в бой, как и всякое поколение вступает в бой с предыдущим, с тем, что копошится там в грязи со всеми этими полуистлевшими представлениями, которые оно именует своими идеалами. И если сын мой вырастет человеком лучше, чем я, он когда-нибудь подойдет ко мне и скажет не «Папа, ты говорил мне правду о жизни», но: «Папа, ты говорил мне полную чушь».
И когда настанет этот день – а он обязательно настанет, – да хватит мне совести и благоразумия ответить: «Удачи тебе – и прощай, ибо когда-то этот твой мир принадлежал мне, но больше не принадлежит. Ступай своей дорогой на упорную битву, а меня оставь в покое в окружении всей этой милой чуши, которую я так любил, ибо стар я и труд мой завершен».
Что сталось с нашими фифами и шейхами?[83]
Несколько лет назад специалистов по молодому поколению у нас было хоть отбавляй – вот, например, та дама, что написала «Танцы с чернокожими» (должен сказать, у себя в городке я этого никогда не видел), или еще мадам Глин, которая утверждала, что раньше барышни перед танцами всегда норовили стянуть себе корсет. Это из-за нее я в те времена, приходя на танцы, всякий раз интересовался у барышень, свой у них корсет или позаимствованный, но так ни разу и не услышал ответа, ничего безнравственного, хотя, прежде чем задать вопрос, зажмуривал глаза, чтобы они не смущались.
А потом на сцену вышло новое молодое поколение, поголовно в брюках-клеш. Возбуждение достигло лихорадочного накала. Газеты в моем городке опасались, что эти клеши возьмут штурмом ратушу, поднимут пару брючин на флагшток и прикончат всех настоящих мужчин.
Лично мне брюки колокольчиком не по душе – я против украшения штанов музыкальными инструментами, – но, если кому нравится, я не возражаю.
Если вы нацелились почитать про людей подобного толка, можете смело отложить эти заметки в сторону. Здесь речь пойдет о молодом человеке, к которому когда-то привязалось пренеприятнейшее прозвание «мужчины-эмансипе» – прозвание, которое звучит так же гнетуще, как «женщина-борец», а среди молодых людей популярно примерно так же, как «солдаты свободы» среди рядовых американской армии.
Американская глубинка переменилась. Пустыри, где раньше футбольные команды богатеньких сынков выступали против футбольных команд, набранных из «уличных громил», застроили многоэтажными домами. Четырнадцатилетний богатенький сынок больше не мечтает накачать здоровущие мышцы и уподобиться Теду Кою из Йеля[84] – он мечтает обзавестись спортивным автомобилем и уподобиться Бену Лайону или даже Майклу Арлену[85]. Бульварное чтиво про смельчаков, про Ника Картера[86] и освоение Дикого Запада, вымерло. Юноша послевоенного разлива вступает в мир побежденных; в нем нет дальних форпостов цивилизации, способных бередить воображение. У юноши складывается впечатление, что всё уже успели совершить до него. Вместо книг Хенти он читает иллюстрированные киножурналы[87].
81
Даже в моем поколении были писатели, которые бесстрашно поднимали голос против лицемерия, обмана и коррупции, – Каммингс, Отто Браун, Дос Пассос, Уилсон, Фергюсон, Томас Бойд. – Имеются в виду автобиографический роман Эдварда Эстлина Каммингса (1894–1962) «Огромная комната» (1922) о немецком плене в Первую мировую войну, дневник погибшего в 1918 г. немецкого солдата Отто Брауна, опубликованный по-английски в 1924 г. как «Дневник Отто Брауна, с выдержками из его писем и стихотворений», и роман Джона Дос Пассоса (1896–1970) «Три солдата» (1921), рецензию Фицджеральда на который см. ниже. Эдмунд Уилсон (1895–1972) – влиятельный американский критик и литературовед, друг Фицджеральда, который называл его «воплощением литературной совести эпохи». Джон Александер Фергюсон в 1917 г. опубликовал сборник военной поэзии «На гребне Вими». Томас Александер Бойд (1898–1935) – друг Фицджеральда по Сент-Полу; Фицджеральд рекомендовал к печати его первый роман «Через поля пшеницы» (1923), основанный на военных впечатлениях Бойда (во Франции в 1918 г. он попал под газовую атаку). (Примечания А. Б. Гузмана).
82
…Лиги Люси Стоун… – Люси Стоун (1818–1893) – аболиционистка и борец за права женщин, основательница «Woman’s Journal» – официального журнала Американской женской суфражистской ассоциации. (Примечания А. Б. Гузмана).
83
Эссе «What Became of Our Flappers and Sheiks» опубликовано в журнале «McCall’s» в октябре 1925 г.
84
…уподобиться Теду Кою из Йеля… – См. примечание выше. (Примечания А. Б. Гузмана).
85
…уподобиться Бену Лайону или даже Майклу Арлену. – Бен Лайон (1901–1979) – американский актер, прославившийся после фильма «Пылкая юность» (1923), экранизации одноименного романа Уорнера Фабиана (см. примечания ниже), а также исполнивший одну из главных ролей в «Ангелах ада» (1930) Говарда Хьюза. Майкл Арлен (Тигран Куюмджян, 1895–1956) – английский писатель армянского происхождения, друг Олдоса Хаксли и Д. Г. Лоуренса, автор знаменитого романа «Зеленая шляпа» (1924) (см. иже), экранизированного 4 года спустя с Гретой Гарбо и Джоном Гильбертом в главных ролях. (Примечания А. Б. Гузмана).
86
Ник Картер – детектив, герой дешевых «романов с продолжением», выходивших с 1886 г. и до 1950-х гг.; с 1908 г. серию фильмов о его приключениях («Ник Картер, король сыщиков») снимал французский режиссер Викторен Жассе. (Примечания А. Б. Гузмана).
87
Вместо книг Хенти он читает иллюстрированные киножурналы. – Джордж Альфред Хенти (1832–1902) – английский военный корреспондент и автор множества популярных историко-приключенческих книг для юношества. (Примечания А. Б. Гузмана).