Хочу быть твоей...

Он подходит ближе, и вижу, что хочет еще сказать что-то, но не знает, как, что-то гложет Дениса. Он не понимает меня, не знает, что я уже все решила для себя. Спец меня уже смотрел, и ничего утешительного не сказал. После ванны мы пойдем пить чай, я подсыплю снотворное.

— Катён, я должен тебе сказать… я не изменял тебе, никогда. Тогда ты пришла и увидела меня в постели с девкой… у нас не было ничего. Это брат ее привел, они пили коньяк, а я газировку, и потом очнулся уже когда ты в дверях появилась. И в армии у меня не было ничего с дочкой Грача, они с матерью меня облапошили. Понимаю, что все это выглядит так себе… я как лох попался, и…

Обнимаю любимого, я знаю все, чувствую, что говорит правду. Блаженно вздыхаю, и не даю ему оправдываться, целую теплые вкусные губы.

— Не говори ничего, у нас так мало времени. Я все и так знаю… Ванна готова.

Тяну его к пенной ванне, натянуто улыбаясь. Чувствую себя приговоренной к смертной казни, которой дали последний час для наслаждения. Мне скоро нужно вернуться в клинику, чтобы подготовиться к операции. Не хочу терять время.

— Мы не предохранялись, — напоминает Денис, и я только отмахиваюсь, размазывая ароматную пену по его груди, накладывая пушистую розоватую кучку на темную взъерошенную шевелюру. — Я же не думал, что ты придешь сегодня, не подготовился.

— Успокойся. Уже все равно, забеременею или нет, — срывается с языка, и я понимаю, что выдала себя, стараюсь замять неловкость. Парень хмурится, будто подозревает что-то, но молчит. — Ну милый, вспомни, мы столько старались, и у нас не получилось забеременеть, вот и сейчас у меня безопасные дни, не переживай.

Вру про безопасные дни, они у меня как раз самые опасные, но это уже не имеет значения. Не успеет его семя пустить ростки. Не суждено.

— Кать? — он так меня зовет только когда злится, будто забывая про Катёну. — Скажи, что ты не задумала чего-то плохого? Знаю я тебя. Странные вещи говоришь, сама как напуганный заяц.

— Просто волнительно очень, давно с тобой вот так не была, — распластываюсь на торсе мужчины и закрываю глаза.

Сейчас он мой. В это самое мгновение… еще пять минут неги, еще немного… мой…

Чтобы еще хоть немного отсрочить разлуку навечно, пытаюсь соблазнить Самойлова, ласкаюсь к нему, но получаю категоричный отказ.

— Не-не, даже не пытайся, доктор велел не усердствовать, чтобы не навредить тебе. Вдруг от сильных эмоций станет хуже.

Он улыбается мне, и вдруг кровь отливает от моего лица, прямо чувствую это, руки резко холодеют, будто кровь заледенела в венах. Передо мной в остывающей ванне сидит мой Денис Самойлов. Не чужак с лицом, которое я никогда не видела. И ауры нет. Оглядываюсь, приходя в ужас. Нет ауры ни у одной вещи. Когда я выпала из реальности и зашла в свой выдуманный мир?

Я дышать не могу, хватаю воздух ртом, крик застыл в горле. Потому что такого еще не было, чтобы все без ауры. Все равно какие-то вещи или люди светились. А теперь будто во мглу попала, завязла в ней.

— Что случилось? — встревоженно заглядывает в мои глаза любимый, и я пытаюсь улыбнуться.

— Все нормально, — шепчу, мысленно умоляя ауру вернуться. Я будто потерялась в бескрайнем космосе, откуда нет выхода.

— Да где нормально? Ты бледная, как стена. Болит что-то?

Трогаю затылок, который ноет немного, там, где был осколок. Он в последнее время постоянно болел, и было чувство, будто распирает что-то изнутри, несильно, но неприятно. А сейчас нет этого чувства, только боль странная, ненавязчивая.

— Просто я чай хочу, — выпаливаю и вылезаю из ванны, хватаясь за полотенце.

Видимо произошло что-то во время секса, и я отключилась. И сейчас в том нереальном мире. Как в коме. И все не на самом деле. Раз нет ауры, значит все неправда.

Вспоминаю, что хотела подсыпать снотворное Денису, роюсь в своей куртке, выворачивая карманы. Таблеток нет. Нет маленького полупрозрачного пакетика. В груди еще больше холодеет. Вот, значит точно нереальный мир. Потому что я несколько раз проверила карман, плотно закрыла, чтобы не потерять снотворное.

— Не это ищешь? — в дверях ванной стоит полуобнаженный Самойлов, такой, каким я его впервые увидела в Академии, с ехидной улыбкой на сексуальных губах. А в руках у него знакомый пакетик с таблетками. — Думаю, это снотворное. Ведь ты меня не травить пришла, и не лечить от простуды. Ну или от поноса, или еще от чего-нибудь, я же не болен.

Застываю у вешалки, вцепившись в свою куртку, как в спасательный круг. От стука в дверь подскакиваю и оглядываюсь.

— Чего прыгаешь? Это чай принесли, я заказал. Ты же хотела, но позвонить в кафе, но забыла.

— Забыла… — потерянно повторяю за ним. — Я сейчас… я только переодеться…

Мне неловко, что я стою в одном полотенце в гостиничном номере. Скрываюсь в ванной. Вот черт, моя одежда разбросана вокруг дивана. Но это же обманчивый мир, без ауры. Стоит мне придумать что-то и оно появится. На крючке висит белый махровый халат, упираюсь в него взглядом и представляю, что это футболка и джинсы. Закрываю глаза, стою с минуту, представляя свою одежду. Снова открываю глаза и что вижу? Белый халат.

Надеваю его и выхожу. Чувство, что сейчас моя жизнь закончится, состояние полуобморочное, перед глазами мельтешат черные мушки. С облегчением падаю на диван, перед которым стоит столик на колесах, и всякие вкусняшки, которые я всегда любила. От аппетитного аромата сводит скулы, хочется впиться зубами в заварное пирожное.

— Это я придурок, ты же голодная, наверное, а я не подумал, — Денис подает мне стакан воды, только она мутная, белесая. — Пей, вода с лимонным соком. Всего несколько капель, и сахар. Тебе станет легче. Меня бабушка так учила витамины пополнять в организме после тренировок.

Покорно пью, вроде и правда, полегче, мурашки перед глазами рассеиваются. Любимый кормит меня, что-то говорит, а я все оглядываюсь, ища хоть одну вещь с аурой. Через двадцать минут начинают слипаться глаза, меня клонит в сон. Наверное, от сытного полуночного ужина.

— Ну вот, стрекоза, сама и попалась, — склоняется надо мной Самойлов, даже не заметила, как прилегла на диване. — Хоть отдохнешь. А я пока найду хороших врачей спокойно, пока ты спишь.

Хочу встать и уйти. Вода с лимоном? И со снотворным. Но ведь ауры не было, значит я все это выдумала. Может уже идет операция, и я уже никогда не проснусь.

Да и ладно… я завершила свою жизнь правильно, с любимым мужчиной, занимаясь с ним любовью, трепетно и нежно. Да, я это уже никогда не вспомню.

А вот Денис никогда не забудет…

Эпилог

— Катюша, к тебе родственник приехал! — радостно пищит моя новенькая коллега, распахивая дверь и пропуская в кабинет того, кого я вижу в своих снах, когда не вместе. Родственник, ага, как же…

— Привет, Катёна, — Денис бесцеремонно сграбастывает меня в охапку и приподнимает над полом, потом целует в губы, под удивленным взглядом Татьяны.

— Ну-у… я думала он твой брат, фамилия у вас одинаковая, — разочарованно тянет девушка, которая в каждом парне видит кандидата в женихи.

— Да, брат, — ворчу, выпутываясь из жарких объятий бывшего возлюбленного. — Можешь забрать, думаю, он не против будет.

— Ага, брат, сводный, — смеется Самойлов, усаживая свой джинсовый зад на мой рабочий стол, прямиком на свирепую физиономию маньяка-эксгибициониста. Укусил бы его чтоль. — А если честно, то я ее будущий муж, однофамилец. Вот повезло, даже паспорт менять не придется!

— Так брат или… муж? — вопрос так и плещется в растерянных голубых глазах коллеги, мне даже смешно. — Тьфу на вас, совсем запутали. Пойду булочку к чаю куплю. Тебе брать? Одну?

— Ей брать, две, а то отощала совсем без меня за неделю, — хохмит Самойлов, я же укоризненно качаю головой.

Вот тайфун, вечно прилетит, разрушит то, что я так стараюсь выстроить в своей жизни и снова пропадет. Я все пытаюсь начать новую жизнь, но тут прилетит этот несносный филофоб, соблазнит меня и через пару дней убирается восвояси. Ну не может он взять меня замуж, брачные узы душат его похлеще веревок, даже мысли о женитьбе заставляют его корчиться в муках клаустрофобии. Но обещания подать заявление в ЗАГС сыплются как из рога изобилия. А я только молча соглашаюсь. Вот если забеременею, то соберу все его обещания и заставлю мучителя исполнить их, а если беременность не наступит в течении года, то отпущу его на волю. Пусть ищет ту, кто ему родит наследника.