Хочу быть твоей...

— Кать, а вдруг…

— Дениска, я тебя не узнаю. Не хочешь меня? Ничего не случится, меня подлечили. Или мне уйти?

Не могу сопротивляться себе, так долго мечтал приласкать любимую.

Глава 39

Катя

Он снова чужой, если смотреть. А если закрыть глаза, то родной, совсем не изменился. Открывает дверь, и я снова не узнаю мужчину, который полчаса назад покинул мою палату. Стараюсь не смотреть в лицо, обнимаю, выпрашивая ласки.

Я снова пришла попрощаться, как тогда, в пещере. Все уже решила для себя. Врач сказал Денису, что у меня всего тридцать процентов на выздоровление, решаюсь рискнуть, потому что жить так невозможно, угадывая постоянно, правда или ложь. Я уже согласилась на операцию, но поддакиваю Денису, что с радостью поеду домой после выходных, но возможно, никогда не вернусь домой. И да, я подслушивала под дверью.

Возможно и сейчас я просто возомнила себе, что пришла в гостиницу к Денису, а на самом деле просто сижу и мечтаю. Оглядываю номер, отмечая про себя, что все предметы имеют ауру, и мужчина тоже сияет. Значит, все на самом деле.

С утра у меня была консультация с нейрохирургом, который специально приехал ко мне из частной клиники. Посмотрел мои снимки, почесал затылок и выдал, что мне еще повезло, могла бы и копыта отбросить, будь осколок покрупнее, или войди он еще чуть дальше в мой затылок. Я в тот момент подумала, что если бы смерть приголубила меня на той пыльной дороге, то повезло бы еще больше. Чувствовать себя недочеловеком, окутанным галлюцинациями и собственными сомнениями, вперемешку со страхом, даже скорее, с ужасом, леденящим мою душу, такое себе удовольствие.

— Я соскучилась… — шепчу, закрыв глаза. Так приятно касаться теплой кожи на животе любимого мужчины.

Пробираюсь пальцами ниже, под белое махровое полотенце, но Денис ловит мою руку.

— Пожалуй, я позвоню твоему доктору, Катён, знаю тебя.

Он нежно сдвигает меня с своего торса и идет к креслу, на спинке которого небрежно брошена черная ветровка, достает мобильник из кармана.

— Это Денис Самойлов, — говорит он в трубку, — Катя у меня. Потеряли уже?

Он с такой укоризной смотрит на меня, что становится стыдно, опускаю голову на колени, скрываясь за длинными волосами. Да, сбежала, чтобы насладиться его ласками. В последний раз. Возможно…

— Родион Васильевич, хотел спросить… Кате секс противопоказан? Просто она пришла, и я подумал… а, хорошо, буду осторожен. Что? Что она решила?!

Ну вот, просила же никому не говорить о моем решении об операции. Особенно Денису. Вздыхаю глубоко. Он бросает телефон на стол и садится возле меня.

— Как тогда, в пещере, да Кать? Ты попрощаться пришла?

— Да. Просто я не знаю, что будет дальше. Может быть, меня не станет. Или я стану овощем, чучелом, которое ничего не соображает и не испытывает эмоций… Я так больше не могу, пойми…

— Но так ты живая! — вскакивает Денис с дивана и быстро шагает мимо меня, мечется по комнате. — Ты можешь жить дальше, мне врач твой сказал…

— Это не жизнь, я ем несуществующие яблоки и нюхаю призрачные букеты… постоянно выясняю, на самом деле все происходит или это выкрутасы моего воспаленного мозга. Это ужас…

— Но ты можешь не вернуться… Катён, что я буду делать без тебя? — любимый падает на колени передо мной и утыкается в мои ладони. Будто плачет, целуя пальцы.

Да, не так я представляла себе сегодняшний вечер и ночь. Думала, что буду наслаждаться в объятиях любимого мужчины, а потом подсыплю ему снотворное, которое выпросила у медсестры для себя. Он бы не узнал ни о чем, пока не проснулся. Но тогда бы меня уже прооперировали.

— Денис, ты забыл? Ты же филофоб, а это значит, что ты быстро привыкнешь без меня, — пытаюсь пошутить, вороша густую шевелюру любимого мужчины, но по его взгляду понимаю, что плохо у меня получается. — Спадут цепи нашей любви, которые держат себя на привязи, снова станешь свободным, снова много женщин, которым от тебя нужен только секс на пару дней, а не семья, не дети.

— Ты с ума сошла? — подскакивает и стискивает мое лицо в своих ладонях. — Я уже забыл, что у меня были другие женщины. И не чувствую удушья, прошло давно, домой тебя заберу и сразу заявление в загс подадим.

— Мечтатель мой, — смеюсь в теплые вкусные губы, — лучше начинай меня ласкать, ночь не резиновая.

— Обещай, что откажешься от операции, иначе, я тебя сейчас же отведу в клинику, и с сексом облом получишь, — прищуривается, и я киваю, чувствую, как сладко ноет низ живота от желания.

Моя футболка летит куда-то за диван, а я блаженно растягиваюсь на широком ложе под жадным взглядом зеленоглазого мужчины. Такой красивый и весь мой. Горячие губы настойчиво дразнят затвердевший сосок, отчего лава растекается по телу, выбивая стон. Самойлов слегка прикусывает вершинку, и я выгибаюсь от острого ощущения счастья. Шепчу любимому что-то, подгоняя его, хочу почувствовать, как стенки моего лона нежно стискивают сильный и твердый член.

Волна наслаждения проноситься по телу, когда его нежные губы проходятся от шеи к животу. Язык ласкает впадинку пупка, распуская нервные импульсы, пальцы пробираются к лобку исследуя территорию, касаются разбухших, сочащихся от возбуждения чувствительных створок, а от этих прикосновений исходит жар, разливаясь по всему организму, заставляя дрожать и судорожно всхлипывать.

— Ну же… пожалуйста… — требую едва слышно, обхватывая мужской торс ногами и притягивая его к себе.

Тело извивается под умелыми ласками любимого, но мне этого мало, хочу большего, как тогда в пещере. И вновь, хочу остановить этот мир, я так устала терять его и страдать. Не хочу бояться завтрашнего дня. Когда Дениска уже прикасается к самому сокровенному, все мысли улетучились, осталось лишь дикое желание раствориться в нём без остатка.

В данный момент, я готова пообещать всё что угодно, лишь бы он не останавливался.

— Страстная моя, нежная, — шепчет он уже мне на ушко, лаская мочку, слегка покусывая, отчего чувствую, как усиливается пульсация между ног.

Замираю, чувствуя столь долгожданное вторжение, выдыхая весь воздух. Блаженство соития такое сильное, что забываю, как дышать, вцепляюсь в сильные плечи моего мужчины. Сознание мутится, когда начинается движение наших тел, стоны сплетаются, наполняют комнату, смешиваясь с тихой музыкой. Меня накрывает сладкой теплой волной, от которой хочется кричать в голос, ритмичные схватки между ног становятся интенсивнее и горячее, и я еще сильнее стискиваю плечи любимого мужчины.

Денис застонал громче и обмяк на моем теле, тяжело дыша и посмеиваясь особым счастливым смехом, шепча слова благодарности. Я целовала его лицо, наслаждаясь любимым ароматом. Расслабленность и покой накрывают с головой, когда он переворачивается на диване, укладывая меня сверху и крепко обнимая. Он нежно гладил кожу, успокаивая дрожь, после пережитого удовольствия, ласково пробегался пальцами по рукам, вызывая мурашки.

Как долго я об этом мечтала… нескончаемых полтора года жила только воспоминаниями, ощущениями былых прикосновений, нежностью, которую дарил любимый мужчина… И могу вновь потерять все это, навсегда…

От промелькнувшего горького сожаления и чувства будущей потери, не смогла сдержать слез. Роняю тяжелые соленые капли на обнаженную грудь Дениса, сразу целую, чувствуя горьковатый вкус влаги, и от этого мне еще хуже, хочется отпустить себя, разрыдаться, выплеснуть всю черноту из души.

— Эй… Катёна… что случилось, маленькая моя? Я сделал тебе больно? Голова болит? — у него красивая аура сейчас, алая, вперемешку с белым, только маленькая, обычно больше яркого света, а тут чуть полыхает, видимо устал, силы мало у любимого мужчины.

Я только мотаю головой, не в силах поделиться с любимым своими страхами.

Глава 40

Долго лежать не дал, вытер мои слезы и понес в ванную, подхватив на руки так легко, будто я ничего не весила.

— Сейчас будем наслаждаться в пене, — приговаривает, наливая теплую воду в огромную треугольную ванну, больше напоминавшую джакузи, сыплет какой-то порошок, потом выжимает гель из яркого флакона, кидает в воду еще что-то, из емкости, которых в огромном количестве стоит на полке. По ванной расползается аромат жасмина и хвои, Денис смешивает зелье рукой, и только потом поворачивается ко мне. — Я все решил, завтра заберу тебя из клиники и отвезу в другую, к спецам. Я не дам тебе сделать операцию. Не могу потерять тебя.