Краеугольный камень

Лицо Эбби, с мягкой, розовой линией красивых губ, в ту ночь казалось совсем девчачьим, потому что с нее спали одна за другой маски, которые она показывала миру. И все надежды, которые Стив предусмотрительно оплакал заранее, потому что боялся погибнуть и не успеть, воскресли, возродились под проливным дождем, под черным, словно отработанный сольвент, небом.

Они оба понимали, что поступили опрометчиво, поддавшись чувствам, пока за хлипкими стенами палатки бушевала буря. Импровизированный лагерь был темен и пуст. Все остальные спали, потому что уже давно научились не обращать внимание на условия.

С первого мгновения их знакомства, Стив стал считать минуты проведенные вместе. Как минуты, которые делали день длиннее и сокращали ночь, считать, как шаги в танце, как дни в календаре. А в эту ночь он впервые по доброй воле хотел утопить в крови всех причастных к тому, что встретились они с Эбби в военном лагере. Он не хотел быть миротворцем, оккупантом, благородным, тем, кто пришел подарить иракцам демократию, он не хотел свергать власть Саддама. Стив хотел возмездия. Мысли, с которыми он наедине провел не одну ночь без сна, бесконечные внутренние диалоги с собой привели его к ощущению, что ему все же нравилось убивать. И он был рад, что никто не способен их прочесть.

Та ночь, подобно буре, замела песками все предыдущие. Ветер снаружи утих, на палатке осела пыль, небо сделалось чистым, забрезжил призрачный желтый свет восходящего солнца.

«Не дай мне забыть то, что было перед рассветом», – думал Стив. И чувствуя, как Эбби прижималась к его телу, чувствуя, как собственные ладони прикипали к ее нежной взмокшей коже, под которой проступали ребра, гораздо прочнее, жарче и надежнее, чем к винтовке и карабину вместе взятым, решил, что не забудет.

Глава третья. До смены личного состава

До смены личного состава взводу, в котором служил сержант Стивен Хэммонд оставалось всего две недели, когда капеллан12 разведбатальона собрал парней под камуфляжной сеткой. Он пытался читать проповедь морпехам, которым, пока бои стихли, дали несколько дней отдыха. Они разбили лагерь в провинции Дияла, близ города Баакуба. Со вторжения в Ирак в две тысячи третьем году прошло уже более двух лет. И теперь бои всех со всеми велись всюду. Полковник Миллиган получил сведения от местного информатора, что глава террористической организации «Джамаат единобожия и джихада», приближенный Усамы бен Ладена, Абу Мусаб аз-Заркауи запланировал встречу с сирийскими торговцами оружием, чтобы договориться о транзите боеприпасов через границу. И именно поэтому морпехи организовали компактный оборонительный лагерь рядом с городом, вырыли окопы прямо посреди каменистого поля, ландшафт которого напоминал фантастическую марсианскую пустыню со всеми ее кратерами и лунками. И все, о чем они думали после того, как активно поработали лопатами под палящим солнцем, это еда, готовившаяся на полевой кухне и импровизированный душ, в котором, они надеялись, воды хватит всем. Последнее, что занимало их внимание, была проповедь капеллана-лейтенанта. Перселл со смирением, присущим священнослужителю, монотонно говорил о том, какими легковерными могут быть люди, раз собираются вокруг лжепророков, вроде аз-Заркауи. Он спрашивал у вооруженных морпехов, не хочет ли кто-нибудь из них исповедаться, ведь для этого у него всегда найдется минутка.

– Боюсь, минуты будет мало, – шепнул Стив, и парни из его отдела рассмеялись.

– Скольких ты уже снял из нее, сержант? – спросил капрал Дэниэл Хейл, здоровый, широкоплечий парень, с восторженным и открытым лицом ребенка, указав подбородком на начищенную винтовку М16, с которой Стив теперь не расставался. В первый же год службы в Ираке обнаружилось, что Стив неплохо стреляет, и во время отпуска полковник Миллиган отправил его в Куантико на переподготовку по снайперской стрельбе. А вернувшись, Хэммонд зарекомендовал себя отличным снайпером, что повлекло за собой повышение до сержанта.

– Я не веду им счет, – ответил Хэммонд и взводный лейтенант Ник Уистлер, которого прикомандировали к ним совсем недавно, вместо ушедшего в отставку Махоуна, усмехнулся.

– Все ведут счет, Стив, – сказал он. – Это как с женщинами. Ты всегда держишь в уме число тех женщин, с которыми тебе посчастливилось переспать, пусть и не признаешься в этом другим.

– Блокнота с именами бывших подружек у меня тоже нет, – Стив мельком взглянула на Эбби. Она смотрела на него с вызовом. Парни в отделе были в курсе их с капралом Уолдорф отношений, а вот новый лейтенант – нет. Повисло неловкое молчание, которое сопровождалось стрекотом цикад и назойливым жужжанием мух.

– Семьдесят три снятых цели, – Уолдорф не вмешивалась в разговор до того момента, она сняла ботинки и, не изменяя себе, читала книгу, прислонившись к нагретому боку «Хамви».

– Семьдесят три человека, – поправил ее Стив. – Уолдорф моя наводчица, – объяснил Хэммонд. Эбигейл усмехнулась.

Позже, когда солнце сядет за горизонт, а в небе загорятся тысячи звезд, а морпехи, наконец, примут скудный душ и отужинают, Стив скажет Эбби: «Да, ты моя наводчица. И не нужно этих дурацких усмешек. Ты та, за кем я иду. Видишь Полярную звезду в небе? Ты – моя Полярная звезда».

Не встретив отклика ни в одном из парней, капеллан сдался. Он сел на песок, сложив ноги по-турецки, и отложил свою потрепанную Библию. Капеллан батальона лейтенант Майкл Перселл был новичком. Ему не доводилось бывать в эпицентре боевых действий, за весь срок службы ему так и не пришлось стрелять в людей. Он, в отличие от всех остальных, об этом не сожалел. О чем и сказал Стиву во время единственного и непродолжительного разговора. Он сокрушался, что морпехи с легкостью думали и говорили о лишении человека жизни. В первые дни Перселл был в бешенстве, но со временем привык. Стив так и не понял мотивов высших чинов, приславших этого причетника в Ирак, но и спорить не стал, потому что спорить с полковником Миллиганом было невозможно.

Морпехи ступали словно по тонкому стеклу, состоящему из нравственности и морали, пока шли по Ираку. Они охотились на невидимых врагов, которые сидели в своих укрытиях в гражданской одежде на тоннах самодельных взрывных устройств и оружия, поэтому стрельбу вести приходилось по населенной местности. Иногда Стиву казалось, что убийства и смерти мирных превосходили по своему размаху уничтожение боевиков и членов террористических группировок. Сержант Хэммонд был уверен, что не он один пришел к этой мысли, но он так и не услышал сожалений сослуживцев по этому поводу. От того и решил, что нахождение в лагере капеллана бессмысленно.

Полковник Миллиган считал иначе. Им так и не посчастливилось узнать, во что же верит полковник, атрибутов верующего католика на нем не было. По уставу капеллан был безоговорочным приложением к каждому батальону, а то, что полковник чтил устав, было очевидно. Иногда морпехи ненавидели полковника Уильяма Миллигана за его непреклонную, маниакальную одержимость стандартами выправки, но все же относились к нему с уважением. За время командования Миллигана их потери не превышали потери врага. Он не бросал своих подчиненных в пекло, осторожно и с умом подходил к выбору из офицерского состава взводных лейтенантов и ротных капитанов. Его уважали за то, что раненых эвакуировали с поля боя молниеносно. За то, что он лично выбивал из правительства все для тех, кто с войны вернулся инвалидом или для семей тех, кто из Ирака не вернулся вовсе. Уильям Миллиган был человеком совестливым и справедливым, и это было еще одной причиной, почему парни из первого разведбатальона его уважали. Иногда полковник Миллиган становился катализатором накопившегося у морпехов раздражения, потому что он был человеком очень принципиальным. Он требовал, чтобы все бойцы званием ниже сержанта отдела носили определенные нормами стрижки и брили свои лица, как полагалось по уставу, от чего у военнослужащих без необходимых средств гигиены и регулярного душа появлялось раздражение на коже и прыщи. Он настаивал, чтобы главный сержант Браун-Финдли (которого парни иронично прозвали сержантом Хартманом, за поразительное сходство с героем фильма Стэнли Кубрика13) следил за тем, чтобы все морпехи тщательно ухаживали за формой и чистили оружие, как полагалось. Иногда парни думали, что если не вражеская пуля, то их убьет щепетильность полковника к армейской муштре, на что тот отвечал: «Если вызвался на войну, будь готов к тому, что тебя попытаются убить».

12

Капеллан – священник при капелле или помощник приходского священника в католической церкви; священник в армиях некоторых государств.

13

Речь идет о картине С. Кубрика «Цельнометаллическая оболочка» 1987 года.