Страница 16 из 20
Внезапно за тонким простенком что-то шелохнулось, нарушив уединение антаресов. Оставив своего ученика приходить в себя и даже не допуская мысли о том, чтобы помочь ему подняться, Альгор направился туда, откуда доносились тревожные звуки. Что-то подсказывало ему: это плохой знак!
Ларион не стремился оценивать поведение и поступки мастера, потому не придал никакого значения столь спешному его уходу.
Зайдя в свою личную комнату, отделяемую от учебной лишь небольшим простенком, Альгор сразу же посмотрел на низкую кровать, огороженную невысоким бортиком. На ней лежала девушка. Точнее, ранее лежала девушка, а сейчас с едва уловимым шорохом из-под покрывала на пол осыпался сероватый песок. Покрывало постепенно проседало. Мастер хорошо помнил этот звук, звук шороха песчинок. Он знаменовал конец, утрату золотого ядра. Его Аури покидала этот мир. Как же так?! Он был так скуп в последнее время, не находя ей достойной замены. Она была… была…
– Аури… – бесцветно выдохнул Альгор, едва стоя на непослушных ногах. Споткнулся, кинувшись к ложу. Опустился у изголовья на колени, пачкаясь белесыми разводами. Рука осторожно легла на подушку, обрамляющую посеревшее лицо девушки. – Аури…
Не было предела отчаянию антареса. Не было подходящих слов, чтобы описать его состояние. Невозможно. Даже приглушенный голос не отражал этого чувства в полной мере. Альгор понимал: ничего не вернуть. Ничего. Ему не помогут ни молитвы, ни чудеса. Сила ядра иссякла, а значит, тело неизбежно прекратит свое существование.
Подняв край покрывала, осторожно, дабы не нарушить хрупкую оболочку, мастер хотел увидеть то, что стало причиной её смерти, прежде чем тело полностью исчезнет.
– Упрямая девчонка! – прошипел сквозь зубы Альгор, увидев на левой стороне груди девушки, прямо под ключицей, зияющую рану с обсохшими корочками крови. – А я был с тобой так добр…
На груди Аури виднелось множество царапин, повреждающих кожу, и знак нанесенного им рисунка. Если бы сейчас было возможно добраться до её руки, то под ногтями он точно нашел бы второе подтверждение её упрямству. Глупое дитя! Она с жестоким упрямством старалась избавиться от татуировки, что связывала её ядро в его. Была бы послушной – прожила бы ещё несколько месяцев. Успела бы порадоваться теплым денькам. Кто ей подсказал, что повышенная слабость в её теле напрямую связана с этой печатью? Неужели сама догадалась? Не имеет значения. Теперь, из-за её упрямства, нескольких месяцев нет и у него тоже!
Пальцы Альгора продолжали зарываться в горстку праха, что остался на подушке. Они сжимались в кулак до хруста суставов. Как же всё быстро закончилось!
Но довольно трагедии! Нужно было понять: как? Как это всё случилось так скоро? Неужели это Ларион? Неужели это он похитил жизнь его эльвириума?
Точно! Во время урока Альгор почувствовал колебания эфира. В момент, когда открылись способности антареса. Но мастер и предположить не мог, что его лучший ученик посмеет дотянуться не до внутренней силы, а до ядра ослабленного в конец эльвириума. Похоже, юноша – слишком хорошая ему замена, и Альгор не смел его осудить за этот поступок. Сам был таким.
Ларион ещё раз убедился в том, что его ханьфу в порядке. Поправил пояс и налобную ленту. Убрал назад волосы, стараясь как можно меньше напрягать спину. Руки, особенно пальцы, плохо слушались, но он сумел вернуть на поднос опустошённую чашку и даже самостоятельно подняться на ноги, отчаянно стараясь совладать с головокружением.
– Ларион! – резко произнес Альгор. Он чувствовал, что его ученик ещё не покинул соседнюю комнату.
Юношу словно окатило ведром холодной воды. Что произошло? Отчего голос мастера был таким строгим? Он не слышал подобного по отношению к себе с тех пор, как получил право носить белоснежные одеяния.
В результате внезапного всплеска тревожных эмоций антарес совсем позабыл о своем состоянии, послушно подойдя к краю стены. Он замер на углу, не смея сделать более и шага.
– Да, мастер… – с ожиданием худшего отозвался Ларион.
– Как много ты добился в мелодии «розыск»?
– Если имею четкое представление о том, что нужно найти, отыскать сумею. Но нужно время.
– Рад это слышать. Будучи тем, кто забрал жизнь моего эльвириума, ты должен справиться с задачей, найти для меня хорошую замену, другого носителя золотого ядра! Ты понимаешь, о чём я тебя прошу, Ларион?
Да, юноша слышал слова мастера, но как же тяжело было поверить в услышанное. Как он мог? Разум отказывался в это верить. Осознание того, что он забрал чью-то жизнь, стало для антареса худшим испытанием, чем плеть. Печаль, испуг и скорбь заполнили его сердце. Он не спорил, не пытался ничего узнать или уточнить. Ларион думал лишь о том, как загладить вину. Как исправить допущенную им ошибку. И не нашел ничего лучше, как прислушаться к словам Альгора.
– Да, я вас понял, мастер. Я найду для вас эльвириума с самым сильным золотым ядром. Просто подождите немного, – глухо ответил юноша, но в его голосе ярко прослеживалась решительность.
– Это то, что я хотел от тебя услышать. Я рассчитываю на тебя.
– Да, мастер!
В словах более не было смысла. Ларион, смиренно поклонившись Альгору, направился к выходу из комнаты, оставляя наставника наедине со своими мыслями.
Что такое «розыск», антаресу было известно достаточно давно. Вот только набраться опыта в данном направлении ему всё никак не удавалось. Впервые Лариону предстояло найти то, что не потрогать руками и не увидеть глазами. Сильное ядро другого живого существа, да ещё и эльвириума! Слишком сложно, но времени на то, чтобы жалеть себя, не было. Он дал слово – и сдержит!
Несколько суток антарес истязал себя, не позволяя себе уснуть. Он играл. Снова и снова играл мелодию «розыск». Ларион отчаянно старался найти в своем разуме ответы на вопросы: какие именно можно задать параметры поиска для носителя ядра; как выразить это в музыке; как найти то, чего не видел и уж тем более не особенно понимаешь? Впрочем, всё это было лишь отговорками. Истинная причина неудачи в поиске крылась в подсознательном страхе. В боязни вновь вернуть себе то чувство единения с другой, теплой энергией, что укрепила бы его. Звучит соблазнительно, но осознание того, что это может отнять чью-то жизнь, тут же отбрасывало подобного рода мысли в сторону.
Антарес сидел на густой траве прямо перед рекой, время от времени бросая в её сторону умоляющий взгляд с просьбой о помощи. Живая вода поблизости всегда усиливала исполняемую мелодию, помогая найти искомое быстрее. Но отчего-то даже с её помощью юноше не удавалось обнаружить даже намек на то, что ему было нужно.
Он не сдавался. Даже будучи на пределе своих возможностей, он не допускал и мысли о том, чтобы остановиться. Прекратить все эти мучения. Горделив, целеустремлен и не научен проигрывать. Шли вторые сутки, а осанка антареса оставалась всё такой же идеальной. На лице не проступало никаких эмоций. Смиренный, пропитанный спокойствием взгляд время от времени отрывался от струн, дабы взглянуть перед собой, убедиться, что всё ещё ничего не изменилось. Терпелив. Обладатель просто завидной выдержки.
Ноги уже ничего не чувствовали от возложенной на них нагрузки. Далекая боль доносилась лишь от кончиков пальцев, закаленных игрой на гуцинь. Они были растерзаны в кровь и отказывались слушаться. Но Ларион продолжал. Искал. Не окрепший после болезненного урока, с глубокими тенями под глазами от недосыпания, искал.
«Розыск» – не что иное, как расспрос. Разница только в том, что задаются вопросы по большей части миру, Вселенной, кодам сознания, а не живым существам.
Пальцы левой руки юноши мастерски танцевали по ладам, меняя тональность нот, тогда как правая послушно дарила нужные звуки, задавая ритм. Стоило мелодии закончиться, как Ларион начинал новую. Веки его опускались. Даже охлаждающие потоки ветра уже не придавали ему той легкой бодрости, которую даровали изначально. Хотелось закрыть глаза, дабы не чувствовать в них жжения. Всё чаще в голове антареса мелькали мысли о том, что нужно поспать.