Страница 16 из 31
Я знаю, что такое любовь, но чисто теоретически. Не ощущаю ее, как другие люди, а вычленяю: мама обнимает меня и говорит, что гордится мной; она предлагает мне последний кусочек жареной картошки, хотя сама не прочь его съесть. Если «а», значит «б». Если мама поступает так, следовательно, любит меня.
Джесс проводит со мной время, которое могла бы провести с Марком. Она никогда не злится на меня, за исключением одного-единственного случая, когда я вынул из шкафа Джесс в общежитии всю одежду и попытался разложить ее, как свою. Она смотрит «Борцов с преступностью», когда мы вместе, хотя от вида крови ее мутит.
Если «а», значит «б».
Может, поделиться сегодня с Джесс своими мыслями? Она согласится быть моей девушкой, и я больше никогда не увижу Марка.
В теории психоанализа описан прием под названием «перенос». Аналитик становится пустым экраном, на который пациент проецирует событие или чувство, пережитое в детстве. К примеру, если во время сессии пациент молчит, врач может спросить, есть ли какая-то причина, которая мешает ему делать свободные ассоциации? Не боится ли он, что его комментарии посчитают глупыми? А потом, как нетрудно догадаться, пациент теряет контроль над собой. «Так называл меня отец. Дурак». Вдруг плотину прорывает, и пациент начинает выдавать всевозможные вытесненные в подсознание детские воспоминания.
Мама никогда не называла меня глупым; тем не менее человеку, который узнает о моих чувствах к Джесс, будет довольно легко прийти к заключению, что в контексте наших отношений наставника и ученика я в нее не влюблен.
Это просто «перенос» с моей стороны.
– Среднюю безглютеновую пиццу, – говорю я гороподобной женщине за кассой; она гречанка. А если так, почему у нее итальянский ресторан? Джесс толкает меня локтем. – Пожалуйста, – добавляю я.
– Контакт глазами, – бормочет она.
Я заставляю себя взглянуть на женщину. У нее над верхней губой растут усики.
– Пожалуйста, – говорю я и протягиваю ей деньги.
Она дает мне сдачу.
– Я принесу ее, когда будет готова, – сообщает женщина и поворачивается к широкой пасти печи.
Она сует внутрь огромную лопату и ловко, будто языком слизнула, вытаскивает наружу кальцоне.
– Ну как дела в школе? – спрашивает Джесс.
– Хорошо.
– Ты сделал домашнее задание?
Она говорит не об уроках, которые я делаю всегда, а о задании по социальным навыкам. Я морщусь, вспоминая прошлое занятие.
– Не совсем.
– Джейкоб, ты обещал.
– Я не обещал. Я сказал, что попробую завести разговор с каким-нибудь своим сверстником, и я это сделал.
– Вот и отлично! – хвалит меня Джесс. – И что случилось?
Я сидел в библиотеке за компьютером. Рядом со мной устроился один парнишка – Оуэн; он ходит со мной на продвинутый класс по физике. Мальчик очень тихий и умный. Если вам интересно мое мнение, у него тоже есть признаки синдрома Аспергера. Для меня это как определить гомосексуальность по внешности человека.
От нечего делать я искал в базе данных материалы об интерпретации характера повреждений костей черепа и о том, как отличить травму после удара от травмы, полученной вследствие пулевого ранения, на основании характера концентрических трещин, распространившихся по черепу вокруг раны. Мне эта тема показалась идеальной для начала разговора. Но я вспомнил, как Джесс говорила, что не все будут потрясены встречей с живым эквивалентом крышечки от сока «Снэпл»[7], и вместо этого сказал:
– Ты собираешься сдавать АР-тест в мае?
Оуэн. Не знаю. Наверное.
Я (с усмешкой). Ну, надеюсь, твою сперму не обнаружат!
Оуэн. Что-о-о?
Я. АР-тест – это тест на кислую фосфотазу; его проводят криминалисты, пользуясь особыми лампами, для обнаружения спермы там, где она может быть. Это не так достоверно, как ДНК, но, если попадается насильник, которому сделана вазэктомия, спермы не будет, и если у тебя есть только АР-тест и молекулярный спектроскоп на пятьсот тридцать нанометров…
Оуэн. Отвали от меня, урод.
Джесс сильно покраснела.
– Хорошая новость – то, что ты попытался завести разговор, – ровным голосом произносит она. – Это действительно большой шаг. Выбор темы для обсуждения – сперма – неудачен, но все же.
К этому моменту мы уже дошли до столика в глубине зала, где нас ждет Марк. Он жует жвачку, широко разевая рот; на нем опять эта дурацкая оранжевая толстовка.
– Привет, Шеф.
Я качаю головой и делаю шаг назад. Эта толстовка… он был не в ней, когда я только увидел его. Могу поспорить, он специально ее надел – знает, что она мне отвратительна.
– Марк, – говорит Джесс, – толстовка. Сними ее.
Он усмехается:
– Лучше ты сама это сделай, детка, – потом хватает Джесс и затаскивает ее в кабинку, почти что сажает к себе на колени.
Позвольте мне сделать отступление и сказать, что я вообще не понимаю секса. Мне не постичь, отчего у такого человека, как Марк, одержимого обменом телесными жидкостями с Джесс, не вызывают такого же восторга разговоры о том, что сопли, отбеливатель и хрен могут дать ложноположительный результат в предварительном анализе на кровь. И я не понимаю, почему нейротипичные[8] парни сами не свои до девичьих грудей. По-моему, это ужасно неудобно, когда из тебя что-то торчит вот так все время.
К счастью, Марк снимает оранжевую толстовку; Джесс ее сворачивает и кладет на стул, чтобы я не видел. Хотя, честно говоря, мне достаточно неприятно уже одно то, что она там лежит.
– Ты взяла мне с грибами? – спрашивает Марк.
– Ты знаешь, Джейкоб не любит грибов…
Я на многое готов ради Джесс, только не грибы. Если они хотя бы прикасались к краю пиццы на противоположной стороне, меня может стошнить.
Джесс вынимает из кармана мобильник и кладет его на стол. Он розовый, и в него внесены мое имя и номер. Это, вероятно, единственный телефон, в котором записано мое имя. Даже у мамы в мобильном этот номер обозначен словом «ДОМ».
Я смотрю на стол, продолжая думать о толстовке.
– Марк… – говорит Джесс, убирая его руку из-за своей спины. – Хватит. Мы не одни. – Потом обращается ко мне: – Джейкоб, давай практиковаться, пока ждем еду.
Практиковать ожидание? Зачем? Я и без того сказочно преуспел в этом.
– Когда разговор затихает, ты можешь подбросить тему, которая заставит людей продолжить беседу.
– Ага, – говорит Марк, – например: «Куриные наггетсы – не куриные и не имеют ничего общего с золотыми самородками»[9]. Дискутируйте.
– Ты не помогаешь, – бурчит Джесс. – Джейкоб, ты ждешь чего-нибудь особенного в школе на этой неделе?
Конечно. Всеобщего пренебрежения и глубокого унижения. Другими словами, ничего нового.
– На физике мне придется рассказывать всему классу о силе тяжести, – говорю я. – Оценка наполовину зависит от содержания, а наполовину от творческого подхода, и я думаю, что нашел превосходное решение.
Я долго размышлял, но, когда додумался, сам был удивлен, почему это сразу не пришло мне в голову.
– Я собираюсь спустить штаны, – сообщаю я Джесс.
Марк покатывается со смеху, и на секунду мне кажется, может, я недооценил его.
– Джейкоб, – говорит Джесс, – ты не будешь спускать штаны.
– Это прекрасно иллюстрирует закон Ньютона…
– Мне плевать, даже если это объясняет смысл жизни! Подумай о том, как это неприлично. Ты не только разозлишь учителя – над тобой станут смеяться одноклассники.
– Я не уверен, Джесс… ты же знаешь, что говорят о парнях с ЗПР… – произносит Марк.
– Ну у тебя же нет ЗПР, – с улыбкой отвечает ему Джесс. – Так что это чистая теория.
– Ты знаешь это, детка.
Я понятия не имею, о чем они говорят.
Когда Джесс станет моей девушкой, мы будем каждое воскресенье есть пиццу без грибов. Я покажу ей, как усилить контраст отпечатков пальцев на скотче, и дам почитать мои блокноты с записями о «Борцах с преступностью». Она признается, что у нее тоже есть свои слабые места вроде спрятанного в джинсах хвоста.
7
На оборотной стороне соков «Снэпл» написаны разные интересные факты; истинность некоторых из них – предмет дискуссий и даже повод для научных исследований с целью опровержения или подтверждения.
8
Слово «нейротипичный» широко используется аутистами в качестве ярлыка для людей, не имеющих отклонения в психическом развитии.
9
Первичное значение вошедшего в русский язык слова «наггетс» (англ. nuggets) – «золотой самородок».