Доминика

– Ты их надела?

«Прибила бы! Ну почему нельзя хоть раз просто ответить на вопрос?!»

– Ты не исправим. Но я все еще жду, почему именно такие?

– После тебя,– с лукавой усмешкой заявляет этот наглец.

– Да, они на мне.

Взгляд сразу устремляется вниз. В его глазах появляется огонек предвкушения.

– Пойдём.

– Стой. Я ответила, очередь за тобой.

– Я хотел увидеть твои звёздочки. Ведь именно благодаря им ты сейчас тут.

Улыбаюсь, беру его за руку и разворачиваюсь к выходу из столовой. Макс в шоке от изменений и послушно идёт за мной. Поднимаемся по лестнице, идём в направлении моей комнаты. Оборачиваюсь, смотрю ему прямо в глаза, ловлю довольный взгляд хищника. Отворачиваюсь, смотрю на свою дверь – уже починили. За пару шагов до нее резко вырываю свою руку, влетаю в комнату и щелкаю новым замком. Секунда… две…

– Ника! – раздражённо кричит Макс.

Тихо смеюсь в кулачок.

– Ника! Немедленно открой эту чертову дверь!

Молчу.

– Ника! – начинает рычать, – не заставляй меня по новой выбивать ее.

– Надеюсь на твое благоразумие, дорогой Максик.

– А на свое? Где ты его потеряла?

– Именно благодаря ему нас и разделяет дверь.

– Ника, лучше отойди от нее.

«Что? Неужели он ее вновь выломает?»

– Ты не сделаешь этого? – предостерегающе произношу. Надеясь, что ошибаюсь в своих догадках.

– Детка, и почему ты опять во мне сомневаешься?

Не успела я сделать шаг от двери, как она открылась… ключом? Да что б тебя!

«Ну все, была не была, последняя попытка!»

Поворачиваюсь в сторону ванной и делаю первые два шага с максимальной для меня скоростью, а потом такие же шаги – в воздухе: Макс подхватил меня за талию и направился к кровати.

– Макс, нет!

– Да, Ника, да!

Кидает на кровать и наваливается сверху, не давая возможности встать. Руками фиксирует мои запястья с двух сторон головы.

Мое нервное пыхтение вызывают смешинки в его глазах. Все мои попытки вырваться из тисков Макса разбиваются вдребезги.

– О да! Как же я люблю этого бесёнка в твоих глазах. Его молнии стреляют прямиком… э… в сердце? – издевается этот нахал, – Нет, намного, намного ниже, – играет бровями, давая понять, что это именно то, о чем я подумала.

А меня зацепило случайно сказанное им слово. «Любит?»

Увидев замешательство в моих глазах, исправляется:

– Ты такая сексуальная, когда бесишься!

– Ненавижу тебя!

– Знаю. Но хочешь – и это тоже знаю.

Резким движением отпускает руки, хватает края футболки и рвёт её на две части. Я только и успеваю, что пискнуть, как оказываюсь перед ним в одном нижнем белье.

А как он смотрит на мою грудь!

Жадно. С восторгом.

После родов грудь увеличилась. Макс наклоняется и лицом упирается в ложбинку, дышит тяжело, прерывисто. Носом проводит по шелковистой ткани белья. Очень нежно, чувственно. Как же хочется податься вперёд, навстречу к нему, но я останавливаю себя.

– Макс, ты потом не пожалеешь?

– Я жалею, что потерял два года.

– Что ты этим хочешь сказать?..

Не даёт мне договорить и накрывает мои губы поцелуем.

Максимильян

Ее тело сразу откликается на мою ласку. Но она сдерживается. Лицо напряжено.

Она что-то начинает говорить про сожаления…

Затыкаю ей рот поцелуем, мягким и соблазняющим – держит оборону.

Нежно провожу по ее ротику языком – она ослабляет немного свои губы.

Целую сначала ее верхнюю губу, потом нижнюю… оттягиваю ее осторожно… и посасываю… и припадаю ко рту. Она уже его открыла и готова принять мой язык, чем я сразу пользуюсь. Но я не врываюсь, нет. Медленно соблазняю, исследую ее рот, нахожу ее язычок, сплетаюсь с ним.

Её руки, лежавшие до этого на кровати, обвили мою голову и тянут ее на себя.

Отрываюсь от ее губ и прокладываю дорожку из поцелуев к следующей чувствительной точке – ее ушкам. Обхватываю мочку губами, немного оттягиваю, но моя девочка сходит с ума совсем от другого.

Сильнее наклоняюсь и спокойно выдыхаю ей в ухо. Ни в коем случае нельзя дуть, только выдыхать носом. Не знаю, в чем причина, но именно от этого ей сносит крышу. И да, она издаёт стон и выгибает спину, и даже пытается отстраниться, чтобы прервать эти сладостные муки.

Я не позволяю, фиксирую ее голову одной рукой и продолжаю дышать ей в ухо. Второй рукой глажу грудь, через белье обвожу пальцем сосок. Она извивается подо мной.

«Моя чувственная девочка».

Отрываюсь от нее и смотрю в глаза – они закрыты.

– Ника, посмотри на меня.

Проходит пара секунд, прежде чем она понимает мою просьбу. Взгляд расфокусирован. Через мгновенье она смотрит на меня с непониманием:

– Займемся сексом, детка?

Секунда, две… три… и вот они – мои чёртики в глазах.

– Иди к черту, Макс! Ненавижу тебя! Отпусти!

Колошматит своими ручонками напропалую – снова беру их в захват.

– Тихо ты, тихо. Получишь сейчас своё удовольствие, только на моих условиях, – проговариваю, еле сдерживая смех.

– Ты!.. Ты!.. Гад! Слезь с меня! Слышишь?!

– Слышу, слышу. А теперь ты послушай. Сейчас мои фантазии превратятся в реальность, и мы оба получим колоссальное удовольствие, – елейным голосом объявляю ей.

– Я не согласна, слышишь! Это будет изнасилование! Я на тебя жалобу накатаю!

– Я думаю, ты скорее попросишь меня повторить, нежели побежишь к ментам писать записки. Все, хватит разговоров, – протягиваю руку к прикроватной тумбе и достаю оттуда веревку. Вижу изумление в ее глазах, – знаешь, сначала планировал воспользоваться наручниками, но потом понял, что хочу именно верёвкой, как тогда, на аукционе.

– Нет, да ты больной.

– Да. Больной тобою. Так что ты должна меня вылечить.

Закрепляю ее запястьях у изголовья кровати, и пока я это делаю, Ника не сопротивляется, только говорит:

– Таких больных, как ты, лечат в больницах – психиатрических, – и улыбается.

Вот же зараза мелкая. Самой же эта идея понравилась, но никогда не признается, малявка.

– Ника, скоро договоришься так, что и рот твой закрою чем-нибудь типа скотча. А я хочу слышать твои стоны, не лишай меня этого удовольствия.

– Макс, ради твоего удовольствия я могу начать стонать прямо сейчас, – мастерски имитирует соответствующие звуки.

«Вот же зараза. Ты у меня сейчас поохаешь, дорогуша. Руки закреплены, ну что ж, начнём нашу игру, мисс нехочуха».

Накрываю рот Доминики своим: невозможно слышать эти наигранные стоны. Целую поначалу властно, но получив ответный, становлюсь нежнее. Руками ласкаю сочную грудь через белье. Это мою девочку не заводит, а злит.

«Давай, попроси меня», – мысленно внушаю ей, но в ответ я слышу лишь прерывистые вздохи. Отрываюсь от губ, дорожкой поцелуев спускаюсь к шее, к венке, которая пульсирует в бешеном темпе. Покрываю ее поцелуями, затем втягиваю настойчивее кожу дабы оставить свой след на ее теле. Просто хочу этого. И она это любит, я знаю. Сама поступала так же, раньше.

Доминика

Как же он умеет целовать, как будто говорит: «Весь мир к твоим ногам упадёт, только попроси меня». А потом ласкает мою шею и… ставит засос. Мм… как же трудно сдерживать стон. Ещё немного и я не выдержу. Одна рука ласкает левую грудь, вторая рука сжимает ягодицы, язык рисует узоры по контуру лифа. Выгибаюсь навстречу, хочу более решительных действий.

– Хочешь стать моей, Ника?

Молчу, прижимаюсь сильнее, чтобы он перестал болтать и не отвлекался от более приятных дел.

По влажной дорожке, оставленной языком, проходит холодок. Чувствительная кожа покрывается мурашками.

– Мммм… – невозможно сдерживаться.

– Так ты согласна?

Сдаюсь, потому что понимаю: сама этого хочу. Очень:

– Да, черт тебя дери! Делай уже свое дело и доставь мне удовольствие, которое обещал!

Серьёзно смотрит мне в глаза и медленно опускается к моим губам. Я не отстраняюсь, наоборот, сама тянусь к нему, насколько это возможно с привязанными руками. Он целует нежно, мягко, бережно. Как цветок, который боишься сломать, но притронуться просто обязан.