Тамерлан

– Но?

– Есть много «но». Например, любовь быстротечна и очень быстро проходит, а затем остаются лишь быт и серость. У нас с тобой приличная разница в возрасте, ты видишь мир одним, я уже вижу его другим. У меня позади то, что сейчас бурлит и кипит в тебе.

– И что? Разве это повод…

– Аврора, ты уже сейчас, не имея никаких оснований, заявляешь на меня свои права. У тебя горячая и страстная натура, может быть, ты пока что этого и не осознаешь сама, зато я хорошо вижу это со стороны. Ты не сможешь отдать этого ребенка.

– Что? – вымученно прохрипела я, внимательно вслушиваясь в слова Тамерлана.

– Не важно, что ты там подписала. Я знаю, что ты не сможешь отказаться от своего ребенка. У тебя чистое тело, и такая же чистая душа, и в этом как раз кроется вся проблема. Я не все рассчитал. Ты – идеальный вариант на роль матери будущего ребенка. Но в этом же и вся загвоздка. Идеальная мать не откажется от своей плоти и крови. Согласись я на это и мы с тобой войдем в эру войны, которая будет длиться годами. Это не по мне.

– Откуда ты знаешь?

– Жизненный опыт. Мне нужен холодный расчет от девушки, которая согласится на это.

– Но… ты ведь хотел, чтобы именно я родила тебе. Ты просто не хочешь признаваться в этом самому себе, ты боишься, потому что я нравлюсь тебе. И нравлюсь не только в качестве биоматериала, но просто как девушка, как человек. Я знаю, что тебя обижали в прошлом, что у тебя непростая история отношений с бывшей женой, но ведь это не означает, что весь мир одинаковый, что я обязательно поступлю с тобой так же. Неужели, ты думаешь, что если мне нужно было бы от тебя только финансовое благополучие, я бы уже не воспользовалась этим? Почему ты не можешь даже мысли допустить о том, что окружающие люди могут полюбить именно тебя, а не твои деньги, возможности или связи?

– Тебе пора, Аврора, – стало мне ответом после долгой и гнетущей тишины.

– Дай нам шанс, я прошу тебя… – из последних сил прошептала я. – Ты ведь видишь, что я чувствую к тебе…

– Не звони больше. Не приходи. Я серьезно, – стало мне сухим и безэмоциональным ответом.

Эти слова разрезали мое сердце пополам. Я выронила папку, которую все это время сжимала в руках и рванула к двери. Быстрее, как можно быстрее. Без оглядки. Только вперед. Только бежать.

Глава 11

Я проплакала два или три дня. Не знаю, сколько точно. Все они слились в одно единое целое, и я перестала их отличать друг от друга.

Я не ела, не спала, из комнаты практически не выходила. Только лежала на кровати и думала, глядя на потолок. А когда становилось совсем невыносимо больно, то начинала горько плакать, надеясь, что вместе со слезами уйдут и все чувства к Тамерлану. Не прошли, конечно.

Он так легко вычеркнул меня из своей жизни, так легко и просто попросил меня уйти навсегда и больше никогда не возвращаться. И, самое страшное, что я не могла его даже винить за это. Он с первых дней предупреждал, что это просто контракт, что ему нужен только ребенок.

А я влюбилась. Начала ревновать. Претендовать на то, что мне никогда не принадлежало, и не будет принадлежать.

Почему? Почему именно он? Не знаю. Наверное, потому, что он был первым мужчиной в моей жизни, который обо мне заботился. Пусть и недолго. Спросите любого психолога, и он ответит вам, что девочки, росшие без отцов, нуждаются в подобных проявлениях чувств. А, может быть, дело было в том, что подсознательно я искала того, кто будет сильнее, кто сумеет защитить, уберечь от всего мира?

Практически каждая женщина искала себе такого мужчину в спутники жизни. А, может быть, дело было в глазах, таких черных, будто бы сама ночь смотрела тебе в душу. Или улыбке, такой очаровательной и трогательной с этими его ямочками на щеках, будто бы тебе улыбалось само солнце…

Кто мог ответить точно, почему один человек влюбляется в другого? Можно было верить в сказки про родственные души, когда-то давно разделенные и ищущие друг друга сквозь года. Можно было верить в подсознание, которое выбирало идеального именно для него партнера. Можно было верить в судьбу. Или не верить ни во что из перечисленного. Сути это не меняло. Сердце все равно билось быстрее нужного и рвалось к тому, кто его пленил. И, не находя выхода, не находя ласковых рук и нежных поцелуев, начинало ныть.

Тоска совсем затопила бы меня с головой, если бы не… понедельник. «Чудесный» понедельник, который люди десятки лет проклинали. Для меня он стал почти что спасением.

Семестр почти подошел к концу и до сессии оставалось рукой подать. А еще сегодня мне позвонили с больницы, в которой лежал Илья и сообщили о том, что брата перевели в обычную палату. Теперь его можно было навещать.

Поэтому, отсидев на парах, я бегом отправилась в ближайший магазин, набрала гору фруктов, купила большого плюшевого медведя и отправилась к брату.

И тоска совсем немного, совсем ненадолго, но все же отступила.

Так и завертелась жизнь. Как я и говорила, сессия подоспела очень быстро. Защита диплома отставать не стала. А еще неожиданно настало лето, о котором я и думать забыла, несмотря на то, что это всегда было любимым временем года.

Этот год выдался настолько напряженным, что я успела проморгать все на свете. Но и винить себя в этом не могла… последний курс, первая любовь, болезнь брата. Все навалилось разом, но теперь я постепенно выбиралась из этого дремучего, мрачного леса. Впереди забрезжил свет.

Сегодня был теплый, солнечный день и я решила надеть платье, купленное со скидкой еще в те времена, когда Тамерлан играл в мать Терезу. Красивое, приталенное вверху, пышное снизу, украшенное цветочным узором. Оно открывало часть спины, образовывало небольшое декольте и открывало доступ к ногам, но, по сути, ничего не нужного не оголяло, поэтому, повертевшись перед зеркалом, я пошла обувать кеды и собирать рюкзак.

Нужно было выдвигаться в больницу к брату сейчас, если я хотела миновать пробок и оказаться там к часам посещения. А вечером мне еще нужно было уделить время кое-каких решающим правкам в своей дипломной. В общем, не стоило терять ни минуты, поэтому я закрыла за собой дверь комнаты и поспешила вниз. Миновала охрану, оказалась на улице.

Прикрыла глаза, подставляя лицо теплому, летнему ветерку, который приносил с собой запахи цветов. Вдохнула поглубже, наслаждаясь секундами уединения. Однако уже очень скоро его прервали. И, спросите, кто? Человек, которого я, наверное, хотела видеть меньше всего на свете…

– Юра? Что тебе от меня нужно? – Я дернулась назад, когда он тронул меня за руку.

– Ну, здравствуй, красотка, – улыбнулся он мне в ответ.

– Не подходи ко мне, – затравленно прошипела я, делая шаг назад, готовая снова броситься бежать от этого монстра.

– Нет-нет, погоди, – Юра тоже отступил назад, поднял руки наверх, показывая, что не собирается больше касаться меня, мол, безоружен, не опасен.

– Что тебе от меня нужно?!

– Я… я пришел извиниться. – Казалось, слова эти дались ему с трудом, но, набрав в легкие побольше воздуха, он тяжело вздохнул и, будто бы решился.

Я открыла рот, но так и застыла в непонимании. А тут еще дверь позади меня открылась и выпустила наружу группу первокурсниц, которые на несколько мгновений отвлекли меня от сказанных слов.

– Отойдем на минутку? – попросил Юрий. Я промолчала в ответ, не зная, как реагировать на эту просьбу. Что ему было от меня нужно? Какие еще извинения? Это была очередная несмешная шутка? – Пожалуйста… – снова попросил он и, заглянув в его глаза, поняла, что он не врет. Кажется. По крайней мере, выглядел Аврамов крайне убедительно.

Я молча спустилась со ступенек и отошла от здания общаги. Увидела раскидистое дерево, под которой стояла лавочка, которая, обычно всегда была занята, и направилась туда.

– У тебя минута, – холодно выдала я, не желая находиться с Юрием дольше.

– Я просто хотел сказать, что мне жаль, – Аврамов рвано выдохнул, опустил голову, но лишь на мгновенье. Затем гордо поднял ее, посмотрел прямо мне в глаза. – Я был мудаком. И мне жаль, что из-за меня ты попала под машину. Мне жаль, что ты теперь плохо думаешь обо мне.