Путь к себе

Но до отъезда было еще далеко. Мое новое тело еще не обтянули кожей, и мы только начали тренировки прямохождения. Смотреть на себя в зеркало мне все еще не разрешали, но я и так понимала, насколько непривлекательно сейчас выгляжу. На тушку мне натянули специальный комбинезон из материала, похожего на настоящую человеческую кожу, не прилипающий и не стесняющий движения. Этакий вакуумный пакет, что не давал открытым участкам плоти сохнуть, пока моя новая оболочка находится в процессе изготовления. Для меня это звучало, как если бы мой упаковочный пакет запаздывал при доставке, и я временно использовала простой бесплатный фасовочный. Подобное сравнение спасало меня от сумасшествия и накрывающей порой с головой брезгливости. Новое тело, кожа, внешность. Придумали же современники выбирать нового себя, словно собирая конструктор или заказывая вещи в дорогом магазине.

Голова шла кругом от разнообразных технологий и новых направлений в науке, что порой поражали мое воображение своей неординарностью. И на фоне всего этого высокого и недоступного, я училась снова ходить, держась, как ребенок, за руку сиделки, страхуемая роботом-помощником. Пробовала самостоятельно глотать воду, так как пока еще пищевод и все внутренние органы были не готовы к более серьезной работе. Старалась поднять руки над головой больше десяти раз в положении сидя или вытянуть их вперед, лежа на кровати.

Сейчас эти элементарные действия оказывались для меня сверх сложными. Даже поддерживать разговор дольше часа я не могла. Наваливалась такая слабость, что я едва не отрубалась на полуслове.

— Все в порядке, Алина, не тревожься. Сейчас ты проходишь привыкание, и оно серьезно ограничивает твои способности, — успокаивал меня мой доктор. — Пройдет день-два, и будет куда легче. Поверь мне на слово, как пережившему подобное переселение в новое тело. Да-да. Однажды и мне пришлось стать пациентом своей же клиники. Попал неудачно в замес между двумя бандами. Отдохнул, называется, в свой единственный выходной за месяц.

— Как так вышло? — едва ворочая языком, спросила я. Неужели этот новый мир столь опасен, раз ему пришлось менять тело полностью. — Если это вполне удобно, расскажите мне подробности.

— Это не секрет. Тело я получил по льготной цене, как работник. Не полностью созданное, а дубликат моего со слегка подкорректированными генами. Мне убрали пару болячек и шанс от них погибнуть в будущем. А как сильно пострадал… Был на планете в гостях у родителей. Вышел из дома с отцом, и на остановке оказался в эпицентре стрельбы. Папа был ближе к безопасной зоне, его притянуло автоматически, а я стоял на три роковых шага дальше от нее. Вызов военных и медиков чип послал мгновенно, но пока они ехали… На выстрел из парочки бластеров много времени не требуется, особенно если они не оглушают, а убивают.

Он покачал головой, и я заметила печаль во взгляде. Как не старался мой доктор показать свою радость наивной инопланетянке, в этот раз у него ничего не выходило.

— Ну, это не важно. Наши случаи совсем не похожи, да и у тебя страховка теперь намного круче моей. Если в промежуток с текущего момента и до ста лет тебе потребуется лечение или замена каких-либо органов, то я или любой другой врач, работающий на нашу компанию, проведет замену или корректировку рабочих функций. Как помните, подобное вам проведут неоднократно.

— Приятно это слышать.

— А мне приятно угождать тебе. Кстати, по истечении ста лет ты сможешь покупать пятилетний контракт с подобными условиями, как если бы это была привычная тебе страховка. Да, это будет не дешево, зато тебя спасут, если что случиться. Даже повторная смерть, как от болезни, так и от несчастного случая.

Сглотнув, я кивнула, слушать о подобном мне все еще было странно. Но это их правда и их цены, за которые они продают долголетие и здоровье. И судя по всплывающим в моей голове цифрам, подобное могли себе позволить далеко не все. Гражданство на планетах в два раза дешевле одного нового тела. Даже одна почка потребует больше средств, чем мое будущее гражданство.

— И еще одно… — доктор Эрено замялся. — Алина Юрьевна, прошу тебя не нервничать особо и не сдаваться, что бы ты не узнала сейчас. Вернее, попросить тебя я хочу о двух вещах, но вторую озвучу после того, как ты ознакомишься с первой причиной моей сегодняшней тревоги.

Его странный и, если честно, пугающий своей неуверенностью тон сбил меня с толку. Доктор Лэф Эрено не казался мне легко внушаемым слабаком. Не при его специальности можно так трястись и путаться в словах.

Я кивнула и попробовала ободряюще улыбнуться. Но вспомнив, как именно должна сейчас выглядеть, стушевалась. Не от куска мяса ожидаешь привлекательной подбадривающей улыбки.

— Не переживайте, расстроить меня теперь может мало что. Я ведь и так не ожидаю легких деньков в моем обозримом и туманном будущем. И пока лишь в некоторые моменты думаю о смерти, но это лишь глупые пустые мысли. Я выживу. Я смогу подняться вновь в этом вашем продвинутом времени.

— Я рад это слышать. Очень рад, — вымучено улыбнувшись, он вытащил очередную необычную «ручку» и растянул ее в экран.

Доктор кивнул головой с наростами и светлыми волосами, не скрывающими наши отличия.

— Хорошо, если так. Это прэйд, устройство, напоминающее ваши планшеты, но с более развернутым функционалом. Позже я обязательно подробнее покажу, как он работает и что может. Но сейчас тебе достаточно проводить пальцем, проматывая страницы. Читай, а как будешь готова, скажи Сорте позвать меня вновь. Можешь сделать это сегодня, а можешь завтра. Я не буду торопить тебя.

Кивнув, я проследила за уходом доктора Эрено из моей палаты, и повернулась к прэйду. Там был отсканированный текст рукописного текста, и почерк мужа я узнала практически сразу.

«Здравствуй, Аличка.

Я виноват перед тобой. Очень сильно виноват, девочка моя ненаглядная. Я полюбил другую женщину, в свои почти пятьдесят лет. Не было страсти, восторга от одного обращенного в мою сторону взгляда…»

Судорожно вздохнув, я поняла, что все страницы послания из прошлого будут покаянием. Не то, на что я рассчитывала, но хоть какой-то способ, наконец, понять, что же случилось в жизни мужа, раз он не исполнил свое обещание. Можно сказать, отступил от собственной же идеи.

По сути, мечта о новой жизни изначально принадлежала целиком ему, моему Петру. И когда меня все вокруг принялись убеждать, что он не прошел заморозку по собственному желанию, я не верила. Не таким человеком был мой супруг, чтобы отказаться от плана всей его жизни — не ограничиваться одним отрезком существования.

На страницах дневника я узнала, что Ольга, так звали вторую жену Петра, за плечами имела неудачный брак и двух детей, которых ее бывший муж не желал ни видеть, ни знать. Тогда как сам Петр полюбил ребят, как своих собственных. Потом у них появилось еще трое малышей. Две девочки и мальчик, родившиеся с разницей чуть больше года. Он поделился некоторыми подробностями, как быстро росли дети. Как у старшего обнаружили болезнь сердца и потребовалась пересадка, а у младшей дочери проявилась болезнь крови. Как лечили их, собирая деньги. Набрали кредитов, но не трогали мой бизнес. Ни в коем случае не желали продавать теплицы и раскрученные магазины. Напротив, Ольга закончила специальные курсы и принялась помогать ребятам в теплицах, перенимая опыт. Расширялись, вкладывались в мое детище, заказывали все новые и новые сорта цветов.

Именно мой, а не свой собственный бизнес, Петя стал развивать, переведя в основной доход семьи. Сыновья, старший и самый младший, пошли учиться на агрономов с уклоном в цветоводство. Остальные направились в коммерцию, выбрав специальности, дополняющие друг друга.

Дальше появились внуки, и от идеи продолжить жизнь, оставив позади прожитые годы со второй семьей, Петр отказался. Как он может вновь жить, когда жена, дети и прочие потомки умрут? От идеи замораживать всех подряд он тоже отступил, ведь никто не поддержал идею нового тела для второй жизни. Считали ее утопичной, и от того несбыточной на корню.