Страница 11 из 11
Плаванье прошло на редкость мирно. Да, периодически над нами проносились громадные тени, заунывно подвывая, а по бортам лодки стучали призрачные кулаки… А один раз из туманного марева возникла гигантская фигура, которая занесла над ладьёй молот размером с половину манхэттенского небоскрёба… Но Харон что-то воскликнул, воздел палец — и фигура рассыпалась на тысячи стенающих тёмных душ.
Наконец из мглы выплыл противоположный берег. На нём высилось монументальное прямоугольное сооружение из грубого камня. Пусть в высоту оно заметно уступало вышеупомянутым небоскрёбам, зато его основание было значительно шире. От него к вершине вела длинная крутая лестница, разрываемая площадками. Состояло здание из нескольких поставленных друг на друга параллелепипедов и пирамид.
Лестница была ярко освещена: на каждом пролёте выстроились ряды факелов. По ней степенно двигались облачённые в белое разумные, чьи лица скрывали маски.
Ещё больше гран-инкастодов стояло у берега. Они смотрели на то, как приближается ладья.
— А они, походу, уже начали ритуал, — подчёркнуто спокойно сказала Верилия, — И увидели наше приближение издалека.
У берега собрались клубы тумана, формируя пристань.
Я посмотрел на Харона. Во взоре старика бурлило злорадство.
Ладья пристала к берегу.
И толпа, собравшаяся нас встречать, пришла в движение.
Глава 6
Времени оставалось в обрез.
— Гран-инкастоды как, намного сообразительнее обычных инкастодов? — шёпотом спросил я у Верилии. Та покосилась на меня.
— Кое-какие мозги у них есть, они ж организовали подобие общества. Да и без соображалки до жертвенных ритуалов не допрёшь. Но гениев и магов среди них точно нет. Так что если пробиваться с боем…
— Смотри и учись, — остановил её я и сошёл на берег. Сложил молитвенно ладони и закричал, стараясь, чтобы каждый ублюдок в белом балахоне услышал мои слова:
— Славься, о великая госпожа Семирамида! В твою безграничную мудрость уверовал я и, зову твоему повинуясь, прибыл на земли Рима-Порта, дабы окропить своей кровью ритуальный алтарь. Умереть с восхвалениями тебе на застывающих устах — вот чего желаю, вот к чему стремлюсь!
От Дженни и Верилии полыхнуло неверием, затем — шоком, паникой и страхом вперемешку со злостью. Допускаю, что моё решение проблемы могло показаться им не совсем стандартным, однако великие умы всегда шокировали современников своими выходками.
К тому же эмоции суккубы и пикси были весьма приятны на вкус.
— Ты что творишь, болван? У тебя весь мозг в уши перетёк?! — яростно зашипела Верилия, подскочив ко мне. Даже посмела схватить меня за остаток рукава. Я скосил на нём взгляд и тихо, но уверенно произнёс:
— Если ты начнёшь думать не задницей или хвостом… или чем там думают бывшие черви… то поймёшь, что бодаться с целой толпой нам не с руки. А вот попасть туда, где проводится жертвенное убийство так, чтобы сами убийцы нас туда и привели — это наиболее верный, быстрый и надёжный путь. Или ты выучила чертежи зиккурата и знаешь его от и до?
— Знаю, где портал, — угрюмо сказала девушка. Тряхнула волосами, — Но в эту чушь никто не поверит. С какой радости мы заявились на ладье, если пришли в Рима-Порт, чтобы убить себя? Нас должны были принять ещё на выходе из…
Она замолчала, поскольку передовой гран-инкастод приблизился к нам вплотную. На первый взгляд, он мало чем отличался от более безумных, более глупых особей по ту сторону Ахерона — багровая кожа, покрытая струпьями, сумасшедший блеск розоватых радужек, отчётливое пятно гниения на щеке… И всё же он не бросался на нас с яростным рычанием, не пытался оттяпать нам руки и ноги острыми когтями.
Просто встал как вкопанный, дотронулся до покрытого гнойными выделениями капюшона и стащил его. Несколько томительных секунд мы изучали друг друга, пока разжиженный мозг уродца не принял какое-то решение.
Гран-инкастод раскрыл рот, выдавил череду тявкающих кашлей, которая с натяжкой сходила за речь, и повернулся к нам спиной.
— И что он имел в виду? — спросил я у Верилии.
— Я, мать твою, похожа на проклятого проклятого психа, чтобы знать, о чём они говорят? — огрызнулась она, — Полагаю, что раз нас до сих пор не растерзали, они уловили как минимум что-то из того, что ты им сказал. И как минимум с частью этого они согласны.
Предводитель белобалахонных тварей раздражённо прикрикнул на меня и суккубу, махнул рукой, поторапливая нас. Пикси заняла своё законное место на моём плече, и мы отправились вслед за гран-инкастодом, который повёл нашу компанию на добровольный убой.
По крайней мере, это он так думал.
У стен зиккурата поднялся сильный ветер. Меня обдало пригоршней праха, но хуже досталось Дженни — её чуть не сшибло с излюбленного насеста. Фея принялась отплёвывать забившийся в рот и глаза пепел мёртвой планеты. Встопорщенные крылья Дженни придавали ей сходства со злым распластанным жуком.
Как и в остальных случаях, давала о себе знать потрясающая живучесть пикси. Представитель иной расы уже покрылся бы жуткой сыпью и мучился от чесотки, которая въедалась бы всё глубже в его внутренности, сводя с ума. Но фею проклятие не брало совершенно.
Зиккурат был сложен из циклопических, скверно обработанных блоков, кое-как притёртых друг к другу. Ступени лестницы, начинавшейся у его подножия, были разной высоты. Вонь, которую источали гран-инкастоды, тоже не способствовала хорошему настроению. И это если забыть о том, что меня собирались принести в жертву владыке измерения, которая бы никогда об этом даже не узнала.
Во всём этом положении более всего меня бесила нарочитая, торжественная медлительность, с которой действовали уродцы. Они выдавливали из себя хриплые речитативы, размахивая факелами в нелепом танце. Что это должно символизировать, я так и не понял… Да, в общем-то, меня это и не заботило. Главное, что гран-инкастоды были достаточно тупы и достаточно фанатичны (неожиданное сочетание, не правда ли?), чтобы я мог воспользоваться ими.
Лишь это и спасение Лютиэны имело значение.
На пути к крытой вершине пролегало штук пять площадок, и на каждой процессия останавливалась, чтобы тройка самых старых и мерзких жрецов напомнила своей пастве неведомые постулаты. Публика заходилась от восторга, особенно когда жрецы указывали на нас; сотни взоров, наполненных недобрым предвкушением, ощупывали меня, пикси и суккубу, как будто мы были селёдками, выставленными на базаре в рыбный день.
Меня их кровожадные планы не пугали. Твари не догадались даже отобрать у Верилии кинжалы, куда уж им убить полноценного высшего демона? Я лишь опасался, что обычаи уродов предусматривали раздельное жертвоприношение. Мысль о том, что пока мы плетёмся посреди горстки полуживотных, где-то наверху корчится сестра, пронзённая наполовину истлевшим кинжалом, приводила меня в тихое бешенство.
Пока тихое.
Но если эти сволочи не поторопятся, я тут камня на камне не оставлю. И фигурально, и буквально.
К счастью, даже скверно устроенные ритуалы жертвоприношений имеют кульминацию. Разве что в нашем случае кульминация уже была в процессе.
Это я понял, когда мы добрались до вершины и остановились у каменных дверей. За ними раздался истошный крик, переходящий в визг.
Мужской крик.
— Ага, Симс, — опознала Верилия, — Кранты ему.
Суккуба не проявила ни малейшей печали по этому поводу. В иной ситуации её восхитительный эгоизм и отсутствие какой-либо эмпатии заинтриговали бы меня, но сейчас передо мной стояла задача поважнее.
А уж потом можно будет разобраться с тем, как заполучить её в качестве любопытного инструмента.
С протяжным скрипом двери распахнулись. В нос ударил запах затхлости и крови. Приятное сочетание, если учесть, с чем ему приходилось воевать до этого.
Головная часть процессии (старшие жрецы, заведовавшие самым интересным) потянулась внутрь. Наша компания последовала за ними. И если Верилию твари подгоняли тычками и злобными оскалами, то я устремился в зиккурат, едва не обогнав верховного жреца.
Конец ознакомительного фрагмента.