В оковах тишины

— Итак, — сказала Заувен. — Портал привёл нас в земли Старого Азкла.

— Как вы это поняли?

— Только здесь могли сохраниться весперты. Их искоренили по всему остальному миру.

— Это те существа, которые напали на меня?

— Да, — произнесла Заувен. — Я единожды видела веспертов вживую — во времена своего детства.

Роман закончил с фруктом, съев даже огрызок. Он сорвал с яблони ещё один плод и спросил:

— Мы где-то недалеко от вашей родины?

— Мой дом находится по другую сторону океана, — сказала Заувен. — Сейчас мы в западной части Первого Света. Сюда уже давно не ходят корабли.

— Подождите, — сказал Роман. — Получается, мы на другом конце континента?

— Выходит, так, — произнесла Заувен. — Когда-то Старый Азкл пытались заселить дундгары, но после Великого Извержения это место, пропитанное магией до самого основания, породило слишком опасных тварей. Однако я уверена — пройдут столетия, и эти земли займут люди.

— Дундгары — кто они? — спросил Роман.

— Раса великих воинов. Дундгары выше, крепче и физически сильнее остальных, — ответила Заувен, а потом задумчиво добавила: — Они невероятно преданы своим богам.

— Где они живут?

— Их народ занял скромный материк к югу отсюда, — сказала Заувен. — Они, как и эльзеары, имеют малое влияние на мир. Думаю, за последние годы ничего не изменилось.

— Почему?

— Люди и эльфы плодятся как кролики, Роман, — улыбнулась Заувен. — Дундгары и эльзеары давно проиграли эту битву.

— Вот как… — протянул он. — Скажите, куда мне теперь нужно идти?

— Двигайся в сторону гор, — произнесла Заувен. — Обойдёшь их и выйдешь к людям.

— Заувен, я хотел спросить, — произнёс Роман. — Там, когда я встретил медведей, меня вдруг посетило знание, что они не опасны. Это… часть даров нашей веры?

— Последователи тишины едины с природой, а природа едина с ними. Не проявляй агрессии к животным, и они не тронут тебя.

— Но это не касается веспертов?

— Магические твари живут по своим законам, — согласно кивнула Заувен. — Весперты не самые опасные представители этих земель. Постарайся передвигаться днём и искать укрытие до того, как сядет солнце.

— Но ведь ночь — ваша стихия. Научите меня прятаться, как это делали вы.

— В первые месяцы обучения служитель Заякнар посвящает себя храмовым заветам, письму и слову, — произнесла Заувен.

— Вы шутите? — возмутился Роман. — Снаружи ждут твари, способные превратить меня в фарш, а я буду учить заветы?

— Ты не в храме — здесь нет священных писаний, и я не собираюсь заставлять тебя учить историю моего народа, — жёстко сказала Заувен. — Но ты ещё не готов. Наберись терпения, юноша.

Роман досадливо поморщился. Он помнил, что Заувен называла его юношей в те моменты, когда сердилась или хотела показать своё превосходство.

— Может быть, пока я сплю, кто-нибудь перекусит моей тушкой, и вам не придётся тратить на меня время, — хмуро произнёс Роман.

Услышав эти слова, Заувен мелодично рассмеялась. Она подошла поближе и совсем по-матерински потрепала его по волосам.

— Ох, Роман, — примирительно сказала Заувен. — Порой я забываю, что ты всего лишь обычный человек, который только начал свой путь. — Она заметила, как он раскрыл рот, чтобы возразить, и сказала: — Не спорь. Я знаю, тебе многое пришлось пережить, но правила придумала не я, и не мне их нарушать. Спешка может тебя погубить. Используй с умом то, чем наградила тебя Заякнар.

Роман шумно выдохнул носом и на мгновение почувствовал смущение от того, что повёл себя как ребёнок.

— Пусть будет по-вашему, — произнёс он.

— Иногда я буду говорить с тобой не только на своём языке, но и на ийдофском — его знают во всех уголках Терраи. Запоминай каждое слово.

— Запомню. Вы же знаете, что теперь…

Роман не договорил: чужие прикосновения заставили его очнуться. Он почувствовал, как что-то мокрое тычется ему то в шею, то в ухо, то в щеку. Роман понял, что это была лиса — она вряд ли могла разглядеть что-нибудь в такой темноте, поэтому полагалась на обоняние и слух.

Он дал ей обнюхать себя с разных сторон, а потом бережно почесал ей за ухом. Лиса тихо запищала и приластилась будто дворовой кот. Роман закрыл глаза и повернулся на бок, позволив ей лечь рядом.

Проснувшись, Роман впервые за последние дни почувствовал себя отдохнувшим. Он медленно потянулся и встал на четвереньки, заметив, что все лисы уже покинули нору. Ночью он видел самые обычные сны — Заувен не стала появляться второй раз.

Уже должно было наступить утро, но он опасался, что весперты даже сейчас могут ждать его снаружи — нельзя было возвращаться тем же путём. Роман протиснулся во второй тоннель и пополз. Каждые пять секунд он замирал на месте, прислушиваясь к происходящему вокруг, но слышал лишь своё дыхание. Уже у выхода, когда в глаза ударил свет, Роман упёрся ногами в стенки тоннеля и одним прыжком вылетел вперёд.

Сделав кувырок, он поднялся на ноги и огляделся по сторонам, приготовившись отбить атаку, но увидел лишь вспорхнувших от шума птиц. Роман решил вернуться обратно к реке: она тянулась от самых гор и, похоже, впадала прямо в океан.

«Лучше держаться поближе к воде», — подумал Роман.

Довольно быстро он оказался у берега. Пока было светло, Роман наловил рыбы на старом месте и, нацепив добычу на ветку, отправился к горам вдоль реки. По его скромной оценке, он должен был дойти до гор за четыре дня пути. Роман понимал, почему Заувен сказала обойти их: горы были слишком высокими, а их вершины — снежными и скалистыми.

Чем дольше Роман шёл, тем более узкой становилась река. Течение было быстрым и пугающим; воды бурлили и выплёскивались на камни, словно кипяток. Роман надеялся, что в другие дни найдётся спокойное место для рыбалки.

Когда наступил полдень, Роман сделал привал. Он развёл дымный огонёк и принялся чистить пойманную рыбу, которая успела немного обветриться и подсохнуть. Со стороны леса не доносилось ни звука — казалось, даже ветер затих, спрятавшись за могучими деревьями.

Роман промыл в воде последнюю выпотрошенную рыбу и вернулся к костру. Он хотел подкинуть в костёр ещё несколько веток, но внезапно огонь вспыхнул, будто кто-то плеснул в него горючего. Едва не обжёгшись, Роман отпрыгнул назад и замер. Из пламени, у края костра, отделился небольшой огненный шар размером с кулак.

— Какого?..

Шар вдруг вдвое увеличился в размерах, и на его поверхности показались два беленьких кружочка. Через мгновение Роман понял — это были глаза. Огненный шар завис в воздухе и неотрывно смотрел на пламя.

Роман не двигался пару минут, а потом осторожно шагнул назад. Огненный шар посмотрел в его сторону, но уже через секунду снова вернулся к пламени. Кажется, шар не представлял для него никакой опасности. Роман поднял с земли меч и, старясь не мешать неожиданному гостю, пододвинул к себе прогоревшее тоненькое полено. Он насадил рыбу на ветку и принялся её жарить.

Иногда шар погружался в костёр, заставляя гудящий огонь разрастаться ещё больше, и серебристые лепестки пламени закручивались вихрем, уходя ввысь. Через минуту весь валежник полностью прогорел, оставив после себя кучку угля. Пламя утихло, и огненный шар уставился на Романа.

— Что? — растеряно спросил он.

Внезапно кончик ветки в руках Романа затлел, и до него начало доходить, что от него требовали. Роман бросил на угли остатки приготовленных дров, и пламя вновь разрослось.

Роман доел полусырую рыбу, тихонько поднялся на ноги и, обойдя догорающий костёр, неторопливым шагом поплёлся дальше. Напоследок он обернулся и увидел, как огненный шар провожает его взглядом. Поддавшись секундному порыву, Роман помахал рукой на прощание.

До наступления ночи он вошёл в тёмный лес и начал искать укрытие. К сожалению, норы больше не попадались, но нашёлся заросший овраг. Роман скатился вниз и накрыл себя опавшими листьями. Он вспомнил время, проведённое с Эврой — она всегда неосознанно нагревала своё тело в холодные ночи. Наверное, этот навык она развивала с самого детства: всё-таки Эвра прошла обряд сразу после рождения. Ему же подобные приёмы не были доступны.