Беспечные мотыльки

– Ты выбрал не ту компанию, приятель, – зашелся хохотом Нэнси, накручивая на палец прядь своих вьющихся, темных волос.

Машина выехала на трассу и начала набирать скорость.

– Ты же вроде в машине спать собирался? – спросил Тони, следя за тем, как Нэнси крутится в кресле, – на заднем сиденье можно было бы расположиться.

– О, лапушка, – Нэнси махнул рукой, найдя нужную ручку и опуская спинку кресла, – у меня такой опыт сна на переднем сиденье автомобиля, ты не представляешь!.. Да и потом, на заднем никак ноги нельзя вытянуть, я так не могу. Неудобно.

– Как скажешь, – Тони кивнул. Потом протянул руку к заднему сиденью, – кстати, я вместе с букетом тебе еще презент купил, забыл тогда впопыхах подарить. Это тебе… чтобы солнце не жгло. Когда днем под солнцем ходишь.

Он потянул Нэнси сложенный китайский зонтик от солнца. У него была деревянная ручка, бархатная ленточка, крепящая бумажные крылья с нежным узором в виде сакуры. Нэнси с готовностью улыбнулся, принимая подарок.

– Что? Что такое? – спросил, заметив его омертвевшую улыбку Тони, – не нравится?

Нэнси взглянул на него с испугом. Но затем торопливо рассмеялся, пытаясь прикрыть истинные эмоции.

– Просто… я просто не привык получать подарки, – сказал он, поглаживая деревянную ручку, – ах, Тони. Зря ты меня так балуешь.

– Почему? На шею сядешь?

– Хотел бы увидеть мои ноги на своих плечах, да, негодник? – Нэнси подмигнул, устраиваясь удобнее в кресле. Сунул под голову небольшую плоскую подушку, нацепил на глаза маску для сна, – я на пару часиков отключусь всего. Не скучай, душка.

Близость Нэнси освежала мир вокруг. Тони не было видно его целиком: только ноги и колени, но что это были за ноги и колени! Да, пожалуй, эти ноги он действительно хотел бы на своих плечах. И на бедрах. И на своем ковре в квартире. И вообще он бы хотел их видеть чаще, чем на пару часов утром или вечером.

Чтобы побороть желание дотронуться до коленки, выглянувшей из-под подола белого платья, Тони начал смотреть на дорогу. Он заправился до поездки, поэтому путь пока что был по прямой с небольшими поворотами. На горизонте виднелись горные хребты – им предстояло какое-то время ехать вначале по пустыне, затем по дороге среди высушенных камней, в сторону Сьерра-Невады, величественного хребта, условно и физически отделяющего пустынную Неваду от океанского побережья.

Зачем люди вообще заселили эту местность? Тони оглядывал пролетающие мимо пучки кустарников, желтый песок, камни всех форм и размеров. Тянули свои нити опоры линии электропередач, изредка появлялись указательные знаки и маршруты. Ужасающе мало зелени. Вообще ужасающе мало чего-то живого: как будто они единственные выжившие, пробирающиеся сквозь радиоактивную пустыню. Что ж, если бы они вдруг оказались единственными людьми на земле, их популяцию настигло бы окончательное фиаско. Ирония, достойная какого-нибудь гомофобского сообщества.

Ближе к Рино трасса стала нагруженной. Тони устал обгонять фуры и грузовики разных форм и цветов, которые заполняли собой обе стороны дороги. Пару раз опасно съехал в самый последний момент со встречной полосы. Летящая навстречу фура зловеще посигналила, моргнув дальним. Здесь не было особого выбора: либо плестись за очередным тихоходом и увеличивать время в пути на сорок минут, а то и целый час, либо обгонять металлических исполинов, надеясь, что между составами автопоезда найдется небольшое пространство для его машины.

К счастью, автомобильный ад ближе к Верди стал сходить на нет. Тони оказался в компании других легковых машин: одни уходили далеко вперед и виднелись на черной трассе цветными точками. Другие держались сзади, как будто тянули за полы одежды в надежде, что Тони знает дорогу лучше.

Когда трасса повернула на запад и начала тянуться вдоль горного хребта, Нэнси зашевелился. Потянулся, выпрямил кресло, стянул маску. Выглянул из окна.

– Сладкий, сколько времени?

Тони взглянул на электронное табло.

– Примерно десять. Пару часов ты действительно поспал.

– Отлично! – Нэнси снова потянулся, – а чего ты крышу не убрал? Ведь духота же.

– Я подумал, ты сгоришь на солнце, – Тони коротко глянул на него. Тот легонько толкнул его в плечо.

– Я все время забываю, что ты такой внимательный, – сказал он, – ты золото, а не человек. Даже странно, почему ты все еще один?

Тони пожал плечами.

– У меня были отношения, но не очень хорошо кончились, – ответил он, – решил отправиться в командировку, немного развеяться. Отвлечься.

– Серьезно? И что же не задалось? – Нэнси опустил слегка стекло, подставив лицо теплому ветру.

– Он умер.

– Что, правда? – Нэнси оглянулся на него, – «не очень хорошо кончились» и «Умер партнер» это, знаете ли, немного разные вещи. Как умер? Почему?

– Мы уже расстались к тому времени, – Тони нахмурился, подъезжая к очередной машине, чтобы ее обогнать, – он спустя два месяца после нашего разрыва умер.

– Да неважно это совсем, – Нэнси заглянул к нему в лицо, – о, ты, наверное, так страдал, бедняжка!..

Тони надавил на педаль газа, торопясь обогнать. Когда вернулся в свою полосу, продолжил:

– Конечно, у меня будто землю из-под ног вышибли, когда я узнал. Но, если честно, все к этому шло. Эш сидел на наркоте. Срывался, потом опять лечился, снова срывался. Так на протяжении двух лет, что мы встречались.

– М-м, любишь непростых людей, да? – Нэнси подмигнул. Потом откинулся на спинку кресла, – какой он был, этот Эш? Красивый?

– Поначалу да, – Тони улыбнулся, но скорее своим воспоминаниям, – мы познакомились с ним, когда я репортаж делал о центре реабилитации для наркозависимых. Он тогда был в устойчивой ремиссии, о многом мне рассказал. Статья хорошая получилась. Потом мы с ним встречаться начали.

– Но ты не сказал, какой он был? Какие у него были глаза, волосы? Он был стройный, мускулистый или худой? Как тебе с ним было?

– С ним было… непросто, – Тони отвлекся, изучая величавый взмыв гор справа, – и да, он был крепкий, сильный. Такой… как будто служил на войне. Мне всегда представлялось, что он ветеран, хотя он не служил никогда и даже был пацифистом, – горы были изумительны. По ним скользили тени от плывущих по небу облаков. Они заслонили собой солнце и стало казаться, что вот-вот пойдет дождь. По левую сторону простиралась полукруглая пустынная долина.

– Он и служил, – кивнул Нэнси с мудрым видом, – на войне своих страстей. Боролся со своей зависимостью.

Они замолчали. Надо было как-то сменить тему. Тони на глаза попались красные отметины на запястьях Нэнси.

– А что это за Мэнни был? Он правда из психушки? – спросил Тони, обогнав еще одну фуру. Нэнси махнул рукой.

– Ерунда, он там время от времени курс лечения проходит.

– И ты не боишься?

– Кого? Мэнни? – Нэнси рассмеялся, – он такой лапочка, ты просто его не видел! Такой весь… лохматый, несуразный какой-то, одежда на нем висит, пахнет странно.

– Он старше тебя?

– Да, ему уже где-то под пятьдесят, наверное.

– От чего же он лечится?

Нэнси опер локоть о подлокотник между сиденьями. Платье открыло одно его плечо.

– У него какие-то проблемы с агрессией. Я точно не знаю. Но он исправно пьет таблетки, и к доктору ходит раз в неделю. Он вообще очень примерный, хороший.

– А с тобой что делает? Я имею ввиду, вот эти штуки у тебя на руках.

Нэнси посмотрел на свои запястья, потер их.

– Да это ерунда все, сладкий. Это заживет, – он помолчал, накручивая прядь волос на палец, – он просто не может по-другому, понимаешь? У нас всегда один сценарий. Он привозит меня на свое ранчо, запирает везде двери. Выдает мне форму бойскаута. Потом у меня есть фора в десять минут, чтобы спрятаться от него на этом ранчо. Он начинает искать. Я убегаю. Прячусь в амбаре, в загоне для животных, под крыльцом, за деревьями – где посчитаю нужным. Он меня ищет. Когда находит, обязательно хватает за руки и тащит волоком к дереву. Приковывает и мы с ним играем.