Цитадель

– У вас часа три, – Исан бегло глянул на голопанель. – Утром совещание с Миллером и Робинсоном. Мне ещё рапорт писать.

– Как будто не успеешь, – Мэйнарт даже не пытался изобразить, что поверил; Исан только пожал плечами.

Уже когда утомлённый экскурсией Веймир уснул в своей комнате, Исан, аккуратно положив планшет на столик, откинулся на подушки. Мэйнарту хотелось внимания – завалился животом на кровать в одном полотенце и дотянулся до Исана: провёл пальцами от шеи до паха. Улыбка означала согласие.

Близость по-прежнему приносила наслаждение – Мэйнарт не знал, можно ли привыкнуть к ощущениям пробирающейся под кожу искрящейся силы, разливающейся по жилам, наполняющей всё существо осознанием любви.

Он больше не старался ничего доказать – просто потому, что Исан своими действиями и мыслями говорил гораздо больше. Не старался доминировать; нравилось чувствовать, что его хотят. Нравилось отдавать и отдаваться без остатка.

Именно в эти моменты, пока голова, подчиняясь телу, работала в другом режиме, Мэйнарт знал, что по-настоящему счастлив.

– Непонятно, что этот Робинсон за фрукт, – после секса Исан по обыкновению устроился на его груди. Дышал ещё тяжело, но тело разморённо расслаблялось, а веки были полуопущены.

– Человек, – ответил Мэйнарт, погладив его по спутанным и немного влажным волосам.

– Исчерпывающе, – усмехнулся Исан.

Глава 4. Желания

Исан не мог сказать, что ему есть дело до решения Робинсона. Звание адмирала не привлекало вообще, равно как и необходимость покинуть ставшую родной ЮГС и зависнуть в бездействии на орбите Евразии в красивой жестяной банке под названием «Нептун». Чем ближе к Центру, тем меньше свободы действий. Так что обе перспективы по части ожиданий были для него примерно равны.

Для Тианх, пятнадцать лет руководившей «Немезидой», конечно, повышение было предпочтительнее. Она не была карьеристкой в классическом смысле этого слова, скорее, служба стала её отдушиной в жизни, а звание адмирала считалось самым настоящим апогеем карьеры. Если Робинсон выберет Исана, то Тианх уже не поднимется на вершину, просто не доживёт. Такова жестокая реальность для всех, кто служит и работает рядом с представителями ремийской группы рас. Пока керийский или к-рутский ребёнок достигнет совершеннолетия, люди и аварцы уже умрут.

Единственное, чего Исан точно ждал от Робинсона, так это определённости. Когда станет ясно, кто займёт кресло командующего союзными войсками, Исан наконец сможет дальше планировать свою жизнь. Семейную.

Не нужно быть телепатом, чтобы заметить, что Мэйнарт психует. Исан понимал причину и всё равно ничего поделать с собой не получалось – решиться на беременность после травматичных преждевременных родов с Ноэмом было непросто. Жизнь до перерождения оставалась его жизнью: воспоминания, чувства, ощущения никуда не исчезли. Разве что померкли за давностью циклов.

Исан прекрасно помнил, что не хотел ребёнка – вынудили обстоятельства. Точнее, так сказал Рей.

Рей никогда не являлся беспрекословным авторитетом для Исана, но ослушаться био-отца он не мог даже при большом желании. Как и Верн, и многие Рэеллины до них, подчинялся старшим. Наверное, поэтому внутри династии не было борьбы за власть, все силы и внимание шли на поддержание благоденствия Империи.

Только Рей в своё время ослушался старшего брата, императора Ардина. Правда, отстаивал не свои полномочия – свою любовь. И по сей день продолжал ставить мужа на первое место.

Конечно, Исан не на шутку возмутился, когда узнал, что Рей решил обменяться научными разработками с недружественной Конфедерацией. Тем более Империи генная инженерия была нужна постольку-поскольку – с первого объединения успешно обходились без неё, а значит, секрет новейшего оружия, необходимого для сдерживания армии биокораблей, был раскрыт только ради Джейса.

Исан в тот момент подумал, что никогда бы так не поступил. Не позволил бы себе. Не имел права. И не мог дать его другим.

Постепенно время сгладило эмоции – и Исан понял Рея. И даже начал оправдывать, ведь сам был готов ради Мэйнарта на многое: до сих пор не знал, что сыграло главную роль в спасении мужа. Хотел бы верить, что дело лишь в удачном стечении обстоятельств, но при исходных данных это являлось наивностью. Рэндел даже неосознанно мог повлиять на ход событий. Но если раньше – согласно архивам – рэнделы вмешивались в решение важных для всей Галактики вопросов, то Исан, как ни странно, решил свой личный.

К сожалению, имперские учёные пока не смогли помочь Рею и Джейсу – несмотря на немалые финансовые вливания. Верн поддерживал дядю и не скрывал этого от Исана, наоборот, ткнул носом, сказав, что уж кто-кто, а Джейс достоин долгой жизни после всего, что он сделал. Ладно Духи, о них сотню раз говорили, но без Джейса и Мэйнарт бы, скорее всего, погиб – возможности навигатора дали ему шанс на жизнь. И даже если Исан хочет злиться на Рея, то никакого права злиться на Джейса у него нет.

Исану ничего не оставалось – только признать, что кузен прав. Эмоции по отношению к био-отцу не должны переноситься на его мужа. Да и сам Рей, пусть чёрствый и часто жестокий, всё равно оставался Рэеллином: в тёмные времена Империя могла не выстоять без него.

Сейчас обстановка в Галактике в корне отличалась: мелкие свары не мешали относительному спокойствию, даже ремийцы новым оружием не светили и продолжали покорно тереться поблизости в надежде, что им позволят вступить в Союз. Исан ничего хорошего от них как и прежде не ждал, но никаких долгоиграющих последствий поступка Рея за восемь циклов не обнаружил.

Рея же в первую очередь всегда волновал только Джейс – вспышку гнева Исана во время испытаний он проигнорировал, продолжив общаться в привычном ключе. Кратко, только по делу. Поэтому Исан и удивился по-прежнему лаконичному письму – Рей попросил сообщить о ближайшем отпуске. На встречный вопрос Исана ответил: планируем семейный ужин. Конечно, ничего это не прояснило, но Исан на интуиции сразу понял, что повод важный. Назвать точную дату из-за пертурбаций в Союзе не выходило, но теперь он знал, что отпуска ждёт не только муж, который спит и видит, как Исан забеременеет.

Если отбросить внешнюю шелуху, то ситуация сейчас повторяла прошлое с Ноэмом: Исан находился в относительной гармонии с самим собой, получал удовольствие от брака и не мог надышаться Миром. Но должен был включить в этот круг ещё одного ребёнка. Не просто в круг – должен был его родить. Требование исходило из менталитета Мэйнарта – Исан был бы нечестен с собой, начни он утверждать, что не ожидал чего-то такого, но всё равно прежде всего почувствовал необходимость защититься.

При этом Исан не встал в позу, даже не отказал, наоборот, попытался привыкнуть к мысли о ребёнке, постоянно пробовал её на вкус, рассуждал, размышлял, успокаиваясь и понимая, что ничего страшного в том, чтобы ещё раз стать вместилищем для новой жизни, нет. Всё потому, что присутствовало главное отличие от прошлого – Исан любил Мэйнарта. Хотя порой и злился на него, и даже говорил обидные слова. Но в этом было больше позитива – не скрывал эмоции, не замыкался, напротив, оставался открытым. Даже не в плане мыслей, которые теперь Мэйнарт умел читать, – всего.

Мэйнарт был искренним в своём желании, но совершенно забывал о первом опыте рождения ребёнка Исана. А ещё начал подзабывать, что Исан не кериец.

Приступы возрождённого рэндела никуда не ушли – по-прежнему приходилось снимать их алкоголем. Исан даже не пытался скрывать, что пьёт, – экипажи «Ориона» и «Геркулеса» были в курсе, что командир может набраться до отключки. Сомневался, что кто-то следит за периодичностью, а пьянки раз в три месяца за алкоголизм выдать не удастся.

Можно было, конечно, вообще не пить – Исан выдерживал до года, но потом всё равно становилось нестерпимо тяжело. Даже не в боли дело, Исану казалось, что в голове что-то распадается на части, разрастается и стремится вырваться из черепной коробки. Почти всегда мог себя отвлечь, переключиться на другое занятие и вернуться в реальность, но бывали моменты, когда он не справлялся.