Страница 36 из 71
Для убийцы Куроме всё прошло бы ещё проще… и кровавей. Но и у путешествующей дворянки Кори, как можно видеть, проблем с насаждением собственного понимания правильности, в общем-то, не возникло. Деньги, сословное неравенство и личное знакомство с заметной частью местных власть имущих (спасибо Изабелле) многое упростило.
А вот для подавляющего числа населения это работает в обратную сторону. Среднему гражданину в столкновении интересов даже с мелким представителем власти ничего не светит. Потому-то и вспыхивают восстания, что законными методами в большинстве случаев ничего, кроме плетей, не добиться, а чувствующие безнаказанность чинуши теряют берега.
По итогам ознакомления с бумагами, предоставленными бандитским доном, общения с майором Дафом, Счетоводом, Кентой и отчасти Изабеллой сложившаяся система представлялась откровенно прогнившей, напрашивающейся на прополку уже десятилетия, если не века. Но… для благородных «полубогов» или просто достаточно богатых людей со связями это уродство как раз-таки было крайне привлекательно, ибо даровало им вседозволенность. А потому никто ничего менять не собирался. Ну да, ведь сие сулило превращение из неподсудных властителей судеб в почти таких же граждан.
Хочется господину или госпоже чего-нибудь запретного? Криминал с радостью предоставит всё требуемое, только плати! Ну, а коррумпированная полиция закроет глаза на делишки поставщиков живого товара, наркотиков, тёмной алхимии и прочего необходимого господам, подняв статистику на разной мелочи вроде воров булочек и торгующих дурманом на улицах пушеров. А тех правоохранителей, которые начнут копать, куда не надо — ну как копать? Кому надо и так знают кто и чем занимается и с кем связан — того прижмут за собственные грешки.
Слишком же честным расти в чинах банально не давали: либо марайся, либо выше лейтенанта не прыгнешь. Тех, кто намёков не понимал, просто выдавливали со службы или вообще подставляли. Причём обычно так нагло и грубо, что даже удивительно, как в такое может поверить хоть кто-нибудь.
Иными словами, элита намеренно разводила грязь, чтобы, словно цветы на щедро унавоженной земле, процветать на этом… субстрате.
Этакая цветочная клумбочка наверху большой кучи из крови, трупов и дерьма. Разве не мило?
Тогда, после изучения бумаг, любезно предоставленных нашим новым союзником — Эскобаром — которые стали ещё одним кусочком потихоньку складывающейся общей картины, захотелось в лучших традициях начавшего сходить с ума предка устроить в городе небольшой праздник казни с кучами трупов, прибитыми к стенам и рассаженными на колах живыми и прочей веселухой. А потом вернуться в Столицу и повторить представление там. На бис, только со столичным размахом.
Ведь вся борьба нашего Отряда, все смерти и убийства в этом ракурсе — ничто иное, как бессмысленная попытка выгрести отходы из-под вышних задниц, которые даже не задумываются о том, чтобы прекратить гадить по месту жительства и не пилить сук, на котором они же сами и сидят. Хотелось смыть свою ненависть чужой кровью, болью и страхом …или, наоборот, в пику жажде убийства и влиянию вредной Яцу сделать что-нибудь хорошее, чтобы хоть так избавиться от гадостного привкуса беспомощной злобы. Пусть порыв спасти несколько мальков после самолично устроенного шторма смотрелся довольно странно. Но почему нет? Это лучше, чем бесцельные убийства.
Вот, собственно и…
К тому же нанятые слуги отчасти были моими людьми, что налагало обязательства, эфемерные, но — для меня — всё же существующие.
Да и, как отвечал Бэйб на подколки нашего шутника о бесполезности помощи бедноте и ничтожной доле спасённых в масштабах голодающих Столицы: «Для Столицы не важно. Тем, кому помог — важно». Мне, конечно далеко до добродушного здоровяка, вынужденного работать убийцей, но если можно совместить попытку развеяться со спасением парочки судеб, которое мне, в общем-то, ничего не стоит, то почему бы и не потешить внутреннего альтруиста? Всё же моё чувство справедливости хоть и исказилось под влиянием обстоятельств, но продолжало существовать. А для сохранения стабильности психики лучше подкармливать светлую сторону личности, чем давать волю тараканам тёмной.
Поняв, что пытаюсь оправдаться перед собой за добрый поступок, негромко фыркнул и, весело улыбнувшись, отпил из чашки. Всегда бы так! А с первоисточником, этим единым во многих лицах Зерном Зла, мы тоже разберёмся! На миг улыбка обернулась острой, предвкушающей усмешкой, но вскоре вновь стала мягкой. Я откинулся на спину плетёного стула. За пределами беседки дул тёплый, приятно пахнущий листвой и цветами ветерок, по небу плыли барашки облаков, пели птицы, деловито жужжали насекомые — шершень размером почти с мою ладонь сунулся было к вкусняшкам на столе, но получил лёгкий щелчок пальцем и удалился, недовольно загудев. Идиллия!
Всё же осознание того, что можешь не только лить кровь и сеять смерть, неплохо поднимает настроение, даже навеянный сном эфемерный холод с тоской испарился, а параноидальные мысли о духовных паразитах и непонятном влиянии потускнели. Да… всё не так уж плохо на сегодняшний день.
Кстати, из «вояжа справедливости» удалось вынести не только пару узников и легкое удовлетворение чувства правильности, но и сувениры, купленные у местных, удивительно адекватных на фоне остальных тюремных работников, катов*.
/* кат (уст.) — палач/
В тюрьме с историей, насчитывающей больше двух веков, имелась такая же «историческая» пыточная, а в той пыточной — старые, напитавшиеся огромным количеством боли и крови инструменты. И пусть этот мир не слишком дружелюбен ко всякой мистике, стремительно размывая эфирные воздействия, не заякоренные на что-то материальное и (желательно) живое — но, видимо, долгие десятилетия активной эксплуатации смогли по капле изменить некоторые из инструментов настолько, что они смогли меня заинтересовать. Да и само подвальное помещение несло особую атмосферу, и это я говорю не о въевшемся в камни запахе крови и экскрементов, а об эфемерном флёре боли, страха и безнадёги. О чувстве, благодаря снам-воспоминаниям казавшимся таким знакомым и… таким приятным. Словно вокруг не смрадная духота, а напоённый морской свежестью песочек пляжа.
«М-да, тейгу явно превращает меня не в девочку-феечку. Ну, если всяких фэйри и сидхе Неблагого Двора не вспоминать, среди этих «феечек» моя персона как раз бы и не выделялась. Даже чувство юмора пришлось бы, хех, ко двору», — тихо фыркнув, наполнил из кофейника опустевшую чашку. Вернувшись в кресло, неосознанно потянулся рукой к бедру, но верного демонического некропушистика там не обнаружилось: злая Акира утащила Люцифера на их совместный с Кеем променад по центральному городскому парку.
Ну да в сторону нечисть выдуманную и нечисть настоящую, ту, которая в лице всё плотнее сплетающейся со мной сущности Яцу всё сильнее давит на психику. Пусть влияние и напрягало, но навыки контроля и укрепления разума неуклонно росли, что, в свою очередь, успокаивало. Если не всплывут новые «подарочки», то в перспективе я вновь стану нормальной… ну, как для убийцы и хозяйки такого тейгу.
Что ещё? Нежданно-негаданно подтвердившаяся возможность рукотворного локального изменения некоторых параметров энергетической среды неслабо подняла настроение и воодушевила. Само собой, мне и так известно, что это возможно: один из снов-воспоминаний о прошлом сущности-основы моего тейгу, помимо прочего, нёс обрывки знаний о методике изменения целого мира в демонический. Та странная фигура, что я чуть не активировал в приступе абстинентного бреда, тоже была направлена на стабилизацию чего-то-там в тонких материях. Да и алхимики вроде бы должны уметь изолировать свои рабочие места от агрессивной среды. Но насчёт алхимиков пока можно только предполагать, для работы по методикам демонической твари у меня не хватает знаний и навыков, а для того, чтобы связываться с работающей непонятно по каким принципам начертательной магией — дурости.