Страница 23 из 71
Учитывая, что главная достигнутая мной вершина в этом направлении — кривенький кадавр из почерпнутой в интернетах простенькой психотехники и недавно придуманной ментальной оплеухи — просто не будет. Но, как говорил один нехороший человек, «главное начать!». А ещё главнее не закончить так же, как некогда великая страна под руководством сего неуважаемого не-товарища. Но тут всё зависит только от меня; тем более, для такого рода исследований и тренировок нынешняя телесная слабость совсем не помеха.
Эх, ещё бы свободного времени побольше! Живучесть гидры и её способность, не проваливаясь, легко передвигаться по болоту и мягкой земле манили любопытство, как свежая кровь акулу. Вдруг получится перенять полезное или понять важное? Но чего нет, того нет.
Миньоны вместе с сокомандниками хоть и взяли на себя большую часть реализации планов, созданных совместно с майором Дафом, но мне всё равно приходилось тратить время на пояснение задач и координационную работу. Что поделать? Мой план — моя ответственность. И начальствовать тоже мне. Не мутному мертвяку же отдавать руководство? Конечно, я неплохо навострился чувствовать намерения и эмоциональное состояние марионеток, а подчинённый разведчик, помимо прочего, имел целых две уязвимые точки в лице трепетно любимой пожилой матери, проживающей в поместье близ Столицы, и своего, гхм, возлюбленного, к которому этот тип испытывал некие чувства. Но доверять сохранившему разум и волю профессиональному шпиону, да ещё и предателю? Нет уж! Хватку на горле этой хитрой сволочи лучше не ослаблять…
Хочу на остров в тёплых морях! Поближе к вкусным фруктам, годным для драки и исследований монстрам, ласковым красавицам-аборигенкам и теплой водичке… и подальше от прогнившей власти, неадекватного командования, клятых мятежников и сомнительных миссий с ещё более сомнительными планами их исполнения!
На границе между средним и нижним городом в самый оживлённый час внезапно прогремел взрыв, а затем откуда-то из канализации повалили даже на вид страшные клубы жёлто-зелёного дыма.
Облако и само по себе вызывало некоторую опаску. А уж если знать о расположенной где-то под землёй лаборатории клятого западного чернокнижника, да ещё — о стоящей неподалёку от расползающегося тумана приёмной алхимика, совмещённой со штаб-квартирой наёмников…
Паника вспыхнула стремительно. Ещё мгновение назад нервничающие, но пытающиеся осмыслить произошедшее люди смотрели на подозрительное явление, но стоило раздаться воплям боли и страха, а нескольким провокаторам заполошно побежать, как разумные, словно только того и ждали, мгновенно превратились в нерассуждающую бегущую толпу.
— А-а! Западная тварь решила всех отравить!!!
— Кха-кха! Тяжело дышать, это яд!!!
— Я ослеп, я ничего не вижу! — на ходу орал ловко огибающий ямы «незрячий». — Спасите!!!
— Бежим!!! Скорей бежим отсюда!!!
Если бы кто-то смог отследить происходящее в расположенных рядом с облаком кварталах, то немало удивился бы синхронности и похожести криков. А также тому, что сами «паникёры» не выглядели слишком-то испуганными: игра мелкой полукриминальной шушеры оставляла желать лучшего.
Зато рядом с провокаторами творилось настоящее безумие. Крик, рёв, визг! Бестолково мечущиеся люди, ломящиеся сквозь двери и прыгающие из оконных проёмов жильцы и рабочие, заторы на узких улочках, давка, визг детей и женщин, вопящие неудачники, упавшие и втаптываемые в землю множеством ног…
Пришедшее через время осознание того факта, что накрывшее квартал облако не вызвало никаких недугов страшнее кашля и слезящихся глаз, совсем не заставило народ успокоиться (чему способствовали повышающие возбудимость и снижающие критичность мышления добавки в дыму). Да, паника ушла, но озлобленные люди, увидев, что натворили, поддавшись страху, жаждали назначить виноватого и выместить на нём свои боль и злобу.
Нетрудно догадаться, кого именно определили козлом отпущения.
В Империи недолюбливали алхимиков, а уж западных представителей этого ремесла рисовали настоящими чудовищами. Поэтому иммигрант данной профессии воспринимался бы с большим подозрением, даже не числись за ним некоторые грешки. Но западник, работавший на губернатора, не тянул на невинную овечку, периодически пропадающие люди говорили об этом вполне недвусмысленно. Разумеется, на совести алхимика и его наёмников была лишь малая часть пропавших, но наглость, с которой они действовали, накладывалась на ненависть к исконному врагу, и результат с лёгкостью затмевал деяния бандитов и работорговцев, чьи руки кровь и слёзы пятнали несоизмеримо гуще. Казалось бы, имея связи в администрации, совсем несложно получать в качестве подопытных смертников… но, видимо, смертники гостя с запада чем-то не устраивали, а предусмотрительности, чтобы действовать через местный криминал, ему не хватало.
Кое-кто видел (или рассказывал, что видел) сбежавших монструозных химер, многие насмотрелись на химер более ординарных — перекачанных бабищ-охранниц, в лицах которых некоторые узнавали знакомые черты. Кто-то обвинял алхимика во вспышках заболеваний (тут молва оказалась уж совсем несправедлива, потому как именно с помощью талантов беглеца из Западного государства власти купировали уже две эпидемии). Но когда распространителей слухов заботило их соответствие реальности? Некоторые выдумывали вовсе уж небылицы о кровавых оргиях, вселяемых в людей демонах и прочих вещах, о которых могли знать ближайшие помощники чернокнижника, но никак не кабацкие забулдыги.
Впрочем, «западное порождение демонов» хоть и будило подсердечную злобу, но злобу бессильную; люди хорошо знали, чем оборачивались выступления против находившегося под патронажем властей чернокнижника. Да и сам он предпочитал отвечать на агрессию и оскорбления со стороны «забывших своё место грязеедов» с большой жестокостью. Это тоже стало ошибкой: народ привык сносить подобное от собственной аристократии или властей, но никак не от чужака. Однако, как уже говорилось, в противоборстве страха и злости побеждал страх.
До сего дня.
Десятки разгневанных людей сливались в сотни, сотни объединялись в тысячи, кто-то шёл, потирая кулаки, кто-то с оторванной от забора штакетиной, кто-то нёс в руке топор, некоторые сжимали копья или рукояти различных клинков, в толпе нет-нет, да мелькали винтовки — эхо минувшей войны. Страх и затаённая ненависть обернулись яростью.
Ни тонкий заслон стражи, ни истерично вопящие о своей невиновности наймиты западника, ни даже две огромные, перевитые мускулами, словно земные бодибилдеры-синтольщики, изменённые алхимией охранницы — не смогли остановить впавших в раж горожан. Не ведающие боли, страха и жалости живые машины смерти имели шанс утопить ярость толпы в её же крови и ужасе, но… не вышло. Одна странным образом лишилась ноги и оказалась завалена телами, а вторая в пылу битвы не заметила пробивший ребра под левой лопаткой стилет. Девушка-химера продолжила сражаться как ни в чём не бывало, но это оказалась лишь видимость неуязвимости, меньше чем через минуту боя она упала бездыханным телом.
Для обладающих автоматическим оружием наёмников дела также сложились на удивление неудачно. Сначала прямо в напоминающее бойницу окно под ноги засевшему там пулемётчику прилетела граната, неведомо как оказавшаяся у одного из горожан. Затем в здание, один за одним, невероятно метко влетели горшки с жарко вспыхнувшей на воздухе огнесмесью. После того, как толпа выбила двери в занявшееся огнём здание, и, вытащив надышавшихся дымом наёмников, начала рвать мужиков на части, виновник фатальных неудач охраны отсутствующего в здании алхимика, пряча своеобычную ехидную усмешку под закрывающим лицо платком, поспешил удалиться.
Спустя некоторое время по улочкам внутреннего города, не подозревающим о творящемся неподалёку безумии, насвистывая весёлую мелодию, шёл молодой темноволосый парень с довольной и чуть ироничной полуулыбкой на губах. Небезызвестный среди дворянской молодёжи Кукуты острослов, задира и заводила совсем не напоминал сочувствующего городской бедноте головореза-южанина. Тем не менее, молодой парень был и благородным Кайлом и безымянным повстанцем и играющим их роли гениальным, по своему нескромному мнению, актёром, которому по прихоти судьбы выпало стать убийцей спецотряда имперской разведки.