Домовой для недотроги

– Прекрасно, вечером, так вечером. – и он развернувшись, пошел, а я увидела на его спине рубцы, как от плетки. Домовой? Ну-ну. Если я и была близка к тому чтобы поверить в этот сверхъестественный факт существования Домовых, то теперь мысленно костерила себя, на чем свет стоит. Ты наивная дурочка, Арина! Как можно было поверить в этот бред? И если бы не эти шрамы, ты бы выглядела полной идиоткой, когда поверила ему. Ну не может быть, чтобы у домового были шрамы.

– Эй, ты куда пошел?

Его голова показалась в проеме.

– Печку затопить, холодает этим летом рано, к вечеру почти заморозки будут, надо протопить немного.

Я не знала, что ответить, поэтому так и сидела на кровати, даже когда он скрылся из виду. Не могу же я его выталкивать из дома. Моих сил все равно не хватит, да и лучше не прикасаться к его обнаженному торсу, мало ли где его закоротит. Не знаю, сколько я сидела, так и не выпуская вилы из руки. Он вернулся.

– Хозяину я не буду показываться, не переживай.

Я снова нервно хихикнула и подняла на него глаза.

– И где же ты будешь прятаться? В сарае?

– Нет, в сарае я не буду прятаться. Я просто сделаю так.

Он сделал какой-то жест наподобие щелчка пальцами и…исчез. И вот сейчас бы обморока бы мне повторно, да подольше, но нет, как обычно, когда его так хочется, его нет.

– Д-д-домово-о-ой. – заикаясь произнесла я.

– Теперь веришь? – раздался голос с того места где он стоял, но там было пусто.

Он тут же снова появился, плавно так, сначала был полупрозрачный, сквозь него я видела дальнюю стенку, а потом снова стал плотный и настоящий.

– Но к-к-как, п-почему? – тысячи мыслей метались в моей несчастной голове, но сильнее всего набатом стучало «это диагноз».

Он медленно и осторожно подошел к моей кровати, словно боясь меня напугать, и сел в ногах.

– Ну, во-первых, уясни сразу – ты не выжила из ума, тебя не надо запирать в этот дом с Наполеоном.

– Т-ты ч-что еще и м-мысли ч-читаешь?

– Нет. – ухмыльнулся он. – На твоем лице и так все написано.

– Ха. – только и смогла сказать на это. Меня два года «дрессировали» не показывать ни своих чувств, ни своих мыслей. Ну тут он прав, с ним я прокололась, расслабилась без бдительного ока Руслана.

– У Домовых чутье получше вашего – человеческого. – снова будто бы прочитал он мои мысли. – Если так боишься, зачем ты меня вообще звала?

– Я не звала тебя!

– Ты дважды произнесла Домовой в стенах этого дома. Чтобы материализоваться мне хватило и одного.

– Но почему ты проявил себя только сейчас?

– Я когда понял, что позвала ты меня случайно, решил не спешить. Ты и так сейчас в обморок грохнулась, хоть я тебя приучал к себе, а если бы я появился в первый день, ты бы бежала отсюда, роняя тапки.

– Приучал? Я что кошка?

– Нет, ты моя хозяйка и от твоего душевного и физического комфорта будет зависеть и мое существование. Я заинтересован, чтобы ты прожила здесь долго, потому что не будет тебя, я снова погружусь в небытие, в ожидании нового хозяина. А в небытие немного… – он поморщился. – неприятно.

– Боже, стукните меня кто-нибудь, я сошла с ума и разговариваю с нечистью.

– Предпочитаю, чтобы меня называли духом. Я с людьми живу и самый духовный из нечисти. А на счет остального скажу, что ты совершенно нормальна. И реакция твоя выше всяких похвал…для человека. – подумав, добавил дух. – Я думаю, ты быстро ко мне привыкнешь и скоро перестанешь обращать внимание.

Я нервно хихикнула, в который раз за это утро.

– Не обращать внимание на мужика в моем доме? Для этого мне мало привыкнуть, надо ослепнуть, оглохнуть и потерять обоняние.

Домовой лукаво выгнул бровь, на что я покраснела. Это звучало так, будто он меня волнует, как мужчина. На самом деле я боялась даже духа-мужчину в своем доме, хоть он и сказал, что его задача обеспечивать мой комфорт, ну мало ли кто чего говорит. Я давно не верю словам, только поступкам. Поступки, честно сказать, пока тоже не внушали опасений. Ну и капельку, конечно, я была им заинтересована, хоть и не могла даже себе признаться в этом, тут же вспоминая все ругательства и проклятия моего мужа, остужая тем самым свой пыл.

– Хозя-я-я-йка, – протянул он нараспев, от чего мои мурашки снова потопали за своим повелителем. – не переживай, я сделаю все что в моих силах, чтобы доставить тебе удовольствие.

Горло моментально пересохло, а мурашки спокойно до этого передвигающиеся по телу, вдруг начали свой галоп. К-к-а-кое удовольствие? Я начала заикаться даже ведя внутренний монолог.

– У меня имя есть, развел тут рабское положение, мы не в восемнадцатом веке. Арина я. – решила не обращать внимание на остальное.

– Ари-ина-а-а. – еще хуже для моих бедных ушек прозвучало из его уст. И успокоившиеся было от страха мурашки, снова пустились в галоп. А взгляд его был таким лукавым, будто понимал, чертяка, что со мной творится. Почему он делает это так эротично? – Твое слово для меня закон.

– Уйти ты значит не можешь? – на всякий случай уточнила я и дождалась его отрицательного жеста головой. – Ладно, попробуем пожить вместе. У меня пока что одно условие: не трогать меня.

– А если ты будешь падать, можно? Или позволить тебе разбиться? – на что я закатила глаза.

– Ты всегда все так буквально понимаешь? Если моей жизни и здоровью будет угрожать опасность, как утром, то можешь меня спасти. – великодушно разрешила я. – Уяснили? – Домовой кивнул, но взгляд был хитрый-хитрый, что я подозрительно уставилась на него, но он сделал покер фейс и я продолжила: – Вот и прекрасно. Завтрак умеешь готовить?

– Конечно, хозя…то есть Арина. – пробормотал он и не говоря больше ни слова отправился на кухню.

– Имя тебе надо придумать, – сказала я больше себе, чем ему. – Домовой слишком длинно. – Как на счет Кузя? – спросила я его, притопав в столовую и глядя на то, как он хозяйничает.

Он чуть скривился, но ответил:

– Ох уж мне этот Домовенок Кузя, всех Домовых позорит. Я что похож на него? – я захихикала.

– Похожи – ответила я – Вы оба домовята.

– Если нравится, называй так – пожал он плечами.

– Я же сказала, здесь не рабское положение. Говори, если тебя что-то не устроит. Не обещаю, что будет по-твоему, но прислушаюсь. – Он повернул на меня голову и посмотрел долго так вдумчиво, снова смущая меня, как школьницу – Как бы ты хотел, чтобы тебя звали?

– Не знаю, я не задумывался об этом. Еще никто не хотел дать мне имя.

Сердце непроизвольно сжалось. Как бы мне не было плохо, я не переставала сочувствовать другим. Мне стало так жаль его, у него не было даже имени. Дом, в котором он жил был чужим, а из вещей только набедренная повязка. Но может ду́хи воспринимают все иначе? Для них это несущественно? А что существенно? У него же есть эмоции и чувства, значит и разочарование и грусть им не чужды.

– Как тебе просто Дом? Это сокращенное от Домового.

– Дом…Дом… – примерял к себе мужчина, что-то нарезая.

– А может старинным русским? – не унималась я. – Ярослав, Ярополк, Добромир, Мирослав…Правда все равно буду сокращать тебя до Яра, Мира или Славы – у меня был такой азарт, словно я себе зверушку завела, которой у меня никогда не было. Ага, такую себе «зверушку» под метр девяносто ростом, пронзительными глазами и лукавой улыбкой, стряпающий на моей кухне в одной набедренной повязке – Слушай, а вы там в своем мире духов тоже причинные места прикрываете?

От удивления моим вопросом, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза, а вот нож прошел по пальцу. Я подскочила к нему, хватая за руку.

– Скорее под воду – скомандовала я и потянула его за палец.

– Арина – я включала холодную воду.

– Ари-ина-а-а – произнес он в той же манере: тягуче, гортанно, чувственно. Я посмотрела в его глаза, и поняла, что стою очень близко, к почти голому мужчине, держу его за руку, и тяну ближе к раковине, от чего его лицо оказалось на уровне с моим и так близко, что от его дыхания шевелятся волосы на висках. Осознав это, я резко отпрыгнула от него и с ужасом уставилась на него.