Хранить вечно

– Самое интересное… – повторил Тит Красс, – Самое интересное, что эта сволочь совершенно точно знает, чего у нас можно потребовать, а чего – нет. Ни по одному пункту он не указал больше, чем у нас на сегодняшний день есть. А по деньгам – так вообще, определил с точностью почти до сестертия.

– Гнида какая-то в крепости завелась!.. – послышалось из зала.

– Точно! Кто-то сведения ему сливает!..

– Штабные, кто ж ещё!..

– Но-но, ты за собой смотри!..

– А что мне за собой смотреть?! Я днюю и ночую в караулах! Как и мои люди! Это вы тут, бездельники, жируете!..

– Точно! Дармоедов развели – плюнуть некуда!..

– Себе на голову плюнь!

– Главного сигнифера надо спросить – откуда Такфаринас про деньги знает?!..

– Эй, толстомордый! Корникуларий! Может, ты нам что-нибудь скажешь по этому поводу?!..

– Где твой сигнифер?! Зови его сюда! Мы его за ноги живо потрясём!..

– Да его самого надо за ноги потрясти! Сволочь толстозадую!..

В зале поднялся невообразимый шум. Многие вскочили со своих мест. Возле дальней стены, у входной двери, кто-то кого-то уже таскал за грудки. На розовом мраморе между фальшивыми колоннами заплясали уродливые многорукие тени. Лишь три нумидийских вождя в первом ряду сидели молча и только встревоженно вертели вправо-влево своими, увенчанными высокими шлемами, головами.

– Тихо!.. – Тит Красс вскинул узкую сухую ладонь. – Тихо!.. – в зале постепенно успокоились. – Вы мне корникулария не трожьте! – веско сказал префект. – Мы с Манком У́льпием вместе уже почти сорок лет. Мы с ним ещё при Августе начинали. С легионами Друза Германика, брата кесаря нынешнего, до самого Северного моря дошли! Мы, почитай, всю Панно́нию и Далма́тию вдоль и поперёк! Плечом к плечу! Он уже кентурией командовал, когда многие из вас ещё мамкину сиську сосали! Да как командовал – вам всем здесь ещё учиться да учиться!.. Если бы за Рейном ему ноги не перебило, он бы сейчас уже, чего доброго, прими́пилом был!.. – префект перевёл дух. – Я, кстати, ещё не всё прочитал, – он вновь заглянул в керу. – Тут ещё девять пунктов… В основном – по оружию. Копья, мечи, щиты, кольчуги… Кстати, сто луков со стрелами, – он усмехнулся. – А у нас их всего сто восемь…

Слева у стены кто-то громко выругался. Из второго ряда вновь поднялся Марк Проб.

– Префект! – перекрывая гул своим мощным басом, сказал он. – Хрен с ними, с деньгами. Деньги – это вода. Хрен с ними, с коровами и овцами. И тем более, – с рабынями!.. Но если мы отдадим лошадей и луки со стрелами – мы останемся без кавалерии и без лучников! А если отдадим рабов-мужчин – не досчитаемся, практически, двух кентурий! Слабых, конечно, кентурий, необученных, но всё же… А где гарантия того, что Такфаринас сдержит своё слово и не станет после этого штурмовать Тубуск?! Кто может положиться на слово клятвоотступника?! Где гарантия того, что, взяв всё по списку, он не захочет взять и всего остального?!.. А без лучников и кавалерии мы, вздумай он идти на штурм, и часа не продержимся!.. Я уже не говорю про мечи, копья и кольчуги. Мы что тогда, голыми воевать будем?! Деревянными мечами?!..

Зал опять затрясся от криков и топота ног.

– Тихо!!.. – надсаживая глотку, заревел Марк Проб. – Тихо!!.. Дайте я доскажу!.. Отдавать лошадей и рабов нельзя! Тем более нельзя отдавать оружие!.. Но и отказывать сразу по всем пунктам списка тоже нельзя! Не забывайте, мы без легиона Долабеллы – Такфаринасу на один зуб!.. Префект, когда нам надо дать ответ?

– Немедленно, – сказал Тит Красс. – Переговорщики ждут в Южной башне.

Марк Проб выругался и покрутил головой, как будто ему натирало кольчугой шею.

– Чтоб его!.. Я предлагаю, префект, отправить их сейчас обратно к Такфаринасу без ответа. Сказать, что ответ будет завтра. Что нам надо подумать… Понятно, что всё это шито гнилыми нитками. Такфаринас не дурак, он, конечно, поймёт, что мы тянем время. Но возможно, день-другой мы таким способом выиграем… А потом можно будет отдать ему коров и овец. И деньги. И рабынь. И ещё день-два протянуть… А там, глядишь, и Долабелла подойдёт со своим легионом…

– Всё ты хорошо говоришь, кентурион, – задумчиво сказал Тит Красс. – Всё складно… Только, боюсь, Такфаринас не попадётся на эту удочку. Он ведь действительно не дурак… Но то, что ты предлагаешь, по крайней мере имеет смысл. День-другой мы, возможно, таким образом в самом деле протянем… – он повернулся и кинул керу через стол корникуларию. – Пиши… Пиши, Манк. Пиши ответ этому… храбрейшему из храбрых…

Утром следующего дня Саксум нашёл Ашера и, уединившись с ним на пустыре за лазаретными палатками, горячо зашептал ему в ухо:

– Надо уходить, Аши! Немедленно!

– Куда уходить? – не понял Ашер.

– Туда! – нетерпеливо махнул Саксум рукой. – К Такфаринасу! Нельзя больше ждать! Сегодня же надо уходить!

– Подожди, – сказал Ашер, – но ведь не сегодня-завтра начнётся штурм, а мы…

– Слушай, что я тебе скажу! – перебил брата декурион. – Никакого штурма не будет! Завтра, в крайнем случае, послезавтра Такфаринас от Тубуска уйдёт, и момент будет упущен!..

– Подожди, – сказал Ашер. – Откуда ты знаешь, что штурма не будет?

– Знаю! – сказал Саксум. – Я хорошо знаю Такфаринаса. Я с ним не один котелок каши съел. Он никогда не станет штурмовать хорошо укреплённую крепость. Даже имея значительный перевес в силах. Не любит он штурмовать крепости. Понимаешь? Не умеет… Он – воин степи. Он, понимаешь, простор любит. Не станет он тут ковыряться в нашей крепости, как пальцем в носу… Я слышал, наш прим говорил, что сегодня ему скот отдадут. Мулов и овец. А завтра – деньги и рабынь. И он уйдёт! Он больше не станет ждать! Поскольку он понимает, что Долабелла уже спешит к нам из Ламбессы. Он возьмёт с Тубуска этот клок шерсти и уйдёт дальше, не знаю – на Си́тифис или на Ка́псу… А может, обратно к себе, в Туггурт, вернётся… Так что уходить надо сегодня же! Ночью. Понимаешь?.. Тебя сегодня куда определили?

– Пока никуда, – сказал Ашер, он выглядел растерянным. – Я этой ночью в карауле был. Наверно, сегодня в резерве буду.

– Отлично! – потёр ладони Саксум. – А я сегодня как раз во внешнем дозоре. У северных ворот, – он огляделся по сторонам и опять склонился к уху брата. – Уходить будем сразу. Во время первой стражи. Нечего тянуть! Да и подозрительней оно, если поздно ночью… Понесёшь мне кувшин вина и узелок – вроде как ужин. На воротах будет Гней Келс дежурить. Знаешь его? Ну, высокий такой… со шрамом на щеке, – Саксум показал рукой. – Вот тут. Ну! Я его предупрежу – он тебя пропустит… В узелок шлем положи. А под плащ кольчугу надень и меч. Только запахнись, чтобы незаметно было. Понимаешь? Копьё не бери… С Кепой уйдём. Втроём. На лошадях.

Ашер поёжился.

– Да я на лошади как-то… Не умею я. Особенно если быстро.

– Ничего, – сказал Саксум, – быстро и не надо. Мы потихонечку уйдём. На цыпочках. Шагом. Ничего… Ну, что ты?

Ашер виновато потупился.

– Я боюсь, Ши́ми. Честно, боюсь…

– Да не бойся ты! – декурион улыбнулся. – Лошадь смирная будет. И мы – потихонечку, шагом…

– Да нет… – Ашер дёрнул головой. – Я не это… Я… вообще боюсь!.. Ну, уходить. Я в бой не боюсь идти, а тут… Страшно!

Симон вздохнул и обнял брата за плечи.

– Аши, братишка, я тебя понимаю. Но послушай меня! Я старше тебя и я знаю, о чём говорю. Здесь нам ловить нечего. Я здесь уже всё прошёл. Не надо тебе повторять мой путь. Ни к чему это. Понимаешь?.. Там… – он показал рукой в сторону стены. – Там – воля! Там – свобода! Там – деньги! А здесь… – он потыкал пальцем себе под ноги. – Здесь – только тоска и скука! И раны! И болезни! И смерть!.. А если не смерть – то нищая старость! Без семьи, без дома, без детей и без внуков. Потому что, когда ты через двадцать лет вернёшься к себе домой – старый, израненный, больной, ни на что, понимаешь, не годный… да ещё и без денег, без хороших, понимаешь, денег – кому ты там такой будешь нужен?!.. А так мы – вольные птицы! Лети, куда хочешь! И денег заработаем, и мир посмотрим!.. Ну? Согласен?!