Ниже нуля (ЛП)

— Нет. - Я зеваю и выпрямляюсь, выгибаясь дугой, чтобы размять

больную спину. — Ты когда-нибудь думал об этом?

— О чем?

— Пять лет назад. Тот день.

— Я много об этом думаю, - говорит он сразу, без колебаний. Его

выражение лица для меня неразборчиво. Совершенно нечитаемое.

— И поэтому ты пришел меня спасать? - поддразниваю я. — Потому

что ты думал об этом? Потому что ты втайне тосковал годами?

Он прямо смотрит мне в глаза. — Я не знаю, было ли в этом что-то

тайное.

Он возвращается к своему планшету, всё ещё спокойный, всё ещё

расслабленный. Затем, спустя несколько минут и пару зевков, он

закрывает глаза и откидывает голову назад на сиденье. На этот раз он

засыпает, а я остаюсь бодрствовать, глядя на сильную линию его горла, не в силах остановить свою голову от вращения в миллион разных

направлений.

* * *

Когда мы выходим из зоны TSA29 в аэропорту Хьюстона, в толпе

появляется табличка, похожая на те, которые водители лимузинов

держат в кино, когда встречают важных клиентов, которых они боятся

не узнать.

ХАННА АРРОЙО, гласит надпись. А под ней: КОТОРАЯ ЧУТЬ НЕ

УМЕРЛА И ДАЖЕ НЕ СКАЗАЛА НАМ ОБ ЭТОМ. А ЕЩЁ ОНА

ВСЕГДА ЗАБЫВАЕТ ЗАМЕНИТЬ РУЛОН ТУАЛЕТНОЙ БУМАГИ.

КАКАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДРЯНЬ.

Это довольно большая надпись. Тем более что его держат две не

очень высокие девушки, рыжая и брюнетка, которые очень явно

смотрят на меня.

Я поворачиваюсь к Иэну. Он спал без перерыва последние четыре

часа и всё ещё выглядит сонным, его лицо мягкое и расслабленное.

Милый, - думаю я. И сразу после этого: Восхитительный. Красивый.

Хочу. Я не говорю ничего из этого и вместо этого спрашиваю: — Что

здесь делают мои подруги-идиотки?

Он пожимает плечами. — Я подумал, что ты захочешь обсудить с

кем-то свой предсмертный опыт, поэтому решил рассказать Маре о

том, что произошло. Я не ожидал, что она придет лично.

— Смело с твоей стороны предполагать, что я не рассказала ей сама.

Его бровь приподнимается. — Ты сделал это?

— Я собиралась. Как только почувствую себя менее плаксивой. И

вообще. - Я закатываю глаза. Ух ты, я взрослая. — Как ты перешел от

того, что не помнишь имени Мары, к тому, что у тебя есть её номер?

— Мне пришлось делать невыразимые вещи.

Я задыхаюсь. — Не Великая тетя Дельфина.

Он поджимает губы и кивает, медленно, жалобно.

— Иэн, мне так жаль...

Я не успеваю закончить фразу, потому что меня схватили два

маленьких, но удивительно сильных гоблина. Я шатаюсь на своей

единственной функционирующей лодыжке и чуть не задыхаюсь, когда

их руки крепко сжимают мою шею.

— Почему вы здесь, ребята?

— Потому что, - говорит Мара, прижимаясь к моему плечу. Они обе

плачут - такие слабые, такие нежные. Боже, я люблю их.

— Ребята. Соберитесь. Я даже не умерла.

— А как насчет обморожения? - Сэди бормочет мне подмышку. Я и

забыла, какая она фантастически короткая.

— Не очень.

— Сколько пальцев на ногах ампутировано?

— Три.

— Неплохо, - говорит Мара, фыркнув. — Дешевле педикюр.

Я смеюсь и глубоко вдыхаю. Они пахнут чудесно, смесь обыденного

и знакомого, как терминал аэропорта, их любимые шампуни, которые я

воровала, и наша тесная квартира в Пасадене. — Серьезно, ребята, что

вы здесь делаете? Разве у вас нет работы?

— Мы взяли два выходных, и мой сосед смотрит Оззи, неблагодарная ты карга, - говорит мне Сэди, прежде чем начать

плакать сильнее. Я притягиваю её ещё ближе и глажу по спине.

В нескольких футах от нас двое высоких мужчин тихо

разговаривают друг с другом. Я узнаю Лиама и Эрика как гостей на

наших поздних ночных FaceTime-тусовках и машу им рукой с моим

лучшим выражением лица: — Эти двое, в порядке? - Они машут мне в

ответ и отвечают задорными кивками, которые говорят мне, что они на

500 процентов согласны.

— О, Иэн? Ты ведь Иэн, да? - Мара отрывается от наших объятий.

— Большое спасибо, что позвонил нам, эта идиотка никогда бы не

рассказала нам о том, что произошло. И, эм, прости, что я не общалась

с тобой последние... пятнадцать лет?

— Не извиняйся, - говорю я ей. — Он думал, что тебя зовут Мелисса

до двадцати минут назад.

Она хмурится. — Что? Серьезно?

Иэн моргает с моей стороны, выглядя слегка смущенным.

— Ну, всё равно. - Она пожимает плечами. — Обещаю, я не имею

ничего против тебя лично. Я просто не являюсь поклонницей семьи

Флойд.

— Я тоже.

Глаза Мары загорелись. — Они ужасные люди, верно?

— Самые худшие.

— Спасибо. Эй, мы должны отделиться! Создать нашу собственную

официальную ветвь семьи. То видео, где ты писаешь в магазине

Lowe's, которое они заставляли меня смотреть снова и снова? Я бы

никогда больше не упоминала об этом.

Иэн улыбается. — Звучит здорово.

Мара улыбается в ответ, но потом наклоняется, чтобы ещё раз

обнять меня и прошептать на ухо: — Я даже не уверена, что он

действительно Флойд. Его волосы едва рыжие.

Я разразилась смехом. Кажется, я действительно дома.

* * *

Я хочу бодрствовать и наслаждаться радостью от того, что Сэди и

Мара снова находятся в моём жизненном пространстве, но я не

справляюсь и падаю духом, как только мы оказываемся у меня дома. Я

просыпаюсь посреди ночи, Сэди и Мара по обе стороны от меня на

моей двуспальной кровати, и моё сердце так полно, что я боюсь, что

оно переполнится. Видимо, вот кто я теперь - радужно-зефирное

котяра-единорог. Ах. Я ворчливо спрашиваю, куда делись их парни, быстро засыпаю и узнаю ответ только через несколько часов, когда

солнце ярко светит в мою кухню и мы сидим за моим захламленным

столом.

— Они собирались остановиться в отеле, - говорит Мара. Она ест

сырные палочки на завтрак, даже не потрудившись выглядеть

пристыженной. — Но Иэн сказал им, что они могут поселиться у него.

— Он так сказал? - Мой холодильник полон, хотя я отключила его от

сети перед отъездом в Норвегию. На нем несколько новых коробок

хлопьев, а в корзине свежие фрукты, о которых я не знала, что они у

меня есть. Интересно, кто из надежных взрослых в моей жизни несет

за это ответственность? — У него есть место?

— Он сказал, что у него большая квартира.

— Хм. - Не могу поверить, что парень-викинг Сэди увидит квартиру

Иэна раньше меня. Ну и ладно.

— Итак, - говорит она, - это кажется идеальным поводом, чтобы

поджарить тебя и выяснить, трахаешься ли ты с родственником Мары.

Но очевидно, что да. К тому же, ты только что чуть было не

превратила себя в сосульку на Северном полюсе. Так что мы будем с

тобой помягче.

— Это очень тактично. - Я отщипываю виноградину из

таинственной чаши. — И я не трахаюсь.

— Чушь.

— Нет, правда. Мы дурачились пять лет назад, когда встретились

для интервью Хелены. Потом мы сильно поссорились полгода назад, когда я сказала ему, чтобы он отвалил, после того как он наложил вето

на мою экспедицию, потому что она была слишком опасной - не

потому, что он считал меня идиоткой, как мне кто-то сказал. Потом он

пришел, чтобы спасти мне жизнь, когда я чуть не погибла во время

этой экспедиции. - Я не упоминаю нашу совместную ночь на корабле, потому что... мне нечего сказать, правда. Технически, ничего не было.

— Что касается "Я же говорила", то это отличная история, - говорит

Мара.

— Верно? Я так и думала!

— Подождите, - вмешивается Сэди. — Знаем ли мы, что именно он

наложил вето на твоё предложение? И знали ли мы о том, что они