Страница 15 из 27
узнаем, была ли моя работа действительно надежной. Ну, они узнают.
К тому времени я, вероятно, буду просто мороженым с очень злым
выражением лица, как Джек Торранс в конце фильма "Сияние".
— Ты всё ещё в порядке?
Голос Иэна отрывает меня от моего пред-апокалиптического нытья.
Моё сердце трепещет, как колибри - больная, замерзающая птичка, которая забыла мигрировать на юг со своими приятелями. Я не
утруждаю себя ответом, а сразу же спрашиваю: — Почему ты здесь? -
Я знаю, что говорю, как неблагодарная сука, и хотя я никогда не
заботилась о том, чтобы показаться таковой, я не собираюсь быть
таковой. Проблема в том, что его присутствие не имеет ни малейшего
смысла. У меня было двадцать минут, чтобы подумать об этом, и его
просто нет. И если это место и время, где я наконец-то умру... что ж, я
не хочу умереть в замешательстве.
— Просто вышел на прогулку. - Он говорит немного запыхавшись, что означает, что подъем, должно быть, был тяжелым. Иэн много чего
умеет, но не в форме - это не одно из них. — Любуюсь пейзажами. А
что насчет тебя? Что привело тебя сюда?
— Я серьезно. Почему ты в Норвегии?
— Знаешь, - звук ненадолго прерывается, а затем возвращается с
щедрой порцией белого шума, - не все отдыхают в Южном Падре.
Некоторые из нас любят более прохладные места. - Кряхтение и
пыхтение через хрупкую спутниковую линию почти... интимно. Мы
подвергаемся воздействию одних и тех же стихий, на одной и той же
сильно оледенелой местности, в то время как весь остальной мир
укрылся в укрытиях. Мы здесь, одни.
И это не имеет никакого смысла.
— Когда ты прилетел на Шпицберген? - Это не могло быть в
последние три дня, потому что не было никаких входящих рейсов.
Шпицберген хорошо связан с Осло и Тромсё в пик сезона, но он
начнется только в середине марта.
Так что... Иэн, должно быть, пробыл здесь несколько дней. Но
почему? Он является начальником инженерного отдела в нескольких
проектах марсоходов, а команда Serendipity приближается к
критическому времени. Нет никакого смысла в том, чтобы один из их
ключевых сотрудников находился сейчас в другой стране. К тому же, инженерная составляющая этого АМАШЭ минимальна. Только доктор
Мерел и я. Все остальные члены команды - геологи и астробиологи, и...Какого черта Иэн здесь? Какого черта NASA послало старшего
инженера на спасательную операцию, которая даже не должна была
состояться?
— Ты всё ещё в порядке? - спрашивает он снова. Когда я не отвечаю, он продолжает: — Я уже близко. В нескольких минутах ходьбы.
Я смахиваю снежинки с ресниц. — Когда АМАШЭ передумала
посылать помощь?
Короткое колебание. — На самом деле, это может занять больше, чем несколько минут. Буря усиливается, и я плохо вижу.
— Иэн, почему они послали тебя?
Глубокий вдох. Или вздох. Или пыхтение, громче остальных. — Ты
задаешь много вопросов, - говорит он. Не в первый раз.
— Да. Но это довольно хорошие вопросы, так что я собираюсь
продолжать задавать ещё больше. Например, как...
— Пока я тоже могу задать несколько.
Я чуть не застонала. — Что ты хочешь знать? Лучший концерт?
Любимый концерт? Обзор удобств расщелины? Она предлагает очень
мало в плане ночной жизни...
— Мне нужно знать, Ханна, всё ли у тебя в порядке.
Я закрываю глаза. Холод словно миллион иголок вонзается в мою
кожу. — Да. Я... Я в порядке.
Внезапно звонок обрывается. Помехи, шум, все они исчезают, и я
больше не слышу Иэна. Я смотрю на свой спутник и обнаруживаю, что
он всё ещё включен. Черт. Проблема на его стороне. Снег становится
всё гуще, через несколько минут наступит кромешная тьма, и вдобавок
ко всему я почти уверена, что на Иэна напал белый медведь. Если с
ним что-то случится, я никогда не смогу простить себя...
Я слышу шаги по снегу и смотрю на край расщелины. Свет тускнеет
с каждой секундой, но я различаю высокий, широкий контур человека
в лыжной маске. Он смотрит вниз на меня.
О Боже. Он действительно...?
— Видишь? - говорит глубокий голос Иэна, немного запыхавшись.
Он опускает шею, прежде чем добавить: — Это было не так уж и
сложно, не так ли?
Глава 6
Космический центр Джонсона, Хьюстон, штат Техас
Шесть месяцев назад
Я удивлена тем, как сильно больно от электронного письма, потому
что это очень много.
Не то чтобы я ожидала, что меня это обрадует. Это общепризнанный
факт, что услышать, что вашему проекту отказано в финансировании, так же приятно, как плюхнуться в унитаз. Но отказы - это хлеб с
маслом всех академических путешествий, и с момента начала моей
докторской диссертации у меня их было примерно двенадцать сотен
фантастических миллиардов. За последние пять лет мне отказывали в
публикациях, выступлениях на конференциях, стипендиях, грантах, членстве. Мне даже не удалось попасть в программу неограниченных
напитков Bruegger's - катастрофическая неудача, учитывая мою любовь
к чаю со льдом.
Хорошо то, что чем больше отказов вы получаете, тем легче их
проглотить. То, что заставляло меня бить подушки и замышлять
убийство в первый год работы над докторской диссертацией, почти не
беспокоило меня в последний. Журнал «Прогресс в аэрокосмических
науках»21 сказал, что моя диссертация недостойна украшать их
страницы? Отлично. Национальный научный фонд отказался
спонсировать мои постдокторские исследования? Хорошо. Мара
настаивает на том, что батончики из воздушного риса, которые я
приготовила на её день рождение, на вкус как туалетная бумага? Эх. Я
переживу.
Но этот конкретный отказ глубоко ранит. Потому что мне очень, очень нужны деньги на грант для того, что я планирую сделать.
Большая часть финансирования NASA привязана к конкретным
проектам, но каждый год выделяется свободный фонд, который
обычно предназначен для молодых ученых, предлагающих идеи
исследований, которые кажутся достойными изучения. И моя, я
думаю, вполне достойна. Я проработала в NASA более шести месяцев.
Почти все из них я провела в Норвегии, в лучшем на Земле аналоге
Марса, по колено погруженная в интенсивную полевую работу, тестирование оборудования, отбор проб. Последние пару недель, с
момента возвращения в Хьюстон, я занимала своё место в команде ОВ
& П, и это было очень, очень здорово. Иэн был прав: лучшая команда
на свете.
Но. Каждый перерыв. Каждую свободную секунду. Каждые
выходные. Каждый клочок времени, который я могла найти, я
концентрировалась на доработке предложения для своего проекта, веря, что это чертовски отличная идея. И теперь это предложение было
отклонено. Это похоже на удар ножом сантоку.
— Что-то случилось? - спрашивает Карл, мой сосед по кабинету, сидя за столом. — У тебя такой вид, будто ты сейчас заплачешь. Или, может быть, выбросишь что-то из окна, не могу сказать.
Я не удосуживаюсь взглянуть на него. — Я ещё не решила, но буду
держать тебя в курсе. - Я смотрю на монитор своего компьютера, просматривая письма с отзывами от внутренних рецензентов.
Как мы все знаем, в начале 2010 года марсоход «Спирит»22 застрял в песчаной ловушке, не
смог переориентировать свои солнечные батареи на солнце и замерз насмерть из-за отсутствия
энергии. Нечто подобное произошло восемь лет спустя с «Оппортьюнити»23, который впал в
спячку, когда водоворот заблокировал солнечный свет и не позволил ему зарядить свои
батареи. Очевидно, что риск потери контроля над марсоходами из-за экстремальных погодных