Страница 6 из 10
За всяким большим состоянием, как известно, кроется преступление. Птолемеи были сказочно богаты. Они происходили не от египетских фараонов, чье место однажды заняли, а от своенравных, трудно живших македонцев (суровая земля родит суровых людей, предупреждал Геродот) [18]. Незадолго до смерти Александра Македонского Птолемей – самый предприимчивый из его военачальников, официальный дегустатор его блюд, друг детства и, как считают некоторые, дальний родственник – попросил для себя Египет. Уже тогда проявив семейный талант к лицедейству, Птолемей похитил тело Александра, когда его перевозили в Македонию. Не будет ли от него намного больше пользы в Египте, подумал будущий царь, преградив путь похоронной процессии, особенно в Александрии – городе, который великий герой сам же недавно основал? Туда его и переправили, там и выставили в центре города в золотом саркофаге: он стал реликвией, талисманом, вербовщиком в армию, страховым полисом. (В детстве Клеопатры на том же месте стоял другой саркофаг, из алебастра или стекла: ее двоюродный дед, нуждавшийся в средствах, продал оригинал, чтобы собрать войско. За подмену он потом заплатил своей жизнью.)
Право династии Птолемеев на египетский престол будет отныне держаться на этой тоненькой ниточке, связывающей их с самой легендарной личностью античного мира. Александра Македонского боготворили все рвущиеся к власти, в его плащ облачался Помпей, а Цезарь, по слухам, плакал от чувства собственного перед ним ничтожества. Культ был повсеместным. Александру поклонялись и в Египте, и в Риме. Во многих египетских домах стояли его статуи [19]. Овеянный романтикой образ обладал такой притягательной силой, а история I века была так гибка, что некоторые легенды рисовали его потомком египетского колдуна. Довольно скоро начали поговаривать, что он состоял в кровном родстве с царственным семейством: как все уважающие себя выскочки, Птолемеи были наделены даром корректировать историю[26]. Не отрекаясь от своих македонских корней, основатели династии купили себе прошлое, оправдывавшее их притязания на трон, – как сегодня можно заказать в интернете фамильный герб. На самом же деле Птолемей Первый происходил из семьи македонских аристократов, что ассоциировалось с высоким градусом кипения страстей. Никто в Египте не считал Клеопатру египтянкой. Она вышла из долгой череды злобных, пронырливых, хитрых и часто неуравновешенных македонских правительниц, в число которых входила жившая в IV веке Олимпиада, чьим главным даром человечеству был ее сын, Александр Македонский. Об остальных лучше не вспоминать.
Если за пределами Египта Птолемеи придерживались линии родства с Александром, то внутри страны легитимность их власти подтверждалась сфабрикованной связью с фараонами. Именно эта связь оправдывала браки между братьями и сестрами, считавшиеся египетской традицией. В кругах македонской аристократии с избытком хватало случаев брато- и сестроубийства, но ни одного случая брака между сестрой и братом. Не существовало и греческого слова для понятия «инцест». Птолемеи же довели эту практику до абсурда: из порядка пятнадцати межродственных браков по меньшей мере десять были союзами родных брата и сестры. Двое Птолемеев женились на племянницах или кузинах. Возможно, это делалось ради упрощения жизни: родственный брак, с одной стороны, сводил к минимуму количество претендентов на трон, с другой – избавлял от толпы назойливых свойственников. Он ликвидировал проблему поиска подходящей супруги в чужих краях. А еще бережно поддерживал культ царственной фамилии и возводил Птолемеев фактически в ранг небожителей. Обстоятельства вынудили их обратиться к традиции межродственных браков, привлечение же на свою сторону божественных сил – а без пункта о родстве с каким-нибудь богом не обходится ни одна приличная фальшивая родословная – ее легализовало. Как египетские, так и греческие боги брали в супруги своих сестер, хотя тут можно возразить, что Зевс и Гера были не очень удачными примерами для подражания.
Эта практика не привела к физическим уродствам, но породила некрасивый нарост на генеалогическом древе. Если родители Клеопатры были родными братом и сестрой, что похоже на правду, то у нее, соответственно, имелась только одна бабка и один дед, которые по совместительству также оказывались друг другу дядей и племянницей. И если вы вышли замуж за своего родного дядю, как было в случае бабки Клеопатры, то ваш папа будет вам еще и зятем. Инбридинг должен был стабилизировать семью, но привел к неожиданному эффекту. Передача власти превратилась для Птолемеев в нескончаемый кризис, из которого приходилось выбираться при помощи ядов и кинжалов. Близкородственные браки консолидировали богатство и власть в руках семьи, но вывели на новый уровень понятие «соперничество между детьми». Трудно отыскать члена этого царственного семейства, не прикончившего на своем веку родственника-другого, и наша Клеопатра VII здесь не исключение. Птолемей Керавн[27] женился на единокровной сестре Арсиное II, двух сыновей которой от первого брака вскоре убил; она бежала и потом вышла замуж за своего родного брата Птолемея II, вынудив его развестись с законной женой, потому что та якобы вступила против него в заговор. Эта женщина стала провозвестницей золотого века Птолемеевой истории и первой, кого начали обожествлять еще при жизни [20]. Братско-сестринские браки имели еще одно неожиданное следствие: к добру или нет, но они сыграли на руку царевнам рода. Во всех отношениях равные своим братьям и мужьям, предшественницы Клеопатры знали себе цену. И становились все более напористыми. Птолемеи не стремились облегчить жизнь будущим историкам: все царствовавшие женщины звались Берениками, Арсиноями или Клеопатрами. Проще различать их по ужасным деяниям, чем по именам. Хотя традиция оставалась незыблемой: многочисленные Клеопатры, Арсинои и Береники травили мужей, резали братьев и предавали забвению матерей, а потом возводили великолепные памятники в честь погибшей родни.
Из поколения в поколение семья участвовала, как теперь это называют, в «грабежах, убийствах и дикой анархии»[28] [21], что было слишком даже по весьма нескромным македонским меркам. В этом клане нелегко было отличиться, но Птолемею IV удалось, причем на пике могущества империи. В конце III века до н. э. он убил дядю, брата и мать. Царедворцы не дали ему отравить еще и жену и сделали это сами, как только она произвела на свет наследника. Снова и снова матери посылали войска на сыновей. Сестры воевали с братьями. Прабабка Клеопатры вела одну войну против своих родителей и вторую – против своих детей. Больше всех страдали гравировщики, вырезавшие надписи на монументах: как работать, когда сегодня царственное лицо восходит на трон, а уже завтра нисходит в могилу. Да еще эта неразбериха с датами: каждый новый режим обнулял календарь, вместе с ним обновлялся и титул правителя. Работа замирала всякий раз, когда вспыхивал очередной пожар династической вражды. Когда мать Береники II позаимствовала у дочери мужа-чужеземца, дочь организовала убийство изменника (сама она в будущем падет от руки собственного сына). Не менее выдающейся женщиной была двоюродная прабабка Клеопатры, правившая во II веке Клеопатра III, приходившаяся одновременно женой и племянницей Птолемею VIII. Он изнасиловал ее, когда она была подростком, а он был женат на ее матери. Муж с женой после этого поругались, и Птолемей убил их четырнадцатилетнего сына, изрубил тело на куски и отправил посылку с изуродованными конечностями ко дню рождения матери. Она показала подарок мужа народу. Александрийцы рассвирепели. Еще удивительнее то, что произошло дальше: через какое-то время пара воссоединилась. Восемь лет Птолемей VIII правил совместно с двумя царицами – матерью и дочерью[29].
В общем, подобная мясорубка вскоре уже выглядела почти неизбежной. Дядя Клеопатры прикончил свою жену, тем самым расправившись и с мачехой (и с единокровной сестрой). Увы, свежеиспеченный царь не учел, что из них двоих она была более популярна. Так что просидел он на троне всего восемнадцать дней, после чего был растерзан разъяренной толпой. Это положило конец буйному легитимному правлению Птолемеев, длившемуся двести лет. Шел 80 год до н. э. Учитывая, что на горизонте уже маячил грозный призрак Рима, нужно было быстро найти преемника. Отец Клеопатры, Птолемей XII, был срочно вызван из Сирии, куда его двадцать три года назад отправили от греха подальше. Неизвестно, воспитывали ли его с прицелом на престол, но совершенно ясно, что другого варианта попросту не оставалось. Чтобы подтвердить свое божественное происхождение и родство с Александром Македонским, он взял себе титул «Новый Дионис». Александрийцы, для которых легитимность все еще много значила, несмотря на обилие насквозь фальшивых родословных, называли его либо «бастардом», либо «авлетом» («флейтистом») [22], потому что он обожал играть на музыкальном инструменте типа флейты. К флейте молодой человек испытывал не меньше чувств, чем к власти, хотя оценить его музыкальные таланты могли разве что второсортные проститутки. Любовь к искусству не помешала ему продолжать семейную традицию кровавых расправ, правда, нужно отметить, его к этому вынуждали обстоятельства. (Он был избавлен от необходимости убить свою мать, так как в ней не текло царской крови. Возможно, она была из числа македонских царедворцев.) В любом случае Авлету предстояло решать гораздо более серьезные проблемы, чем назойливость родственников.
26
И не только они. Один хроникер утверждает, что Александр Македонский спрашивал у известного оракула, кто его отец. У правителя имелись вопросы – так бывает, когда вокруг поговаривают, что твоя мать зачала тебя от змея. Он мудро оставил свиту у ворот храма и преподнес оракулу щедрый дар. Тот в ответ уверил Александра, что он действительно сын Зевса. – Прим. автора.
27
Птолемей Керавн (Молния), старший сын Птолемея I и его жены Эвридики, имел полное право претендовать на трон в силу старшинства, но отец передал власть младшему, Птолемею II, рожденному от последней жены, Береники. Арсиноя II тоже была дочерью Птолемея I и Береники – соответственно, приходилась единокровной сестрой Керавну и родной сестрой Птолемею II. И в итоге побывала замужем за обоими.
28
Франсуа Шаму. Эллинистическая цивилизация. Здесь и далее цит. в пер. Н. В. Шевченко.
29
В результате некоторой генеалогической перегруженности Птолемей VIII приходился нашей Клеопатре трижды прадедом и дважды прапрадедом. – Прим. автора.