Зеркальная страна

Я знаю эту женщину – по крайней мере, так мне кажется. Смутные воспоминания, вызванные к жизни свистящим шепотом, вьются, словно завитки дыма. Ее голос – тонкий, высокий и грозный. Брови насуплены, глаза сощурены и смотрят на меня так, словно я – самое отвратительное создание на свете. Дедушка нашел меня плачущей за кухонным столом, подмигнул, похлопал по плечу. «Не горюй, девонька, никто у нас пока не помер!»

Возвращаюсь к кухонному шкафчику, смотрю на две плитки под ногами и темное ржавое пятно на стыке между ними. Вздрагиваю, пытаюсь выкинуть это из головы. Бросаю взгляд на макароны – они вот-вот снова разварятся в клей.

– Готовы.

Мы оба едим как роботы: медленно, размеренно и четко. После ужина вид у нас ненамного лучше. Я встаю, открываю дверцу холодильника и достаю бутылку вина.

– Нижний ящик морозилки в нашем старом холодильнике всегда был забит замороженными сосисками в тесте, и на упаковках надпись большими черными буквами: «На мои похороны – не трогать!» – говорю я, пытаясь снять напряжение. – Дедушка называл их холодной закусью. – Вспоминаю его немудреные шутки, его усмешку. «В наши дни хорошая закусь на похоронах – большая редкость, цыпа».

Поворачиваюсь к Россу, с удивлением вижу насупленные брови и злобный взгляд. Вдруг его лицо расслабляется, становится отрешенным так быстро, что меня пробирает дрожь. Наверное, почудилось.

– Что с тобой, Росс?

И я почти с облегчением снова вижу ту же самую злобную усмешку.

– Сама как думаешь, Кэт?

– Извини. Конечно, тебе плохо. Я вовсе не хотела…

– Черт! Не обращай внимания. – Он трет глаза и улыбается через силу. – Просто вымотался.

Открываю вино, разливаю по бокалам.

– Сегодня я познакомилась с Анной. Она всегда такая стерва?

– Какая Анна?

– Из супермаркета. Красивая блондинка, русская.

– Ах да, Анна… Не русская, словачка. Она бывает… – Росс неопределенно машет рукой. – Не знаю, прыткой, что ли…

Делаю глоток вина.

– Эл думает, что Анна с тобой заигрывает? – Эл всегда была ревнивой. По крайней мере, Росса она ревновала постоянно.

Он молчит, и я ищу менее опасную тему.

– С Мари я тоже познакомилась. Она спросила, есть ли новости и…

Росс резко встает из-за стола и отворачивается.

– Не знаю, о ком ты говоришь.

– Вроде бы она с тобой знакома. Назвалась подругой Эл. Она живет в Пряничном курятнике.

– Где?!

– Через дорогу, в многоэтажке.

Росс стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица.

– Понятия не имею, о ком ты говоришь.

Впрочем, какая разница? У Эл всегда были секреты. Она не любила смешивать ни еду, ни людей. Даже в детстве терпеть не могла, когда в тарелке все лежало вперемешку, и брезгливо отодвигала разные виды пищи к краям, оставляя между ними пустое место.

– Не знала, что у Эл была депрессия, – наконец говорю я, желая поскорее прервать затянувшееся молчание.

Росс оборачивается.

– Черт, я ведь психолог-клиницист! – В его голосе больше нет злости, только усталость. – Каждый день вижу десятки пациентов с хронической депрессией, биполярным расстройством, посттравматическим стрессом. – Он садится и подпирает голову руками. – А своей жене помочь не смог…

– Ты же считал, что у нее легкая форма! Ты сказал инспектору Рэфик, что депрессия Эл…

– Знаю. Рэфик сгодится любой предлог, чтобы от меня избавиться. Сама видела, что она думает об открытках. Я для нее – как шило в заднице.

– Послушай, все не так…

– Небось считает, что я сам подкинул тебе ту открытку, – добавляет Росс. – Чтобы расследование не свернули.

Мне хочется продолжить разговор об открытках, но его опущенные плечи заставляют меня промолчать. Как же подбодрить Росса? Он уже знает, что я не верю ни в смерть Эл, ни в то, что она действительно пропала. Если расскажу про подсказки в электронной почте, он наверняка заявит, что письма не от Эл, хотя это наиболее логичное объяснение. К тому же как бы мне ни хотелось, нельзя забывать про предупреждение – «Не рассказывай никому!» В результате получается именно так, как задумала Эл: мы с Россом лежим по разные стороны тарелки.

– Да, пожалуй. Спорим, она не пропустила ни одной серии «Главного подозреваемого»?

Росс не отвечает, и я смотрю в окно. Солнце опускается за внешнюю стену сада, заливая траву золотистым светом.

– Почему все рамы забиты гвоздями?

Он моргает и смотрит на подоконник.

– Мы решили, что Макдональды сделали это в целях безопасности – ну, окна-то совсем старые. – Коротко улыбается. – После переезда я вызвал реставратора, и тот сказал, что нужно менять все нижние рамы. Это обошлось бы нам в несколько тысяч фунтов. – Улыбка у него грустная. – Честно говоря, мне они не мешают. Я решил, что так безопаснее для Эл, когда меня нет.

Мы долго сидим и молча пьем вино. Наконец Росс встает, относит свой бокал в раковину.

– Пойду попробую хоть немного поспать.

– Ладно.

Он останавливается на пороге кухни.

– Объясни мне, Кэт. Почему ты так уверена, что она жива?

– Если б она умерла, я непременно почувствовала бы, – отвечаю я. – Я бы знала.

Он сжимает дверную ручку так, что белеют костяшки.

– Думаешь, я бы не почувствовал? Ты совсем ее не знаешь… Черт возьми, Кэт, тебя здесь не было целых двенадцать лет! Она не стала бы ни имитировать свою смерть, ни слать самой себе открытки с угрозами. Мы с ней любили друг друга!

Не знаю, кого Росс пытается убедить, себя или меня, но его слова и внезапная злость ранят больно. Они жгут мне горло, от них щиплет глаза. И тут я понимаю, что он делает это вполне осознанно. Не может задеть Эл, так хотя бы отыграется на мне. Или же, глядя на меня, он видит ее…

– После твоего отъезда Эл изменилась, – заявляет Росс. – Она никогда так со мной не поступила бы!

– Люди не меняются, – бросаю я, не в силах сдержаться. И я действительно в это верю.

Росс кривит губы в невеселой усмешке.

– Эл всегда считала, что твоя суперсила – отрицание. – Он открывает дверь и уходит не оглядываясь.

Сижу за кухонным столом и смотрю в окно. Я взмокла от пота, измучена и в то же время напряжена. Достаю из кармана первый листок бумаги и разворачиваю.

10 января 1993 года = 8 лет с половиной

Мама говорит что по ночам Синяя Барада рыщет в поисках новой жены чтобы запереть ее и повесить на крюк когда разозлится. Синяя Барада – трус высшего пошиба.

Она говорит что когда мы плаваем на «Сатисфакции» в поисках капитана Генри и Острова то должны вести себя хорошо и не ссориться иначе Черная Барада за нами придет. Потомучта Черная Барада – самый плохой пират! Он хитрый и подлый только и знает что лжет. Он хочет поймать нас обмануть и бросить на съедение акулам. Но у него ничего не выходит.

Она просто вас пугает говорит Росс.

Глава 7

23 августа 1995 = 9 лет + 2 месяца (почти!)

Нам с Кэт хорошо вдвоем но мне нравитца когда тут Росс хотя нам приходитца играть в то что захочет он вроде спагетти-вестернов.

Сегодня мы были памошниками ширифа в Бумтауне и сдерживали натиск аклахомского зброда (не знаю, как это пишется!). Нам пришлось защищать город самим потомучта шириф Хэнк уехал в Дедвуд и мы не знали когда он вернется. Я спряталась за стеной САЛУНА ТРЕХПАЛОГО ДЖО с КОЛЬТОМ СОРОК ПЯТОГО КАЛИБРА. (Росс запретил клоунам играть – он не боится клоунов как мама или Кэт проста не любит). Беллу и Мышку ранили в ПЕРЕСТРЕЛКЕ потомучта Росс говорит они хриново стреляют.

А мы – МЕТКИЕ СТРЕЛКИ как Энни. Хотя я – получше Кэт.

Мама ВСЕГДА говорит что хороших ПРЕКРАСНЫХ ПРИНЦЕВ как в Золушке или в Спящей Красавице не бывает.

НО если есть пираты и принцессы и феи и клоуны и русалки и дегустаторы ядов и ЗЕРКАЛЬНАЯ СТРАНА то ДОЛЖНЫ БЫТЬ и хорошие прекрасные принцы.