Страница 9 из 17
Несмотря ни на что, рук Жасмин и Алладин не отпускали, а сквернословие и причитания главаря сорока разбойников скоро сошли на нет.
“Алладин”, - горько усмехнулся он, - “мы достанем вам лучших коней Аграбы, но отныне ты не будешь мне сыном”.
Алладин только кивнул.
Он и не сомневался, что банда ему дороже сына.
Их счастье продлилось всего три дня: натасканная армия быстро вышла на их след, конечно, не без помощи Джаффара, придворного колдуна. Алладин так яростно пришпоривал коней, что у бедняг на боках остались глубокие-глубокие раны, а принцесса так плакала, что каждую её слезу боги превратили в жемчужину.
Алладин сбивчиво пытался что-то объяснить своей принцессе, отдавая ей старую потемневшую лампу, и главное, что ей запомнилось - это что её нужно почистить.
На казни принцесса почти не плакала, а последним желанием заключённого был её поцелуй. Но увы, Султан был так разъярён, что их любовь не была скреплена узами большими, нежели нежное прикосновение Алладина к длинным чёрным волосам Жасмин.
Когда помпезная казнь закончилась, Жасмин вернулась в свои покои. Несчастная девушка, не в силах больше плакать, просто лежала на расшитых подушках с закрытыми глазами. Однако она вспомнила о лампе, и…
- И они жили долго и счастливо! - восхищённо сказал Майк, хлопая в ладоши, точно ребёнок.
Спаситель достал трубку и закурил какие-то ароматные травы.
- С чего ты взял?
- Ну.. Джин ведь может его воскресить, верно?
- Невозможно. У Джинов есть три ограничения: они не могут убивать, они не могут влюблять, они не могут воскрешать из мёртвых.
- Тогда это плохая сказка. У всех сказок должен быть хороший конец.
- Ты не знаком с творчеством братьев Гримм. Жасмин приказывала джину воскресить её возлюбленного тысячу дней и ночей подряд, и тогда джин согласился.
- Ты сказал, что это невозможно! - ахнул Майк.
- Не перебивай.
Джин согласился исполнить её желание, но он нарушил своё обещание и на века стал Ифритом в уплату за свою ложь. Что же, это достойная цена. Отныне он не мог покидать то место, где ложь свершилась, шесть тысяч лет. Принцесса Жасмин оставалась в неведении: она выполнила все указания джина и покинула на ночь свои покои. А джин, дабы её обмануть, принял облик её возлюбленного.
- И она так и жила с ним? С Ифритом?
- Думаю, да, - бесцветно отозвался Спаситель. - Так говорится в легендах. Жасмин умерла в неведении, однако у мёртвых нет тайн, и обман раскрылся. Теперь только и слышно, как дух разъярённой принцессы бродит по развалинам Аграбы и мучает тех, кто потревожил покой города. Но больше всех, наверное, страдает Ифрит, что не в силах помочь заблудшей душе отправиться к праотцам.
Над их головами занимался рассвет.
Майк натянул кроссовки, предварительно вытряхнув из обуви вездесущий песок. Спаситель наблюдал за его действиями молча и безо всякого интереса, явно размышляя о чём-то своём.
- Слушай, - Майку тоже не хотелось говорить, так его потрясла история Алладина и Жасмин, но всё равно один вопрос мучил его, не давая покоя, - так как тебя зовут?
Спаситель смотрит на него немигающим взглядом.
- Джинни.
Майк вскидывает голову, и ему чудится серебристый женский призрак за мужчиной. Женщина грустно улыбается.
- Что?
- Джимми, - шепчет он, качнув головой. Призрак исчез с первым солнечным лучом. - Можно Джимм, если угодно. Тебе пора.
Раздосадованно кивнув, Майк встал с ковра и уже было прошел несколько метров, когда вспомнил, что забыл попрощаться.
Однако, обернувшись, археолог не увидел ничего, кроме бескрайней пустыни и блеклого огонька костра где-то на горизонте.
========== Принцесса без головы ==========
Платьица-туфельки-цветочки.
Розы-розы-розы.
Весь замок завален нежными бутончиками, а служанки тихонько плачут от шипов, впивающихся им в руки. Море цветов, в которых утопают слезинки. Или море слёз, орошающих окровавленные шипы.
Принцесса кокетливо посмеивается, почти ласково подавая руку одному из заморских принцев. Красавица благодарно склоняет изящную маленькую головку с витыми золотыми кудрями к аккуратному хрупкому плечику. И улыбается, явно одобряя действия принца дальних стран.
Её принц - уже король, если быть точнее - смотрит на всё это с нескрываемым раздражением и злобой. Кажется, красивый замок, утопающий в розах, ждёт скорая война. Принцесса - уже королева - продолжает высоко смеяться, качая головкой и не отнимая руки.
Королева замка прекрасна. Она высока и стройна, точно юная осинка, гибкий стан её облачает невесомое платье цвета водной глади; её голубые глаза блестят, отражая блики свечей и улыбки, обращённые к ней; её волосы подобны золоту, переливающемуся в солнечных лучах, а кудри завиваются, точно витые лестницы замка; тонкие нежные запястья свели с ума не одного мужчину. И даже имя своё - Золушка - сменила на величественное Канна*.
Все восхищены красавицей. Все терпят её розы. Все закрывают глаза на её поведение.
Король молчит. И придворный волшебник - тоже.
Королева смеётся, продолжает смеяться, даже замечая недовольный взгляд своего супруга. Этот взгляд удостаивается легко приподнятой изящной бровки и небрежного взмаха рукой. Её обнимает другой принц, насмешливо улыбаясь.
Она с восторгом принимает разноцветные блестяшки, обтянутые золотом и серебром так, как перчатка обтягивает пальцы. Все знают об этой странной любви королевы к дорогим, болезненно дорогим украшениям и розам, и никто не смеет и слова сказать против.
Король продолжает молчать.
Король молча ненавидит.
Девушка рассеянно улыбается, когда её супруг присылает за ней одного из своих слуг. Она кивает, как большая красивая кукла, а в пустых глазах плещется интерес. Будто бы король ей преподнесёт какой-нибудь дорогой подарок.
- Это колечко? - умиленно спрашивает она, невесомо ступая на мраморные ступеньки.
Розы-розы-розы.
Розовое море, что ластится к её ногам и плачет гнилыми слезами.
Служка выводит её к дворцовой площади, подводит к возвышению, больше напоминающему сцену, и помогает подняться. Король почти ласково нажимает ей на плечи, заставляя опуститься на колени, а его глаза лихорадочно блестят.
Королева хлопает длинными-длинными ресничками и растягивает губы в улыбке, когда Король показывает на что-то сквозь небольшую арку.
- Это волшебство, - жестко шепчет он ей на ушко, отодвигая золотистые локоны, - стоит только просунуть голову, и ты увидишь море роз и золота.
Платьица-туфельки-цветочки.
Девушка с готовностью подаётся вперед, и стоящий рядом палач отпускает верёвку. Гильотина легко отрезает красивую головку от хрупких плечиков.
С её большими удивлёнными глазами, глупой улыбкой и ореолом волос, рыжих в закатных лучах, голова похожа на тыкву.
____
Канна с латыни “пустая”, если верить интернету.
========== Гадалка ==========
Карт в колоде всего семьдесят восемь, из них двадцать две вершат судьбы, остальные олицетворяют стихии и окружающий мир. От колоды приятно пахнет травами, благовониями и чем-то непонятным, но очень сладким и родным. Рубашка у каждой карты одна и та же, да только отличается на каждом аркане, что старшем, что младшем.
Эсмеральда в задумчивости гладит Таро кончиками пальцев, подносит карты к лицу и вдыхает аромат полыни и медуницы, немного рассеянно касаясь губами прохладной поверхности. Вроде бы семьдесят восемь бумажек, - а такая сила в них заключена. Вся Франция встала бы на колени, если бы вдруг узнала о том могуществе, что заключено в простых картинках. Но люди ничего не ведают, они продолжают жечь знания в колдовских головах, жечь тела на огромных кострах, петь гимны во имя своего жестокого Бога и Смерти.
Цыганка моргает, когда непрошеная слезинка чертит влажную дорожку по бледной щеке. Неправильно.
Полутьма шатра нежно обволакивает её уставшее тело и утомлённый разум, принимает в свои объятия со всеми недостатками и достоинствами. Магия почти нежно соприкасается с этой тьмой, скользит тёплыми волнами по чёрным волосам цыганки, аккуратно смахивает слезинку и целует сухие жесткие губы. Взгляд Эсмеральды обращён к её картам, к её душе, разделённой на семьдесят восемь ровных кусочков.