Грани миров

И не только тело. Точнее, совсем не тело.

В отместку Маринетт стянула с себя пиджак и футболку. Холодно ей не было: Адриан, в отличие от Кота, просто исходил жаром. Зато теперь его взгляд прочно приклеился к её груди, подпрыгивающей при каждом движении.

Наверное, эта картина стала для него началом конца.

Со стоном Адриан схватил Маринетт и опрокинул её на пол. Толчки стали быстрыми, ритм — рваным. Она схватила Агреста за плечи и прильнула к нему; была её очередь целоваться, когда он не мог управлять собой.

Его удовольствие было таким ярким и откровенным, что Маринетт даже стало не по себе. Это она? Правда, она? Она заставляет лицо Адриана искажаться в гримасе?

Потрясающе.

Кончив, он опустился на неё. Маринетт сразу обхватила Адриана руками и ногами, — мой, не отдам, только мой, от сего дня и до конца мира, — и ткнулась носом в мокрый висок.

— Я люблю тебя, Кот Нуар.

Адриан фыркнул ей на ухо.

— Я люблю тебя, Маринетт.

— А я люблю сыр. Но я же не занимаюсь с ним непотребством прямо в пепле Катаклизма!

— Плагг, прекрати немедленно!

Маринетт тихонько рассмеялась. О, она обожала, когда Тикки была чем-то возмущена. У неё так забавно подскакивал голос!

Адриан смущённо откашлялся и извинительно улыбнулся.

— В чём-то Плагг прав, Принцесса. Как насчёт душа? Пепел надо смыть.

От мысли о том, что в душе может быть новый раунд, Маринетт ощутила слабость в ногах. Нет уж, на такие подвиги она пока не была готова.

— Только раздельно, — поставила она условие.

Судя по разочарованию во взгляде Адриана, очень своевременно.

— Дамы вперёд.

Уже стоя под ледяным водопадом в шикарной душевой, Маринетт задумалась над превратностями судьбы. Её котёнок — это идиотинка Адриан. А Адриан — это милый и нежный Кот. Прямо несочетаемое в одном флаконе.

И она, кажется, встречается с ними двоими. Потому что они — один человек, а она встречается с Адрианом. Значит, генералы Котландии и Адриании всё это время были подданными Котодриании?

Господи, какие же глупости. Но жители Маринеттании счастливы и выбрасывают белые флаги, сдаваясь на милость победителей.

— Так вот почему он говорил не расставаться с Адрианом, — со смехом поняла Маринетт, намыливая голову. — Вот же… прохвост.

Пока напарники принимали душ, — как и настаивала Маринетт, по отдельности, — квами хватило времени не только на «нежности», но и на подкрепление. Маринетт предположила, что запасы сыра и печенья у Адриана существенно просели: Тикки и Плагг выглядели слишком довольными жизнью.

— А мой котёнок, между прочим, и сам догадался о её личности, — хвастался Плагг, пока Адриан пытался отскрести от себя пепел. — Слышишь, малышка? Он тебя раскусил раньше, чем его папка окончательно тебя выдал. Ещё один балл в пользу Котов!

— Балл? — не поняла Маринетт.

Тикки отмахнулась.

— Не обращай внимание. Старая игра для старых квами. Нет, Плагг, не считается: даже если он догадался раньше, то раскрыл её не он, а мэтр Габриэль. Поэтому ноль-ноль.

Плагг недовольно фыркнул, но спорить не стал. Вместо этого он принялся ластиться к Тикки, как уличный кот. Его громкое мурлыканье, наверное, было слышно в каждом уголке огромного дома Агрестов.

После водных процедур Адриан притащил в комнату поднос, полностью заставленный самой разной едой. Было забавно видеть подобный натюрморт: рядом с устрицами и икрой лежала, придавленная шоколадом, пачка самых дешёвых в мире чипсов и две упаковки крекеров для похудения. Запивать всё предлагалось или газировкой, — бледная копия Колы, к тому же, выдохшаяся, — или свежевыжатым гранатовым соком.

И всё равно этот обед оказался таким потрясающим, что девушка запомнила бы его на всю жизнь. Адриан перемазался в Нутелле, Маринетт рассыпала икру с крекера, и та затерялась в ковре на вечность. Плагг и Тикки ворковали, сидя на телевизоре, пока их Хранители пытались выковырять из ворса хоть какую-то часть икры.

Когда еда закончилась, они ещё некоторое время просидели на диване в обнимку. Объятия были твёрдыми, как камень, и совсем не утешающими. Маринетт примерно догадывалась, о чём думал Адриан; она сама думала о том же самом.

Впереди был последний рывок, падение в неизвестность. А это, в свою очередь, было совсем не весело.

В итоге они с Адрианом, не сговариваясь, расцепили объятия и встали с дивана. Квами, ощутив перемену настроения, вспорхнули со своего места и подлетели к Хранителям. Плагг сделал несколько кругов около Адриана, взъерошив тому волосы и заставив одежду развеваться от ветерка; Тикки подлетела к Маринетт и потёрлась пухлой щёчкой о её.

— Всё будет хорошо, Маринетт. Честное слово.

— Больше никаких сбоев с Исцелением?

— Ну, ты ведь больше не сомневаешься в том, что ты — лучшая Ледибаг…

На вопросительный взгляд Адриана Маринетт покачала головой. Она расскажет, но как-нибудь потом.

Эмили и Габриэль ждали их там же, где они и разошлись — в кабинете месье Агреста. Отец Адриана сидел за рабочим столом и перебирал бумаги, Эмили стояла у окна. Рядом с ней, к удивлению Маринетт, стояла Натали — как всегда собранная, в чёрном костюме, но с распущенными волосами и неожиданной улыбкой на губах.

Едва подростки зашли в кабинет, Габриэль поднял взгляд от бумаг.

— Вы закончили? — поинтересовался он без всякого интереса.

Маринетт кивнула. Адриан издал нервный смешок и взъерошил волосы.

— Отлично. Сейчас я дописываю, и мы можем заняться непосредственно работой. Советую вам, мадмуазель Чэн, позвонить родителям или друзьям. Скорее всего, это последняя возможность.

Маринетт сглотнула. Вот так, парой предложений, Габриэль полностью убил в ней все пузырьки счастья, что так долго взращивал Адриан.

— Пап… а что ты пишешь?

— Завещание.

От этого стало ещё более тоскливо. Получается, Габриэль даже не собирается жить после всей этой истории долго и счастливо?

Взгляд сам собой метнулся к Натали и Эмили. Мадам Санкёр выглядела вполне довольной тем, что просто стоит рядом с давно умершей подругой. А вот мадам Агрест со всей её цыганской мишурой и бесчисленными монетами на юбке совсем не обращала внимание на происходящее в кабинете. Она была так увлечена происходящим снаружи, что даже не посмотрела на вошедших. И это напомнило Маринетт такую же сцену: она наедине с Эмили, в их с Котом кухне, и Эмили смотрит в окно… только вот Кота рядом уже нет.

— У меня нет телефона.

Габриэль вернулся к бумагам. Перьевая ручка в его пальцах блестела золотом на особо резких поворотах, и даже сгустившиеся вокруг мужчины тени не могли заглушить эти искры.

— Можете взять мой. Вы же помните номера?

Маринетт кивнула. Номер Альи и матери она знала наизусть.

Первой она решила позвонить подруге. Алья, как и всегда, не поднимала трубку: вместо её недовольного приветствия, — время было поздним, около десяти вечера, — Маринетт услышала весёлый голос автоответчика. «Это Алья Сезер, и, если вы не Ледибаг, то вряд ли я подниму трубку. Говорите после сигнала что хотите, прослушаю потом. Начинайте: би-ип!»

Пару секунд Маринетт молчала. Адриана не было рядом, — он подошёл к Натали и матери, и теперь тихо переговаривался с ними, — и справляться с эмоциями ей пришлось самостоятельно.

— Аль… я тут по такому делу, — нервный смех. — Ну, по ледибаговскому. Я вроде как собираюсь ввязаться в авантюру, и неизвестно, выживу я или нет. Месье Агрест завещание пишет… зато мы с Адрианом теперь вместе. Он Кот, знаешь? Круто же…

На глаза у Маринетт набежали слёзы, и девушка быстро их стёрла. Не сильно это помогло, потому что вслед за первыми каплями полились другие.

— Мы столько друг от друга бегали, а теперь, когда наконец знаем… когда мы выиграем, Сезер, я отведу тебя в самый крутой Дисней-Лэнд в мире, честное слово. Без Сапотисов и без парней, ладно? Только ты и я.

У неё даже не было салфеток, чтобы высморкаться.

— Слушай… я люблю тебя. Ты была… ты отличный друг. И ты определённо будешь моей подружкой на свадьбе, ясно? Ты и… и Хлоя, наверное. Она, оказывается, хорошая… люблю тебя. Передавай Нино привет. Мы с Адрианом не помним его номера.