Волшебный фонарь

Однажды воскресным днем Дороти, справившись с уроками и домашними делами, пришла на холм, где они с Маргарет условились играть в лавку зеленщика. На черепаховом камне дремал уж. Услышав шаги, он юркнул в кусты и был таков. «Ага! Испугался! – обрадовалась Дороти. – То-то же!». Соорудив из кирпича и дощечки весы, она принялась собирать траву на продажу. По акварельно-прозрачному небу розоватым обрывком бинта плыло одинокое, тревожное облако, но девочка не обратила на него внимание. На крыльце школы стояла мисс Киттан и вытряхивала половик. Дороти помахала учительнице пучком подорожника. Наконец она увидела кузину, бодро шагающую по извилистой тропинке, спряталась за высокий камень и, когда та была уже совсем близко, сказала оттуда: «Ку-ку!». Маргарет принесла в переднике много крупных желудей, шишек и земляных орехов. Черепаховый камень превратился в прилавок. Подруги разложили на нем зелень: мурава – это лук, осока – чеснок, полынь – укроп, а сморщенные листья лопуха – салат. Из прошлогоднего «Фермерского вестника» они нарвали оберточной бумаги. Тут бы и игре начаться, да вот беда – оказалось, что никто не хочет быть покупателем.

– Послушай, кузина, в тот раз ты была мисс Киттан. Помнишь, ты мне ещё двойку поставила? Значит, сегодня, по справедливости, я должна быть торговкой, – доказывала Дороти.

– То не в счёт, потому что я похожа на мисс Киттан, – хорохорилась Маргарет.

– Зато я ростом почти с учительницу, а ты ей едва до локтя достаёшь.

– Ах, вот как, Дороти Хант! – Маргарет гневно топнула ногой. – Ну я от тебя такого не ожидала. Не думала я, что ты станешь ростом меня попрекать!

– Помилуй, кузина, какой же тут попрёк? Разве это обидно для девочки? Моя мама наоборот расстраивается, что я дую вверх как на дрожжах, говорит: «Трудно такой каланче пожарной в жизни придется».

Самое время было помириться, да куда там! К Маргарет в сердце словно червяк садовый заполз, и давай безобразничать, выкручиваться, пакостить. Она не заметила, как развернулась на деревянных каблуках и пошла прочь, путаясь в подоле длинной клетчатой юбки и сердито бубня себе под нос. Маргарет надеялась, что кузина кинется за ней, но этого не случилось. Дороти надула губы и стала играть одна. Она взвешивала на самодельных весах товар, заворачивала его в кулёчки и сама с собой расплачивалась речной галькой. Маргарет пыталась украдкой оглянуться назад – разведать обстановку. Она скашивала глаза то вправо, то влево, сожалея, что для таких случаев нет третьего глаза где-нибудь на затылке. Дороти за ней не побежала. Это было возмутительно, и Маргарет разревелась от досады на кузину и жалости к себе. Слёзы хлынули ручьем, девочка размазывала их по лицу бахромой потрёпанного серого платка, отчего на щеках появились разводы. Между тем навстречу ей из-за забора вывернули две подружки Мэри Пикок и Сэлли Вуд.

– Вот тебе и раз! – всплеснула руками Сэлли.

– Что же мы такую сырость развели? – участливо поинтересовалась Мэри.

Маргарет сбивчиво и бестолково поведала о своей ссоре с кузиной, сильно приукрасив себя и непреднамеренно вложив в уста Дороти слова, каких та не говорила. Мэри слушала её, сокрушённо качая головой, а Сэлли горестно вздыхала.

– А я и вправду похожа на мисс Киттан, – всхлипнула Маргарет.

– Конечно, похожа! – Мэри ласково обняла её за плечи. – Ты у нас милашка, не так ли, Сэлли?

– И я о том же, а эта долговязая Дороти Хант – вылитая старуха Бэнч в припадке ярости, вот она тебе и завидует.

Маргарет вытерла передником лицо и едва заметно улыбнулась.

– Вообще, – Мэри игриво взъерошила ей волосы, – подруг надо по себе выбирать. Раз уж уродилась на свет хорошенькой, так и дружи с красавицами, как говорится, каждому свое. Вот мы с Сэлли, чем тебе не подруги?

Маргарет важно приосанилась, стараясь казаться выше. Всё бы хорошо, да уж очень странно уголки губ у Сэлли подрагивают, а Мэри, всегда заносчивая и резкая, распевает чужим, приторным, будто патока, голоском: слова так и вязнут между бисерными кошачьими зубами. Маргарет почуяла неладное.

– А как же Дороти? – спросила она робко.

Сэлли пожала плечами:

– Дело хозяйское, мы в дружбу не набиваемся, мы как лучше хотели. Пошли, Мэри!

– Постойте! Я буду с вами дружить!

– Ну вот и славно, – обрадовалась Сэлли, – ты не только симпатяга, но ещё и умница!

– Пойдём с нами в мелочную лавку, – предложила Мэри, – туда новые ленты завезли.

– Да… но, – Маргарет запнулась.

– В чём дело? – спросила Сэлли.

– У меня нет денег.

В карманах Маргарет действительно обреталась лишь пара желудей да каштан-завалыш. Девочки обменялись быстрыми, искромётными взглядами.

– На то мы и подруги, чтобы делиться, правда ведь, Сэлли?

– Конечно. Тебе не о чём беспокоиться.

Они настойчиво и цепко подхватили Маргарет под руки, и все вместе отправились в лавку к тетушке Тули. Неназойливо пригревало осеннее солнце, над сжатым пшеничным полем метались взволнованные стрижи – они готовились в перелёт. Лёгкий ветерок колыхал на Мэри нарядную шаль, которую та без спроса достала из комода, пока мать кормила индюшек. Мимо на породистом жеребце пронесся Белфорд-младший, недавно изгнанный из частной школы за лень и плохое поведение. Он махнул девочкам рукой, схваченной в узкую чёрную перчатку, и небрежно бросил на скаку: «Привет трём грациям!».

Мэри подмигнула Маргарет:

– Вот оболтус! Видала, как он на меня посмотрел? – это было сказано таким тоном, будто речь шла о мальчишке с соседней фермы, а не о наследнике титула, родового замка и прилегающих угодий.

В лавке удушливо пахло свежим хозяйственным мылом. Тётушка Тули, румяная, толстая и радушная, привезла из города целую связку атласных лент. Мэри и Сэлли принялись с азартом рыться в этом разноцветном богатстве, наконец, одна выбрала себе кремовую, другая – розовую. Маргарет стояла в сторонке, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Ну что же ты, – позвала её Сэлли, – подходи ближе, не стесняйся. Какая лента тебе больше нравится?

Маргарет пожала плечами, а Мэри сказала:

– Ей подойдет голубая, под глаза.

Она выдернула из связки широкую ленту небесного цвета и приложила к лицу Маргарет.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула Сэлли. – Вылитая мисс Киттан! Непременно приходи в ней завтра в школу!

С утра на душе у Маргарет скребли кошки. За завтраком она пролила на скатерть чай, получила подзатыльник от старшего брата Джулиана и выговор от матери, но эти мелкие неприятности совсем её не огорчили. Мысли Маргарет были заняты другими заботами. Например, знают ли девочки в школе о её ссоре с Дороти? От тягостных раздумий она надела наизнанку правый чулок и чуть не вышла из дома в тапочках. Дверь в классную комнату Маргарет открыла осторожно, вроде как смущённо. Новых подруг ещё не было. Сэлли, по своему обыкновению, проспала, а Мэри приходила тик-в- тик к звонку – она до последнего момента крутилась перед зеркалом. Зато Дороти уже сидела за партой и, закрыв ладонями уши, усердно повторяла урок. Маргарет достала из сумки ленту. Она не решилась показать её дома, поскольку вполне резонно предполагала, что мать эту обновку не одобрит. Пышные, шелковистые волосы не поддавались, выскальзывали из рук. Маргарет с трудом завязала кривоватый бант, что придало её остренькому лицу испуганно-растерянное выражение, корни волос ныли, а отдельные пряди выбивались «петухами». Во время урока она почувствовала на себе знакомый, тёплый взгляд и едва заметно покосилась на Дороти. Та смотрела на неё и дружелюбно улыбалась, и у Маргарет отлегло от сердца. Дождавшись звонка, девочки бросились навстречу друг другу так, будто не виделись целую вечность.

– Знаешь, кузина, мы обе были не правы, давай помиримся! – сказала Дороти.

– Давай! – Маргарет уже хотела подпрыгнуть и поцеловать её в высокий честный лоб.