Страница 9 из 12
Как? Как и когда он там оказался? В такой близости ко мне?
– Соколов, – с трудом выдавила из себя, предприняв еще одну слабую попытку вырваться.
– Соколовский. Ты же хочешь меня, Ласка, – произнес он на выдохе, а у меня все внутри задрожало от того, как он меня назвал.
Так нежно и волнительно.
Но нужно было взять себя в руки, нужно было прекратить это безумие, пока не случилось непоправимое.
– Пожалуйста, ты же знаешь, что я не…
Он не дал мне договорить и вошел в меня пальцем. Я заткнулась на полуслове и вся сжалась от накатившего наслаждения.
– Что ты не? Не течешь на мои ласки? Или не плавишься как сыр в духовке? А может, еще скажешь, что не дразнила меня там, у той чертовой духовки? – он произнес все это настолько запальчиво и грубо, что мои ноги подкосились и я сильнее вцепилась ладонями в барную стойку, все еще ощущая внутри себя мужской палец, который сейчас не двигался, то ли давая к себе привыкнуть, то ли выжидая чего-то еще.
– Я не сп-пециально, – прошептала, запнувшись.
– Что не специально? А может, ты подружку ждала? А, Мира? Так позови ее, и мы с ней вместе тебя трахнем. Прямо на этой стойке, как очень плохую девочку.
– Прекрати, – не сдержалась я.
Слова Соколова были ужасными, но я почему-то задыхалась, слыша их.
И совсем не от страха. Определенно не от страха.
Мужчина на мой выпад рыкнул, провел языком по моей шее и зашевелил пальцем.
Господи боже, помоги.
Это было так запретно, так необычно, и я не могла понять, как все это остановить. Как заставить себя прекратить, пока не стало слишком поздно.
Ведь не я одна вела себя неадекватно. Поведение Соколова было еще более странным. Почему-то он действовал словно оголодавший зверь, который не пил и не ел много суток, а сейчас ему под нос подсунули шикарнейший бифштекс и целую бочку воды, которую он и решил выпить. Всю за раз.
Я и была той водой, а Мир пил меня – до самого дна.
Мужчина убрал руку с моей груди и взял за подбородок, разворачивая его к своему лицу. А потом он набросился на мой рот. Не дав и пискнуть, поглощая все мои стоны. По телу огненной лавой потекло тепло, парализуя меня. Я прислушивалась к себе и не могла понять, где же ощущения острее: там, где Мир медленно входил в меня своим пальцем, или там, где его губы просто с сумасшедшей скоростью пожирали меня.
Я окончательно растворилась в Соколовском, перестала обращать внимание на его грубые слова и прижалась к мужчине теснее. Я забыла обо всех своих установках и принципах.
Мирослав отпустил мою голову, провел пальцами по плечу, затем ниже по руке и спустился к попке. Он задрал трикотажную ткань футболки и начал поглаживать мои ягодицы.
Это было безумием, в первую очередь моим. Я позволяла ему и себе то, что никогда и никому не позволяла. Я не могла прийти в себя. Просто не могла. Не могла протрезветь и очнуться от этой дымки.
Какими же вкусными были его губы, мягкими и сладкими. Боже, я ведь забыла вкус чужих губ… Как же я давно не целовалась. Даже не вечность, а, казалось, всю жизнь.
Большой палец мужчины начал вырисовывать круги на моем клиторе, и по телу побежали электрические импульсы. Ноги уже давно ослабли, и я из последних сил держалась за барную стойку, но до безумия сильно хотелось накрыть мужскую руку своей, чтобы направить его. Надавить сильнее туда, куда именно я любила. Да, я знала свое тело, знала свои самые чувствительные точки, знала, как доставить самой себе удовольствие, но никак не ожидала, что мужские прикосновения могли сделать со мной такое. Опрокинуть на лопатки, пройтись по мне, словно цунами, перевернув все мое мироощущение с ног на голову.
Все же Мир ласкал меня не так, как я любила, и не там, где я любила, но огонь внизу живота растекался быстрее скоростного поезда, который уже набрал всю свою мощность и был не в состоянии затормозить так, чтобы обошлось без жертв и не случилось катастрофы. Потому что со мной вот-вот именно это и случится – самая настоящая катастрофа, которая погребет меня под своими обломками.
Мозг отчаянно вопил, что его хозяйка свихнулась, а тело продолжало ластиться к мужчине и вздрагивать от каждого его прикосновения. Я кончила, разорвалась на миллиард кусочков, которые тут же притянулись друг к другу обратно, но встали в неправильный пазл, словно собрав из меня совершенно другую картину, не ту, которой я была еще десять минут назад, – я почувствовала это, громко простонав мужчине в рот. А Мир словно озверел: то ли замычал, то ли зарычал, начал покусывать губы, затем осыпать жалящими поцелуями мой подбородок, шею и плечи.
А потом…
Я ощутила его член. Его обнаженный член, двигающийся между полушарий моей попы. Мужчина неторопливо водил своим достоинством по моей заднице, а меня сковало ледяными тисками отвращения. Перед глазами вмиг потемнело, и на меня накатила та самая паника, которую я и ждала с самого начала.
Все тело одеревенело, и мне показалось, что я уже вообще ничего не чувствую, что я словно не здесь и не сейчас. Будто моя душа отделилась от тела и воспарила к этому огромному девятиметровому потолку в гостиной Соколовского, но потом сквозь всю эту дымку я почувствовала гладкую головку мужчины и ожила.
Я закричала, начала вырываться, схватила что-то на столе и пыталась этим отбиваться. Я пинала мужчину пятками и локтями. И опять ничего не видела: перед глазами была лишь удушающая пелена, а в нос забился ужасный металлический запах крови.
Я ненавидела кровь.
Как же я ненавидела кровь.
– Мира…
Тихий приглушенный голос Соколовского, словно он говорил через подушку, раздался вблизи, но я по-прежнему ничего не видела. Я и дышать-то не могла, а еще этот запах…
– Успокойся, Мира.
Меня больше никто не держал – это было первым, что я осознала, когда начала приходить в себя. Второе – в моей руке что-то было, а сама ладонь горела огнем. Я разжала пальцы и с ужасом уставилась на то, как на пол, словно в замедленной съемке, начали сыпаться осколки бокала, а следом, капля за каплей, стекать кровь.
И я, кажется, все же потеряла сознание. Потому что не выносила даже запаха крови, что уж говорить о ее виде.
Глава 8
Мирослав
Соколовского буквально разрывало на части. Мира взбесила его своими словами. Вот неуемная же. Хотя он и не ожидал чего-то другого – он сам затеял эту игру и сам выложил ей свои карты, прикрыв желание войти в ее семью жаждой больших денег. Ласка услышала то, что хотела. И то, что он хотел, чтобы она услышала. Тогда с чего бы ему так выходить из себя?
Подумаешь, пара колкостей на тему денег. И не такое он на свой счет слышал.
Мирослав показал Огневой квартиру и вернулся в офис, который находился в соседнем здании, на более низком этаже. Без пафоса и прочего. Он располагался там удобства ради, вот и все.
На работе Мирослав не пробыл и часу, слишком сильно ему хотелось назад. Домой. К Снежной королеве.
И когда Соколовский нашел Миру за готовкой, у него в голове что-то помутилось. Девушка была в его футболке, достающей ей до середины бедра.
Черт.
Могла бы выбрать вещь подлиннее и не ту, которую он только этим утром снял с собственного тела.
Член дернулся в штанах, дыхание сбилось, а кровь словно быстрее потекла по венам. Потому что он ощутил такой жар, что в самый раз в прорубь нырять. Лишь бы потушить эту агонию, появившуюся так внезапно. И тут Ласка нагнулась, а Мир увидел ее обнаженные ягодицы и складочки.
Все. Не было там больше адекватного человека. Если только Огнева, потому что Соколовский теперь был далек от адеквата. Он действовал на чистых инстинктах и рефлексах, особенно когда Ласка сорвалась с места и попыталась убежать.
Поймать. Подмять. Заклеймить.
Первобытные инстинкты настоящего пещерного человека взяли над ним шефство и, казалось, уже не отпустят его никогда. Ведь только стоило ему почувствовать вкус кожи Огневой, а затем и погрузиться в нее пальцем, как Соколовский потерялся в этом мире и самой Ласке.