Страница 9 из 14
Весь вечер Илья не отходил от Перепёлкиной ни на минуту. Жанна изо всех сил старалась не показать своего разочарования Анжеле и Лине. Но подружки имели успех у молодых людей: их занимали танцы, музыка, стремительно текущее время и близившийся конец приятного развлечения – неминуемо придётся возвращаться домой. До Жанниных терзаний им и дела не было. Совсем неожиданно долговязая угловатая Лина оказалась хороша в танцах: она легко и красиво двигалась, несмотря на нелепую джинсовую юбку и тапочки на шнурках.
Илья с Перепёлкиной не танцевали ни разу. Ели мороженое, пили сок, болтали, слонялись по залу – но не сделали даже попытки потолкаться в медленном танце.
– Боится, что Леночка наступит ему на ногу, оттого и не танцует, – предположила Лина. Оказалось, она тоже потихоньку наблюдала за Ильёй. – Ещё бы, такая тумбочка!
«Это она зря! Не в тонкой талии счастье, – грустно подумала Жанна. – А ноги у неё очень даже хороши. Если добавить ещё и голос, так она просто принцесса».
«Я так давно мечтал коснуться хоть пальцем твоей нежной ручки!» – горячо прошептал Генри девушке на ушко. Мери испуганно оглянулась: не заметил ли кто? Но музыка звучала так громко, а танцующие пары были настолько поглощены собой, причудливыми фигурами менуэта и лёгким изяществом музыки, что никто не обратил на Мери ни малейшего внимания. «А я не так уж неуклюжа, как мне казалось прежде», – с облегчением подумала девушка и дрожащим от волнения голосом произнесла: «Вы восхитительно танцуете, сэр!»
«Что это мне припоминаются «Радости и огорчения» Матильды Джонс? – удивилась Жанна. – Ну, какие могут быть сравнения с проблемами современных девушек-студенток? Нам живется не в пример сложнее, да и мужчин теперь водится гораздо меньше, чем в те давние времена. Радостей поубавилось, а вот огорчения – в полном наборе и сохранности. Даром, что два века прошло».
Жанна засобиралась домой раньше подруг. Анжела немного огорчилась напоминанием о конце праздника, но признала, что пора уже возвращаться домой: путь неблизкий, а темнеет по-осеннему рано. В электричке Жанна почти не разговаривала с подругой, все боялась выдать свои печали и обиды. Но Анжела была поглощена собственными впечатлениями от «взрослого развлечения» и всю дорогу весело болтала, не замечая односложных реплик подруги.
Девочки расстались возле дома Анжелы, она жила совсем близко от станции. Теперь Жанна понуро брела к своему дому, уже не заботясь о собственном грустном виде.
А здесь, в полусонном, тихом городке все было как всегда: тёплый осенний вечер выманил из стандартных панелек и немногочисленных «улучшенных» кооперативных девятиэтажек влюбленные парочки, которые теперь слонялись в самых тёмных уголках дворов и улочек, шептались, хихикали и беспрерывно обнимались. Прочие граждане – преимущественно пожилого возраста, с собаками и без – ужасно раздражались при виде целующихся и обнимающихся девушек с кавалерами, но глаз не отводили. Напротив, жадно вглядывались в тёмные силуэты и прислушивались, пытаясь уловить обрывки чужих малопонятных разговоров.
– … скучно было, точно говорю. Зря даже пошёл туда, девчонки такую чушь несли, просто тошно слушать… и чего ты обиделась, я ж ничего такого…
– Ой, Коль, неужто ты это из-за меня?.. Мне тоже было не особо, но я ж обещала Ленке. А тебя всё не было, и совсем уже поздно стало. И с предками я поссорилась…
С шумом распахнулось окно первого этажа, в тёмной раме показалась взлохмаченная женская голова, послышался визгливый недовольный голос:
– Расшумелись тут как на базаре! Шли бы себе в парк, да и миловались там сколь душе угодно. А тут нормальные люди спать укладываются – и не уснуть от галдёжа вашего. Идите отсюда, да поживей!
Вышла соседка Бобровых с третьего этажа с мусорным ведром, хлопнула подъездной дверью и прошаркала тапочками мимо Жанны.
– Здрасьте, Вер Михална! – привычно поздоровалась девушка.
– Поздно ходишь, – проворчала сердито соседка, не ответив на приветствие. – И как только бабушка позволяет тебе ночами шляться!
Из первого подъезда вышел большой пожилой дог Милорд, волоча за собой на поводке не менее пожилого хозяина.
– Рядом, Милорд! – задыхаясь, выкрикнул хозяин. – Рядом!
Пес протащил старичка ещё метров десять, затем внезапно сел и застыл в выразительной позе «очень послушная собака».
– Сидеть! – запоздало просипел собаковладелец и демонстративно полез в карман за наградой. Дог заинтересованно вытянул морду.
Из тёмных кустов к собаке метнулась крошечная тень, грозный пес жалобно заскулил и потащил растерянного хозяина к спасительной подъездной двери.
Маленькая худая кошка соседки Веры Михайловны удовлетворённо мяукнула, подгребла лапой отвоёванную добычу и, урча от удовольствия, захрустела пыльным сухариком.
Обычная жизнь продолжалась. И она была по-прежнему хороша.
***
На звук открываемой двери бабушка Наташа из комнаты не вышла. Наверное, чаёвничает под свой любимый сериал. Но нет, из комнаты слышался совсем не сериальный разговор. Один голос принадлежал бабушке, а вот другой… Откуда-то Жанне знаком этот голос. Ну, конечно – ведь это тот самый Кузьмин Алексей Петрович – главный человек в городе. И чего это его принесло к бабушке Наташе, на ночь глядя? Наверное, библиотечная работа показалась Кузьмину очень важной и значительной, он сам решил заняться культурой вверенной ему территории и начал как раз с бабушкиного художественного отдела. Жанна тряхнула волосами, что означало в данном случае полное одобрение действий начальника.
– Так я очень на вас рассчитываю, – донесся до девушки голос Кузьмина.
«Ну конечно, это он о бабушкиной работе», – подумала Жанна и обрадовалась успеху Натальи Ивановны.
Голоса смолкли, зато послышались шаги. Затем распахнулась дверь, из комнаты вышел Кузьмин в джинсах и красивом толстом ярко-синем свитере. Алексей Петрович увидел Жанну и на мгновение застыл. Затем он широко улыбнулся, подошёл к девушке, приветливо кивнул:
– Добрый вечер… Жанна!
И он по-военному вытянулся и наклонил голову в приветственном поклоне.
– Здравствуйте, – пробормотала Жанна и почувствовала вдруг страшную усталость.
***
– Что ему тут было нужно, бабуль? – спросила Жанна у бабушки, как только за Кузьминым закрылась дверь.
– Да так, дело у него к нам, очень своеобразное. Да ты иди, поспи, а за утренним чаем я тебе и расскажу всё как есть.
Жанне было немного любопытно узнать, какие там дела завелись у бабушки с самим Кузьминым. Но очень уж спать хотелось. Сквозь наваливающийся сон до неё даже не дошло, что бабушкина сдержанность, нежелание немедленно поделиться новостями с единственной внучкой очень странны. Однако ноги Жанну уже не держали, а в голове мелькали обрывки наплывающих снов. И она просто ушла спать.
Между тем Наталье Ивановне Бобровой было совсем не до сна. И если бы мы с вами, читатель, успели не к самому концу её разговора с Алексеем Петровичем, то уже знали бы, что могущественному городскому начальнику пришла в голову странная и труднообъяснимая мысль о женитьбе на сироте и скромнице, внучке бедной и одинокой библиотекарши Бобровой. На хорошо знакомой нам Жанне захотелось жениться мэру города Кузьмину, такое возникло у него невероятное желание.
И явился Алексей Петрович субботним вечером к бабушке Наташе не только за тем, чтобы сообщить ей, как самой ближайшей родственнице предполагаемой невесты, о своих серьёзных намерениях, но также для получения подробной информации о давно умерших родителях девушки. Услышанное от Натальи Ивановны настолько удовлетворило Кузьмина, что он совершенно уверился в правильности своего решения и покинул скромную квартиру пенсионерки Бобровой с надеждой получить положительный ответ от самой юной девицы в ближайшее время. В понедельник он рассчитывал услышать Жаннино согласие, то есть всего через день, учитывая, что воскресенье вот-вот должно было наступить.
Бабушка Наталья Ивановна в эти последние часы сентябрьской субботней ночи ужасно мучилась в своей уютной чистенькой комнатке, и напряженно думала, и терзалась так тяжко, что ей даже в голову не приходило лечь в постель и проспать до утра. Которое, как широко известно, всегда мудренее вечера. «Алексей Петрович, конечно, стар для девочки. И суров, и нелёгок характером, – думала Наталья Ивановна, неудобно примостившись на краешке кресла. – Уговорить Жанну вряд ли будет легко, но я должна приложить все усилия и употребить весь свой авторитет и влияние, чтобы убедить её дать согласие на этот брак. Не слишком вероятно, что девочку ждёт большое счастье, но как знать, бывает ли это счастье вообще. Гораздо хуже может сложиться жизнь, выйди она замуж за молодого симпатичного оболтуса без гроша в кармане и мало-мальского положения в обществе. Будет этот юный супруг вскоре пить и скандалить – а какой ещё у него выход, если денег на благополучную жизнь жены и ребёнка взять будет негде? Если принять во внимание, что жить отдельно от меня они не смогут, а со мной ему вряд ли понравится…»