Страница 33 из 95
Тем временем Болеслава уже приготовила перловку с мясом и мы приступили к обеду. Я ел прямо из котелка, а девушка в качестве тарелки использовала крышку. Покончив с кашей, я попросил спутницу сварить мне кофе, а сам, удостоверившись, что одежда уже высохла, оделся. Затем, попив кофе, приступил к подготовке ночной операции. В ящике с запчастями, любезно оставленном в танке предыдущим мехводом, нашлась пара стальных трубок, поработав с которыми, я изготовил острые шипы для прокалывания автомобильных шин. Затем достал все четыре трофейных эсэсовских кинжала и польский кортик, с которыми до вечера практиковался в их метании. В клубе реконструкторов я довольно часто занимался подобными упражнениями, весьма популярными в той среде, и, надо сказать, достиг немалых успехов. Вот и сейчас, после трёх пробных бросков, все кинжалы попадали точно в мишень с различных расстояний и с обеих рук. Тренировка проходила с особым воодушевлением, благодаря восхищенным взглядам моей спутницы, она бы ещё хлопала в ладоши, но я запретил - лишний шум нам ни к чему. Убедившись, что рефлексы и координация меня не подводят, я закончил занятие и вновь оказался во власти девушки ластившейся ко мне буквально как котёнок. Да и мне держать Болеславу в объятьях, гладить её по голове, шептать ласковые слова было в высшей степени приятно, я отдыхал телом и душой наслаждаясь её нежностью и стараясь не думать о делах партизанских. После ужина мы устроились под танком, и я уснул объятиях девушки, предварительно предупредив её, чтобы не мешала мне спать без серьёзной причины. Проснувшись, как и планировал, в десять часов, я, разбудив Болеславу, отправил её в танк, туда же сложил все остававшиеся снаружи вещи и, с заранее приготовленным снаряжением, отправился к дороге. Там, устроившись в придорожных зарослях около пустынной трассы, приступил к наблюдению и ожиданию. Насколько я мог судить, эта дорога не лежала на стратегическом направлении, поэтому ночью движение здесь было довольно редким. За час в восточном направлении проследовало всего три автоколонны, в которых было по десятку грузовиков, потом мою позицию миновали четыре мотоцикла, через десять минут после которых, я, наконец, услышал долгожданный звук одиночного автомобильного двигателя и поспешил установить в колее заготовленные штыри. Однако грузовик каким-то невообразимым образом ухитрился их миновать и укатил в ночную даль, оставив меня злобно материться на темной обочине. После этого мне пришлось убирать штыри с дороги, так как стали слышны звуки многочисленной колонны, которая вскоре и проследовала на восток мимо несчастного партизана. Ещё через двадцать минут издали снова донесся шум движения нескольких автомобилей, но я всё-таки решил установить штыри. Вскоре появилось три тентованных грузовика, лишь последний из которых пропорол колесо и съехал на обочину, оповестив своих коллег клаксоном. Водители передних машин, услышав сигнал остановились метров через пятьдесят, но сдавать назад не стали, а отправили к неудачникам делегата, который, поговорив с водителем и пассажиром, осматривавшим с помощью фонарей поврежденное колесо, вернулся к своей машине, где присоединился к стоящей у первой машины компании фрицев. Пока, с моей точки зрения, всё развивалось довольно оптимистично. Четверо немцев, стоявших у передних машин не проявляли никакого желания помогать своим невезучим камрадам и, стоя кучкой, курили и о чем-то весело и шумно разговаривали. У третьей машины находились только двое фрицев, занимавшихся колесом. Я не стал сразу нападать на этих бедолаг, дав им ещё немного пожить, пока не заменят колесо. Не самому же мне этим заниматься, в самом деле. Дождавшись момента, когда им осталось закрутить только один болт, я неслышно подкрался сзади и с трёх метров метнул кинжалы в беззащитные спины. Несмотря на то, что этой ночью стояла ясная погода, вокруг, благодаря новолунию и теням от подступающих вплотную к дороге деревьев, стояла кромешная тьма для всех обычных людей. Да ещё и фары третьей машины светили в сторону первых двух, не давая возможности оттуда увидеть кровавую драму. Поэтому я, не желая более затягивать операцию, как можно быстрее, но стараясь не шуметь, направился к оставшимся фрицам. Далее, приблизившись к ним на пять метров, я с двух рук метнул кинжалы в стоящих ко мне спиной гитлеровцев и, уже не скрываясь, бросился с кортиком в руке к оставшимся двум, которые перед смертью успели только округлить глаза. После расправы, я в стремлении как можно быстрее убраться с дороги попытался забросить трупы в кузов (оставлять их на дороге или поблизости, было крайне неблагоразумно), но тент на всех грузовиках оказался плотно зашнурован и опечатан, вследствие чего мне пришлось резать ткань окровавленным кинжалом, но и это не помогло - кузов был до упора заставлен ящиками. Поэтому я был вынужден всё-таки оттаскивать тела в придорожные кусты. Затем я по одному отвел грузовики метров на пятьдесят в глубь леса. После чего затер на дороге и поблизости оставленные следы. К моему счастью, за это время на дороге не появилось немецких автомобилей. Потом, уже более спокойно, я оттащил трупы ещё дальше и замаскировал ветками. Вернувшись к танку, предупредил Болеславу, чтобы не пугалась шума моторов и отвел грузовики на стоянку. Здесь я в первую очередь озаботился поиском бензина - ведь ради него все и было затеяно - попутно осматривая содержимое коробок. Результаты поисков меня порадовали. В трёх машинах оказалось достаточно топлива, чтобы наполнить бензобаки танка под завязку, да ещё и четыре канистры осталось про запас. Да и груз оказался весьма кстати - во всех грузовиках находились коробки с разнообразными продуктами. От осознания того, что бо́льшую часть трофеев придется оставить, у меня едва не произошел разрыв сердца. Тем не менее, обуздав жадность и рационально отобрав продукты, которые позволяла взять вместимость танка, уже в час ночи я отправился в юго-западном направлении, следуя прежнему осторожному алгоритму: двигаться по проселочным дорогам, населенные пункты обходить, в контрольных точках останавливаться и осматриваться, время от времени маскировать и затирать следы. Проехав таким образом до четырех часов утра чуть менее пятнадцати километров, я остановился в заранее выбранном по карте хвойном лесу. Поставив панцер среди высоких елей, я несколько раз обошел по кругу выбранную стоянку и убедился, что людей и зверей поблизости нет. После чего позвал Болеславу и улёгся спать под днищем танка, крепко обняв девушку. Однако уже через полтора часа меня разбудило чувство тревоги. Протерев глаза и прислушавшись к окружающему меня лесу, я понял, что причиной беспокойства являются крадущиеся шаги нескольких человек, приближающихся ко мне из глубины леса. Толкнув девушку, я прошептал:
Лежи тихо, скоро вернусь!
Затем, выбравшись из-под танка, прихватил винтовку и направился навстречу гостям. Те, хоть и старались идти тихо, но производили достаточно шума, чтобы я мог точно определить их местонахождение и обойти сзади. Примерно за двести метров до танка, я зашёл за спину трём бойцам в польской форме, навёл на них пистолет и, по максимуму добавив сталь в голос, негромко произнес:
Стоять! Брось оружие! Руки вверх! Кругом!
Дезертиры (а никем другим, судя по заросшим лицам, оборванной одежде и густому запаху перегара эти господа, определенно, быть не могли) дружно выполнили все команды и развернулись ко мне лицом, подняв руки вверх.
Кто такие? Представьтесь!
Рядовой Михайло Бабич.