Страница 32 из 95
Анджей, ты спишь?
Идиотский вопрос, на который спросонья так и хочется ответить матом, не взирая на личности. Еле сдержался.
Нет, милая, уже проснулся.
Прости, что разбудила, но у меня проблемы, а на улице дождь...
"Проблемы это плохо, дождь это хорошо..." - начал я мысленно анализировать её болтовню.
Мне нужно кое-что сделать, но я не могу это сделать снаружи, ведь там дождь, поэтому мне нужно, чтобы вышел...
" Она что, тут облегчиться задумала? Ну дела..."
А куда ты это делать собралась, у нас ведь нет ночного горшка?
Горшка?.. Зачем?.. Я не.. Как ты... - несвязно попыталась она мне что-то ответить, однако, наконец, до меня дошло:
Извини, если месячные, то так сразу бы и сказала! - "А то тык-мык - в голове затык!"
Анджей, но так же не принято!
Глупости все эти ваши экивоки... Ладно выхожу, у тебя полчаса, - поставив таким образом точку в разговоре, я покинул танк.
Затем, добежав до ближайшего дерева, я попытался укрыться под его кроной, однако толку от этого было мало. "Надо было хоть шинель прихватить!" - запоздало думал я, чувствуя как быстро намокает одежда под струями воды, стекающей сквозь листья. Промокнув до нитки, я, наконец, дождался истечения отведённого девушке времени и запрыгнул в люк механика-водителя.
Возмущения со стороны спутницы не последовало, стало быть, она уложилась в заданные тридцать минут. А значит, теперь моя очередь заняться собой - забравшись на более просторное место наводчика, я стал стаскивать с себя мокрую одежду. Сзади послышался удивленный голос:
Анджей, а ты зачем раздеваешься?
Не зачем, а почему! - банальная шутка как раз пришлась к месту, и я продолжил, - промок насквозь, вот и раздеваюсь!
Ой, извини, что из-за меня, но надо было хотя бы шинель взять!
"Ну вот ведь какая умница, не то что я - дурак дураком!" - саркастически подумал я и, скинув с себя трусы, закутался в сухую шинель.
Ну что уж теперь... Милая, будь добра, найди... у нас ведь осталась самогонка? Для сугреву, ну и закусить...
Девушка не стала спорить (не зря ведь медицине училась, понимает основы!), а перебралась на место заряжающего, оттуда дотянулась до сложенных внизу вещей и, вскоре, поставив на казенник эмалированную кружку, до половины наполнила её мутноватой жидкостью. "Молодец, в самый раз!" - с благодарностью подумал я, опустошив кружку. Далее, закусив куском колбасы, Я постарался устроиться поудобнее и расслабился. Спать уже не хотелось, думать тоже. Повернув голову в сторону Болеславы, так и оставшейся на месте заряжающего, я встретился с её фирменным лучистым взглядом. Эх, как хорошо было бы сейчас обнять эту чудесную девушку и так и сидеть, прижав её к себе и вместе слушать шум дождя. Но танк совершенно не предназначен для романтических обнимашек. Между креслами мехвода и стрелка-радиста расположена весьма объемная трансмиссия, между местами наводчика и заряжающего - не менее объёмный казенник пушки. А на командирском кресле и одному-то не слишком просторно. Недоработка конструкторов, однако. Поэтому мы так и сидели с девушкой по разные стороны от орудия и нежно смотрели друг на друга. Хорошо сидели, молча, ничего не делая и никуда не спеша. Постепенно веки мои сомкнулись и я задремал, а когда проснулся, то дождь уже кончился и Болеславы в танке не было. Выглянув из танка через боковой люк, я обнаружил, что небо очистилось и радостно светит полуденное солнце. А когда выбрался из люка, встав на крыле, то увидел и Болеславу, одетую в платье, которая развешивала мокрую одежду на ветках. "И как это у нее получается? - задался я вопросом, глядя за её изящными движениями, - просто занимается хозяйственными делами, а смотрится так, будто балетную партию танцует!" Почувствовав мой взгляд, девушка обернулась и помахала мне шелковыми панталонами:
Я постирала, но скоро высохнет, солнце хорошо греет!
Действительно, чувствовалось, что броня танка уже нагрелась, и с зелени влага испаряется прямо на глазах. Кивнув девушке, я уселся на башню и продолжил любоваться красавицей, бросавшей на меня каждые несколько секунд обворожительные взгляды. Закончив с одеждой, она подошла к танку и, подбоченясь, вопросительно-игриво посмотрела на меня. Вроде того: "И чего это пан солдат так томно смотрит на честную девушку?". Да она ещё и актриса!
Иди сюда! - встав на корме, я протянул ей руки, а когда она свои ладони вложила в мои, то одним движением поднял девушку к себе и, обняв за талию, хотел поцеловать. Но Болеслава уперлась руками в мою грудь и замотала головой:
Нельзя же ведь!
Даже поцеловать нельзя?
Только поцеловать? Можно...
Её руки расслабились и наши губы слились в долгом поцелуе. Потом мы расположились на крыле, и обнявшись, болтали о всякой всячине, наслаждаясь чудесным моментом. Как будто и нет никакой войны и сидим мы не на танке, а на скамейке в парке. Но вечно так сидеть, разумеется невозможно и вскоре она перевела разговор на злободневную бытовую тему:
Не знаю, что с обедом делать? Сухого хвороста нет, опять сухомятку будем есть?
Я, немного подумав, ответил:
Сейчас бензиновую горелку сделаю, горячим пообедаем! - пообещал я решить проблему и немедленно приступил к делу.
Взяв из танка снарядную гильзу, с помощью шланга слил в неё немного бензина, сыпанул ложку соли и вставил сложенную вчетверо бечевку, после чего сплющил дульце кувалдой. Вскоре над пламенем этого примитивного примуса расположился котелок и Болеслава взялась за дело. Мне же предстояло подумать о дальнейших планах и связанных с ними проблемах. Во-первых, нехватка бензина, которого осталось километров на пятьдесят, в то время как до Львова только по прямой около восьмидесяти. Во-вторых, надо решать, где скрываться до того момента, когда Красная Армия окончательно займет Западную Украину. А это будет двадцать седьмого сентября, до которого ещё двенадцать дней. Для бо́льшей определенности, я достал карты и приступил к их изучению. Прикинув различные варианты, я решил, что прятаться будем в лесах неподалёку от Львова, а бензин надо попробовать добыть уже сегодня, с помощью разбоя на большой дороге.