Страница 19 из 88
Девушка не убрала рук от лица, но всхлипывать перестала. Хельмутов плащ сполз с её плеча, и он поправил суконную ткань, заодно приобняв бедняжку. Она ведь наверняка поняла, что он — не враг, но, видимо, была слишком потрясена, чтобы отвечать.
— Вот, выпей, — сказал он, стараясь сделать голос как можно более спокойным и ласковым. Это не составило особого труда — стоило лишь представить, что на её месте была Хельга. — Пожалуйста… — Он запнулся — не знал, как к ней обращаться, естетсвенно, она ему не представилась. — Чем раньше мы отсюда уйдём, тем быстрее тебе станет легче.
Но воду она не брала, и ему пришлось, отлив в ладонь несколько капель, брызнуть ей на не прикрытое руками пространство лица: верхнюю часть лба и виски. Девушка вдруг снова сильно вздрогнула и — о чудо! — убрала руки. Хельмут тут же, смочив край плаща водой из фляги, остудил её лоб и стёр со щёк слёзы.
— Выпей, — повторил он.
Девушка попыталась взять флягу, но руки её слишком тряслись, пальцы, видимо, одеревенели, и она уронила её, вылив воду себе на колени. Тут же сжалась, будто в предчувствии боли, зажмурилась и пролепетала севшим голосом:
— Простите.
— Ничего, — улыбнулся Хельмут, поднял флягу, потряс — вода там ещё осталась. Тогда он поднёс флягу к её рту и придерживал, пока девушка не выпила всё до дна. — Сможешь встать?
Она кивнула и, опираясь на его руку, поднялась на ноги. Хельмут заметил, что на ней были лишь тонкие шерстяные чулки, а обувь куда-то пропала, и что подол её платья был изорван ещё сильнее, чем казалось, когда она сидела, прижав ноги к груди. Наверное, её пытались изнасиловать, но не успели — Хельмут со своими людьми вовремя прискакал на помощь.
— Здесь ещё есть кто-нибудь живой? — спросил он у одного из гвардейцев.
— Нет, ваша светлость, — вздохнул тот. — Только она.
Услышав эти слова, девушка зарыдала; её пальцы разжались, и она снова закрыла лицо. Плащ упал на покрытую пеплом, окровавленную землю, и на этот раз на свою оплошность девушка не обратила ни малейшего внимания. Хельмут поднял плащ и снова набросил его на её плечи: пришлось приобнять её, чтобы он больше не падал. Ну и чтобы попытаться хоть немного её успокоить.
Солдаты вырыли общую могилу и сложили туда тела погибших селян: как Хельмут и предполагал, это были в основном пожилые люди, мужчины и женщины, а ещё мальчик лет десяти. Обычно детей бывало больше, но, может, они успели сбежать… Старикам-то бежать сложнее, почти невозможно, а у молодых шансов больше. Главное, чтобы в лесу они не наткнулись на ещё один отряд фарелльцев.
Отпевать погибших теперь будут в замковой церкви Клауда. Сейчас же на молитвы времени нет.
На большинстве тел он обнаружил обычные колотые раны в области груди или живота; у одного старика было перерезано горло, и рана напоминала жуткое алое ожерелье; ребёнку, кажется, свернули шею. Девушка, конечно, на трупы не смотрела. Хельмут вздохнул. Наверняка она хорошо знала этих людей, но теперь они все жестоко убиты иноземными захватчиками, а она осталась совсем одна… Конечно, ему было её жаль. И теперь не получалось отделаться от мысли, что Хельга легко могла оказаться на её месте, если бы фарелльцы добрались до Бьёльна.
Похоронив селян, Хельмут взглянул на трупы фуражиров. Их насчитали около десятка, но он помнил, что в целом людей было больше: некоторым, судя по всему, удалось ускакать ещё во время боя. На погибших фарелльцах почти не было доспехов, зато пояса едва ли не рвались от обилия различных ножен — с мечами, фальшионами, кинжалами, ножами.
— Можете взять себе их оружие, — кивнул Хельмут своим людям. — Остальное не трогайте. Пусть волки полакомятся.
Глава 6
Гостевое крыло в Клауде было маленьким, тесным, и поэтому Хельмут для начала оставил девушку у себя; он попросил барона Клауда прислать к нему пару служанок, чтобы привели её в порядок, и лекаря. А сам бросился докладывать Генриху о том, что произошло в лесу к востоку от Клауда.
— И это уже не первый случай, — кивнул лорд Штейнберг, выслушав его. Он сидел за своим столом, склонившись над стопкой пергаментов, и обе его руки были испачканы чернилами. Хельмут понял, что лишь сейчас разглядел, какие у его друга длинные красивые пальцы… И быстро одёрнул себя. — С западной башни недавно пришёл отчёт, что дозорные выследили в лесу отряд фарелльцев. Вслед за ним послали людей, и в итоге отряд был уничтожен, но судя по направлению лесной тропы, скакали эти гады к очередной деревне на фураж. Поэтому, я думаю… — Он откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. Хельмут так и остался стоять возле запертой изнутри двери. — Я думаю, нам не стоит нападать на основную часть их армии, пока мы не зачистим территорию от таких вот отрядов. Мы лишим их сил, перекроем все пути, по которым они могут добывать провизию…
— Не все, — возразил Хельмут. — С севера к ним в любой момент может прийти подмога. Новое войско или наёмничий отряд. Пока мы зачищаем территории, уничтожая отряды по десять-двадцать человек, к их армии прибавится ещё тысяча или две.
— Ты думаешь, зачем я послал большой отряд к северу от их ставки? — усмехнулся Генрих и посмотрел на него поистине отцовским взглядом. — Как только в поле зрения наших людей окажется возможное фарелльское подкрепление, они сделают всё, чтобы оно до основного войска не добралось.
— Но там человек пятьсот, а вдруг…
— О лобовой атаке никто и не говорил. А отряды с западной и восточной башен всегда будут готовы прийти им на помощь.
Тут Хельмут даже ощутил укол зависти: ему бы буквально не хватило сил, знаний и догадливости, чтобы составить такой план… Впрочем, он был уверен, что у него ещё всё впереди, что опыта он наберётся в дальнейшем и вот уж тогда покажет себя как следует…
Поэтому на смену зависти быстро пришёл искренний восторг.
— Когда фарелльцы поймут, что на этой земле им поживиться больше нечем, потому что мы не пускаем их к «кормушкам», — продолжил Генрих, — они, конечно, запросят подкрепление у своего короля. Нам надо будет рассчитать этот момент и ударить прежде, чем их войско пополнится новыми силами. Разумеется, всех их в битве мы не перебьём… попробуем оттеснить к северу, к Ледяному мосту. Лорд Джеймс именно это мне и посоветовал, — добавил он с тёплой улыбкой после небольшой паузы.
Хельмут кивнул. На самом деле сейчас говорить с другом о тактике и стратегии, о военных планах и сложных ходах ему не хотелось. Ему хотелось рассказать о девушке из деревни — единственной выжившей, единственной, кого он успел спасти. Но вряд ли это настолько важно.
— Значит, в той деревне никого не осталось? — словно прочитав его мысли, резко поднял голову Генрих. — Ты присел бы. Устал, наверное?
— Да не очень, — отозвался Хельмут, почувствовав, как радостно затрепетало сердце от такой заботы.
Он отодвинул стул из-за письменного стола и сел рядом с Генрихом. Тут же обнаружил, что даже не переобулся — его чёрные ботфорты были вымазаны серым пеплом, несколько пятнышек виднелось на коричневых шерстяных штанах… Ну да ничего, это подождёт. Наполнить себе горячую ванну он велит позже.
И свою серебристую фибулу он оставил на пепелище… Хельга, конечно, расстроится — сестра всегда пеклась о таких недешёвых вещах, следила за сохранностью каждой и часто велела их чистить. Но ведь она должна понимать, что фибула — это не самая страшная потеря на войне.
— Вообще… пришлось сражаться, — вздохнул Хельмут, вспоминая, как легко и даже изящно сталь входит в человеческое тело. — Но это длилось недолго.
— Вы кого-нибудь успели спасти?
— Да, одного человека. Девушку. Но она… Она за всё время сказала только одно слово — «простите». Когда уронила флягу, которую я ей подал. Бедняжку, кажется, пытались изнасиловать, да и вообще… На её глазах перебили её односельчан, сожгли почти все дома дотла. Я не удивлён, что она так себя ведёт.
— Ты же не оставил её там, надеюсь? — встревожился Генрих.