Страница 4 из 22
Сикфара вцепилась в белый воротник и засипела протяжно, как горящая смола. Ткань рубашки треснула. Алеш почувствовал, что ему самому перестает хватать воздуха, и задержал дыхание. Сикфара больше не издавала звуков, но боролась как будто с новыми силами.
«Это судороги. Ты умираешь. Наконец-то ты умираешь».
Пришлось упереться ногами в стену и шкаф, чтобы ерзать по полу поменьше. Спину жутко саднило, и живот, и шею тоже – наверное, там осталась царапина. Шершавый платок все глубже впивался в ладони, а Сикфара унималась медленно. У Алеша потемнело в глазах, и он рискнул ослабить хватку, но только на миг, вдохнуть – лишь бы не потерять сознание.
Модвин Фретка так и стоял без движения. Сикфара, как оказалось, тоже просто лежала, запрокинув голову и широко раскрыв бледный рот. Алеш размотал платок и прижал пальцы к покрасневшей коже возле горла. Дрожали руки, но не артерия.
Он взял тело под мышки, приподнял, вылез из-под него и снова уложил на пол. Каждая мышца горела. Алеш забрался на стул и аккуратно прислонился к спинке. Не помогло. Боль усилилась.
И Модвин пошевелился.
– Она носила моего ребенка, – сказал он, будто только что об этом вспомнил.
Алеш потратил последние силы на то, чтобы пнуть как следует пухлый живот Сикфары. Он съехал набок и звонко треснул по шву: кожаный мешок с жижей, ничем не лучше хозяйки.
– Я знаю, как выглядит беременная женщина.
Модвин Фретка сгорбился и закрыл ладонями лицо.
«Лучше бы закрыл на замок клятую дверь».
Едва она отворилась, Алеш сразу понял, что пришла управляющая. Он опустил веки, прижал ухо к плечу и сквозь гул крови услышал:
– Куда вы запро… мать твою!
Дверь резко захлопнулась, щелкнул засов. Алеш потер шею и открыл глаза. Ютта стояла, вжавшись в угол, и придерживала запертую дверь рукой. И таращилась на труп, конечно же. Он как раз начинал тихонько коченеть.
«Изнутри посмотреть бы, да, верно, не успею».
Модвин Фретка вдруг выпрямился и повернулся лицом к ошарашенной управляющей.
– Я это сделал, – сказал он весьма убедительно. – Потому что она убила тех мальчиков.
Ютта посмотрела на него, на труп и потом на Алеша.
«Да, именно так. Ты все поняла правильно. А я вам ничего не должен объяснять».
Он ждал, что теперь почувствует злость или хотя бы смятение, как после глупой безобразной драки. Но он ничего не чувствовал, будто его внутренности вынули из тела, перемыли в тазу крепкого древесного спирта и зашили обратно кое-как.
«Может, так все и было, вот меня и тошнит».
Управляющая рискнула отпустить бедную дверь, чуть-чуть приподняла юбку и осторожно, широким полукругом обошла разлившуюся под трупом вязкую лужу. Алеш смотрел в одну точку, только краем глаза наблюдая движение, и осознал вскоре, что глядит Ютте в лицо. Он, кажется, вздрогнул, когда она присела напротив и крепко взяла его за руки. У нее горели ладони. Или, может быть, он замерз.
– Я тоже похоронила сына, – полушепотом произнесла Ютта и сильно сжала Алешу пальцы. Ему было очень больно, одновременно холодно и тепло. Потом он скорее догадался, чем ощутил, что она потянула его наверх, требуя встать. – Идите со мной.
Господин Фретка метнулся к двери.
– Ютта…
Управляющая почти ласковым жестом смахнула Модвина обратно к стене.
– Запрись здесь и никого не впускай, пока я не вернусь, понятно?
Древние стены удивленно провожали их узкими выщербленными глазами.
Этот замок оказался огромным, словно целый городок где-нибудь в предгорье: с кучей уровней, весь из себя каменный и ужасно чужой. Ютта знала его, как кротиха подземную нору. Ее не пугала темнота или крутые ступеньки. Один раз она остановилась и сделала соответствующий повелительный жест, потом дождалась, когда за поворотом затихнут шаги, и снова потянула Алеша за рукав. Спускаясь по очередной лестнице, он прочистил пересохшее горло и спросил:
– Куда мы?
Управляющая покосилась на него из-под ресниц.
– Думаю, вы догадываетесь.
«И правда. Чего это я».
– Мне дадут напоследок увидеть брата?
– Именно это я и собираюсь сделать, – спокойно подтвердила Ютта. – А будете меня слушаться – останетесь живы. Вы хотите жить?
«Хороший вопрос».
– Нет.
Управляющая глубоко вздохнула.
– Придется, если вам не плевать, что станет с вашим братом. От вас зависит, выйдет он из этого подвала или нет. У парня от страха скоро сердце лопнет, а он нам еще понадобится.
Потный стражник при ее приближении выпрямился и встал торчком у нижней площадки лестницы. Ютта походя протянула ему руку.
– Дай сюда ключи и пшел вон.
Он так и поступил. Управляющая сунула ключ в замок ближайшей двери, привычным движением провернула и, открыв камеру, подтолкнула Алеша в спину.
– Побудьте здесь, пока я разберу бардак, который вы устроили наверху.
Металлический звон запираемой двери показался заговорщицким шепотом.
Здесь было до жути темно – в конце концов, на то она и темница. Но Алеш едва заметил, как трудно привыкали к этому глаза, потому что все его внимание сосредоточилось на пятне закатного света.
Еник лежал головой в этом пятне, и его отросшие русые волосы казались испачканными в крови. Он делал вид, что спит, пока Алеш, вспомнив, как шевелить языком, не позвал его наконец по имени. Тогда Еник открыл глаза, медленно повернул голову, скомкал под собой солому и с присвистом пробубнил:
– Да ну… Да ну нет же.
Алеш рывком поставил брата на ноги, и Еник вцепился в него мертвой хваткой.
– Живой, – повторял Алеш лихорадочным шепотом. – Живой.
Еник вдруг стукнул его ладонью в спину и отстранился.
– Как ты сюда попал?
«Прискакал на самой дурацкой в мире лошади».
– Я за тобой.
– Ну да, – согласился Еник и неловко усмехнулся. – Ну да, как же еще.
Алеш присмотрелся к странно изменившимся чертам его лица.
– Тебя пытали?
– Два зуба, – ответил Еник и оттянул губу, показывая недавно обработанную рану. – У меня длиннющий язык. Я столько всего сказал, Алеш… Это измена. Владыка меня повесит.
– Никто тебя не повесит, пока я жив.
«Слабое утешение, но уж какое есть».
Еник шмыгнул носом.
– Ты был в Тарде? Видел Бланку?
– Да. Она жива-здорова. Была, по крайней мере, когда я уезжал.
«Перед этим взвалив ей на плечи заботу о двух чужих девочках. Славный родственник».
– Ты извини, – попросил брат, – что я без тебя женился. Так получилось.
– Все хорошо. Ты поступил правильно.
«Не то что я».
Еник вымучил улыбку в ответ на кривоватый ободряющий жест. Алеш перестал притворяться, что способен стоять на ногах, и завалился в грязную солому. Брат сел рядом, плечом к плечу. Мир за пределами красного пятна на полу растворился в каменной тишине.
«Свет тоже скоро исчезнет, и вылезут насекомые. Хорошо, что один из нас колдун».
– Тебя сюда тоже привела та женщина? – спросил Еник тревожным полушепотом. – Я при ней кое-что сболтнул про владыку и господина Кашпара… Мне кажется, она догадалась.
«А мне кажется, я по ним скучаю».
– Теперь она наверняка догадалась, – пробормотал Алеш и почувствовал на себе настороженный взгляд. – Потом объясню.
– Нет, сейчас объясни, – потребовал Еник. – Ты бы видел себя со стороны. Что случилось?
«Забыл. Я же весь в крови дурацкой лошади».
Алеш оттянул белый надорванный воротник и понял, что дело теперь совсем в другом. В мертвой аристократке, ее девере-любовнике и служанке, которая здесь хозяйничает.
Но прежде всего – в длинных полосах на ладонях.
– Я исполнил клятву, – сказал Алеш.
«Исполнил и перевыполнил».
Еник открыл было рот, но промолчал, потому что вдруг загрохотал замок.
– Нам пора, – строго сказала появившаяся на пороге Ютта. – Он уснул.
– Кто уснул? – растерялся Еник. – Куда ты, Алеш?
Он крепко обнял брата, и разорвать это объятие было труднее, чем двойной кожный шов.
– Держись. Я буду рядом.