Страница 2 из 22
«Ну хоть кто-то у вас тут женат».
– Ужас, – произнесла Ютта тоном, по которому стало ясно, что она видала похуже, и кивнула на залитый кровью воротник. – Что с вами случилось?
«Попробуй угадать».
– Я неудачно упал с лошади. Объясните лучше, что происходит здесь.
Она сощурилась, словно пытаясь разобрать кривой почерк у Алеша на лбу, а потом, отведя глаза, рвано и глубоко вздохнула.
– Сами увидите. Застегните куртку. Хотя это не поможет. Ладно. Сейчас.
Женщина исчезла в дверном проеме, чтобы через несколько тягучих мгновений высунуть оттуда руку и сделать торопливый пригласительный жест.
Однако сопровождавший его тихий зов растворился в чужом строгом басу. На пороге комнаты вырос широкий, как скала, наполовину седой и крайне суровый мужчина.
«Господин наемник, я так понимаю. Вполне соответствует образу».
Гул его грубого голоса снова раздался у Алеша над головой:
– Это чье?
– Лефгера, – ответил Модвин. – В смысле, его Лефгер привез.
– Это я понял. Кровь чья?
«Меня здесь каждый встречный будет об этом спрашивать?»
– Кобылья, – процедил Алеш. – Ваш человек все может рассказать в подробностях. Кто там стонет?
– Папа! – прозвенело из комнаты.
Гоздава прекратил наконец мысленно его взвешивать и сделал тяжелый шаг в сторону.
Запахло гарью. Шагая по узкому проходу вслед за зелеными жадеитами, Алеш нервничал сильнее, чем перед дверью любого чумного барака. Сквозь высокую арку виднелся свет от окна, и последний истоптанный порог блестел, как лысина. Стоило лишь моргнуть, как жадеиты уползли в сторону, к разрисованной мелом стене детской спальни.
Вероятно, в этой самой комнате присутствовала Ортрун Фретка, но Алеш видел перед собой только двух темноволосых мальчиков-близнецов.
Один из них одетым лежал в постели, поджав к животу ноги, и тихо подвывал. Другой вытаращил на Алеша полные слез глаза, потом, всхлипнув, моргнул и перевел взгляд на брата, которого крепко держал за острое плечо. Лица мальчиков были вытянутыми, а не круглыми, волосы – прямыми, а не кудрявыми, и чернее самого темного янтаря.
«Это не они. Мне следует запомнить. Эти дети выиграли от смерти моих сыновей».
Выходя из комнаты, кто-то низкорослый задел Алеша плечом и тихо извинился. В глазах постепенно прояснилось. У изголовья кровати, закрыв руками лицо, сидела на коленях женщина в мужской одежде. С другой стороны, ближе к окну, подергивался забитый человечек с большим ртом и редкими волосами. В углу управляющий шептался с женой. Гоздава и Модвин, как часовые, молча стояли у прохода.
– Мастер Баво – это вы? – спросил Алеш, обращаясь к дерганому человеку.
Тот быстро кивнул, подскочил поближе и потряс его за руку.
– Будем знакомы. Но я считаю…
– Помолчи, Баво.
Алеш решил сперва, что этот голос донесся из каменной стены, но потом женщина у кровати встряхнула короткими волосами.
Ортрун Фретка уколола его взглядом опухших узких глаз, поджала потрескавшиеся губы и спросила:
– Вы знаете, кто я?
«К сожалению, да».
Алеш склонил голову достаточно низко, чтобы госпожа Фретка восприняла это как единственно верный ответ.
– Тогда делайте свое дело, – сказала она и поднялась на ноги, уступая место у постели сына. – Хоть что-нибудь сделайте.
«Ну, посмотрим».
На столике с парой пустых неподписанных склянок и сложенными в кучу мятыми полотенцами стоял, как жирный лебедь в грязном пруду, серебряный кувшин.
– Это вода?
Баво кивнул. Алеш наконец-то соскреб с рук и шеи запекшуюся кровь. Как только он склонился над постелью больного, его брат затрещал:
– Он сказал, ему есть не хочется. И играть тоже. Я думал, он просто вредничает, а потом его вырвало.
Убрав ладонь от еле теплого лба, Алеш обхватил запястье мальчика, считая удары сердца – и почти сразу сбился, потому что колотилось оно как два.
«Проклятье».
– Ты меня слышишь? – спросил Алеш, заглядывая в полуприкрытые глаза ребенка. – Как тебя зовут?
– Тетрам, – снова ответил за него другой мальчик. – А я Томаш.
– Ладно, Томаш. Мне надо поговорить с твоим братом, хорошо?
Погрузивший комнату во мрак своей тени Гоздава довольно грубо сгреб сына за плечо.
– А ну пошли.
«И лучше не возвращайтесь».
– Тетрам, – позвал Алеш, и мальчик, подняв веки, крепче прижал руки и ноги к правой стороне живота. – У тебя здесь болит? Все время?
– Сначала тут болело, – тихо простонал Тетрам, осторожно отняв одну руку и указав пальцем повыше пупка. – А теперь… ай!
Он дернулся и вскрикнул, когда Алеш приподнял его рубашку и попытался потрогать живот. Язык у мальчика оказался полностью белым. Алеш еще раз послушал сердцебиение, чувствуя, как ускоряется его собственное, и обратился к Баво:
– Как долго это продолжается?
– Уже… к-хм… второй пошел.
– То есть, час?
– День.
Алеш отпустил руку Тетрама, чтобы ненароком не сделать больнее, и, оглядев собравшихся, прорычал:
– Да вы сдурели. – Он распрямился, глубоко вдохнул и потер переносицу. – Так. Ютта, знаете про пять трав?
– Да.
– Мне нужна настойка и отвар. Покрепче. Остывать поставьте на вот этот стол и давайте пить настойку. По глотку, чтобы не вырвало.
Женщина кивнула и скрылась в арке. Баво пробубнил:
– Прежде…
– Заткнись. Дивиш, накипятите воды и принесите чистых бинтов. Чем больше, тем лучше. – Управляющий молча и с некоторым удивлением смотрел на палец, которым Алеш ткнул в него, чтобы вспомнить имя. – Бегом!
Из прохода показалась полная рука Ютты, и Дивиша затянуло в коридор. Алеш развернулся к Баво.
– Мне нужны инструменты.
– Какие? Их много.
«Какими будет удобнее вырвать тебе кадык?»
– Показывай все что есть.
– Они у меня в кабинете.
– Ну так веди.
Ортрун Фретка нахмурилась. Модвин осторожно коснулся ее плеча.
– Я буду с ними. Не волнуйся.
Она молча взглянула на него и тяжело выдохнула.
– Госпожа, – обратился к ней Алеш уже у порога и показал на Тетрама, – проследите, чтобы он уснул, иначе я не смогу закончить осмотр.
Ортрун повернула голову и едва заметно кивнула, показывая, что все услышала.
«Тут явно где-то прячется женщина и мать. Вылезай, а я заодно на тебя посмотрю».
В коридоре на них опять наскочил Збинек Гоздава.
– Что еще нужно? – спросил он, решительно подтянув правый рукав.
– Достаньте самый крепкий спирт, какой найдете, – вспомнил Алеш.
– Сколько надо? Ведро?
«Пожалуй, многовато. Но если вдруг придется кого-то окунать за волосы…»
– Пусть будет ведро.
Гоздава подтянул рукав еще выше и зашагал прочь. Баво тихо щелкнул пальцами. Господин Модвин украдкой вздохнул.
«Что, пронесло? Я даже не знаю, рад ли».
Юноша хотел обратиться к Баво, но отвлекся на движение в конце коридора. Маленький слуга опрометью несся к ним, держа на вытянутых руках белую, как свежий снег, рубашку – будто опасался, что она успеет растаять. Модвин жестом велел передать ее Алешу.
– Это моего брата, но вам подойдет.
«Мертвого пьяницы, что ли? Да мне точно впору».
Алеш поблагодарил слугу и перебросил рубашку через локоть.
Ее чистые рукава болтались маятником, пока они втроем шли по очередному ровному коридору, поднимались по стоптанной до блеска лестнице, заворачивали за следующий прямой угол. Замковый лекарь успел, по всей вероятности, заскучать, потому что ему взбрело в голову завязать беседу.
– В чем дело, как вы считаете? – спросил Баво, имея в виду корчащегося в муках ребенка этажом ниже.
«В тебе, во всех вас, в этом проклятом месте».
– Скорее всего, воспалился придаток кишки. Если так, его нужно вырезать как можно быстрее.
«Я не вскрывал для таких вмешательств живых людей, но тебе об этом знать не обязательно».
– Жар ведь начал спадать.
– И мальчику стало хуже. Тебя это не смутило?
– С чего вы взяли, что…
– Да чтоб тебя! – вспыхнул Алеш. – Просто бездействуй дальше. Хорошо бы молча.