Страница 20 из 26
Это было совершенно невозможно, но сомневаться в словах Баюна у Василисы не было никакого повода.
— Я не буду с ним работать, — покачала головой Василиса, стараясь не думать о том, что виновник всех ее бед стоит сейчас за ее спиной и слышит ее.
Это был другой мир. Она все начала сначала. Здесь она никому не принадлежала, она еще только училась здесь жить и не собиралась терять наконец-то обретенную свободу по прихоти Баюна.
— Мудрая! — рыкнул Баюн. Глаза его сузились и он открыл пасть, чтобы сказать что-то еще, но Кощей его перебил.
— Да ладно тебе, Баюн, — он оперся на косяк и с явным любопытством наблюдал эту сцену. — А как же хваленая демократия? Я вполне способен справиться в одиночку.
— Справиться? — Василиса выдохнула сквозь зубы, не решилась посмотреть Кощею в глаза и произнесла куда-то в сторону. — Справиться с чем? В обязанности консультанта входит отвечать на поставленные вопросы. Ты можешь делать это из дома и посылать ответы с птицей.
Кощей усмехнулся.
— О, мы уже на ты?
— Все свободны! — рявкнул Баюн. — Василиса, останься.
Кощей вошел в кабинет, освобождая дверь для желающих сбежать как можно дальше, и девушка невольно сделала шаг назад.
Как только дверь за последним участником летучки закрылась, Баюн мрачно уставился на Василису и произнес:
— Кощей будет помогать нам решать вопросы, для разрешения которых у здешнего населения мозгов не хватает. Я надеюсь, ты не думаешь, что умнее его! И будь добра впредь помнить о том, с кем ты разговариваешь!
Василиса почувствовала, как затряслись губы. Сжала зубы: только расплакаться не хватало.
— Спасибо, конечно, но я не нуждаюсь в защитниках, — хмыкнул Кощей сзади.
Не отвечая Баюну и не дожидаясь разрешения выйти, Василиса круто развернулась и рванула из кабинета, прошептала у самой двери:
— Не приближайся ко мне.
Баюн вроде что-то рыкнул сзади, но голос Кощея осадил его, хотя Василиса и не слышала, что он сказал, просто уловила на выходе из приемной властные нотки.
Она шла по коридору и больше всего мечтала пропасть куда-нибудь. Ненависть и обида плескались на душе черной водой, доставляли почти физический дискомфорт, заставляли пылать щеки и учащенно биться сердце. Она тонула в них, задыхалась, и чувствовала себя мерзко, словно испачкалась вся и все это видят. Василиса ворвалась к себе в кабинет, закрыла дверь, стремительно пересекла расстояние до окна и вцепилась в подоконник, вглядываясь в зеленое море за стеклом и пытаясь продышаться и не заплакать.
У этого черта глаза тоже были зеленые, она помнила. Она думала, что эмоции и чувства тоже оставила там, в Лесу, но нет, стоило увидеть Кощея, и они нахлынули, она вспомнила все: безнадегу, отчаяние, слезы, Кощея на пороге ее темницы. Как капала вода с потолка подземелья, и вокруг не было ни единой души, даже крысы не жили в каменных лабиринтах под замком правителя Нави. И как за право снова увидеть солнце он требовал с нее стать его женой. Как она теряла, забывала себя, оставаясь лягушкой, и как это было страшно. И как потом ждала Ивана, а Кощей безразлично смотрел на нее, прекрасно осознавая, что ее ждет впереди. Потому что он не мог не знать, и просто хотел насладиться её мучениями.
Насладиться тем, как она будет выполнять свои брачные клятвы.
Василиса спрятала лицо в ладони, и затрясла головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний, прогнать их.
Сзади скрипнула доска, девушка нервно оглянулась. Кощей стоял на пороге — совсем как много лет назад — и с некоторой долей скептицизма разглядывал ее кабинет.
— Довольно скромно после царских хором, не правда ли? — спросил он.
— Вон! — прошипела Василиса.
Хотела сказать громко, но не получилось.
Кощей мрачно посмотрел на нее, и снова принялся тереть запястье, теперь на правой руке.
— А ведь я пытаюсь быть вежливым, — укорил он.
— Ты слишком поздно вспомнил о вежливости.
— Василиса, ты забываешься.
Василиса выпрямилась, вздернула подбородок. Она была царицей, она помнила как ей быть. Она сбежала в этот мир не для того, чтобы снова позволить кому-либо распоряжаться ее жизнью.
— У тебя нет власти надо мной, — с достоинством произнесла она.
— Ты так уверена в этом? — спокойно спросил Кощей.
Он смотрел на нее не мигая, и Василиса внезапно усомнилась в своих словах. Уверена ли она? Власти может быть и нет, но его могущества вполне хватит, чтобы превратить ее жизнь в ад и окольными путями.
— Я не боюсь, — пересохшими губами произнесла она.
Кощей улыбнулся, улыбка вышла мрачной.
— Ты все та же, — кивнул каким-то своим мыслям Кощей. — Гордая, смелая, верящая в справедливость. Ну что ж, во всяком случае, мне не будет скучно. Сработаемся.
И он вышел из кабинета, не прощаясь и не дожидаясь от нее ответной реплики.
Василисе захотелось выть и ломать вещи.
Ночью ей снились бесконечные переходы подземелий, спертый воздух и мерный стук капель, отмеряющий время ее заточения.
***
— Номер сорок четыре. Стеклянная банка объемом двести пятьдесят миллилитров, на треть заполненная мутной жидкостью темно серого оттенка, закрытая крышкой. На банке этикетка с надписью «вода из к.к.» Предположительно, под «к.к.» понимается козье или коровье копытце.
Кощей отвинтил крышку, принюхался и сморщился. Завинтил обратно. Потуже.
— Вода из следа от коровьего копыта, магическими свойствами не обладает, — подытожил он. — Дилетанты, пошли в поле, нашли след от коровы и обрадовались… Это не пиши.
— И что же, совершенно безопасно? — недоверчиво спросила Василиса.
— Почему же, дизентерию вполне можно заработать, а от нее и помереть станется, — Кощей отставил баночку и взял в руки следующий предмет. — О, а вот это интересно…
Василиса снова склонилась над листом бумаги. Последние два с половиной часа она провела в одном из помещений в подвале Архива, специально зачарованном для работы с темными артефактами, старательно записывая за Кощеем каждое его слово. С непривычки ныла спина и немели руки. Буквы разбегались перед глазами. Недавно Сокол и его группа совершили облаву на небольшую местную группировку темных магов, внезапно решивших, что обладание толикой силы дает им право на власть. Периодически такое случалось: рожденные в этом мире маги плохо представляли себе, что такое настоящая сила, за редким исключением не получали никакого обучения, и им казалось, что их периодические выбросы есть проявление истинного чуда и безграничного могущества. В этом мире они называли себя экстрасенсами и при должной рекламе неплохо зарабатывали. Однако были те, кто решал идти дальше. Сокол таких не щадил. При облаве было изъято больше двухсот предметов, которые могли представлять собой опасность, и Баюн поручил Кощею все их проверить и составить опись. Кощей согласился почти радостно, и теперь Василисе казалось, что он заранее предвидел ее мучения, потому и не возражал. Иной причины, по которой он предпочитал провести вечер пятницы в полутемном сыром подвале Архива, а не дома или в каком-то другом месте, где обычно скрашивают досуг злобные темные колдуны, она не видела.
Шел третий месяц ее совместной работы с Кощеем. Первые общие дела стали адом. Словно того, что ей приходилось с ним работать, было мало, так еще неожиданно оказалось, что работа консультанта предполагает не только дачу устных пояснений по интересующим Баюна вопросам непосредственно в Конторе. К безграничному ужасу Василисы выяснилось, что им предстоит покидать территорию бывшего завода, да еще и наедине с Кощеем, да еще и ездить в его машине. На фоне мира за воротами и огромной черной железной повозки Кощея страх перед ним самим как-то поблек. Во всяком случае она знала, что от него ждать, чего нельзя было сказать о мире, с которым ей пришлось познакомиться, чего она до этого момента делать не спешила. Василиса начала жалеть о том, что сбежала из царского терема еще до того, как в Конторе объявился новоиспеченный консультант, но теперь ее сожаления переросли в знание: ей стоило оставаться у себя на женской половине и спокойно доживать там свои дни.